Карповы эпопеи
Шрифт:
Откуда у Карпова взялся мотоцикл — не знаю, думаю, что он его сам собрал из деталей машин самого разного назначения. Как незаконно появилась на свет эта машина, так и живет всю жизнь никем не признанной: мотоцикл нигде не зарегистрирован и бегает, как беспаспортный бродяга, без номера. Да Карпов не очень и стремился его узаконить: сам он ездит на нем, не имея прав на вождение.
— До сих пор без номера?
— Нема, — улыбается Карпов. — И без правов.
— Не штрафуют?
— Не. А я не ездю туда, где штрафують. Я знаю, где они стоять, и объезжаю. — И стал рассказывать: — Один раз еду с огорода. У меня участочек был за посадкой.
— Слышал, виноградник развели?..
Карпов как-то неопределенно отмахнулся, поднялся тяжело, потирая поясницу.
— Пойдем в сад, там прохладнее. — Когда зашли за сарай, он указал на несколько кустов у самой межи с нашим огородом. — Вон остатки от виноградника. Оста ил по кусту самого лучшего, а остальной вырубил, из хмыза загородку сделал. А этот пущай, — детям.
На шпалерах висели тяжелые гроздья винограда, и по этим нескольким кустам я легко представил себе, какой была плантация.
— Зачем же вы уничтожили?
— Нема корысти от него, — сказал спокойно Карпо. — На юге он раньше поспевает, всякие разные привозють, цену сбивають. А для вина — мы не привычные к нему, самогон лучше. Да и мороки с виноградом много, а я уже остарел. Оставил ото кусточки унукам, пущай балуются. А тут вон посадил яблоньки и груши. С ними меньше хлопот. Вырастут — фрукта будет. Хватит и себе и унукам, а можа, и на продажу.
Только теперь я заметил маленькие пушистые саженцы, натыканные по всему огороду в шахматном порядке. Карпов подошел к одному деревцу, потрепал его ласково за листья, как мальчишку за вихры, проговорил:
— Хорошо принялись. Скоро сад будет.
Из-за сарая выбежал и вдруг остановился, словно споткнулся, белоголовый парнишка. Поколебавшись с минуту, он медленно, обходя стороной и косясь на меня, приблизился к Карпу, стал по кутячьи тереться о его штаны.
— Аа, Миколка прибежал! — обрадовался Карпов. — Сам дорогу нашел, чи, можа, с кем приехал?
Мальчишка ничего не ответил, поглядывал сурово на меня. По вздыбленным волосам над левым ухом, по припухлым подглазьям я сразу узнал Никитину породу — его сынишка.
— Да ты шо, оглох? — удивлялся Карпов. — Испугался? Да то ж наш, — кивнул Карпо на меня. — Дядя Вася, бабушки Анюты сын. Чи не узнал? Ну?
На мальчишку Карповы слова не подействовали, и взгляд его не подобрел. Он приподнялся на цыпочки и зашептал что-то на ухо нагнувшемуся деду.
— Во! — удивился тот, — Откуда ж я знал? Он же говорил — с понедельника, а теперь... — Карпов обернулся ко мне: — Микита ремонт затеял — полы перестилает, паркету достал. Договорились на послезавтра начать все, а ему уже сегодня дали отгул. — Карпо положил руку мальчишке на плечо.— Не, скажи отцу, не могу приехать: у меня свои планы. Завтра с утра приеду, а сегодня уже пообещал людям. — Карпо выпрямился, объяснил мне: — В школе, директорше обещал колодец починить. Ты ж знаешь, какой там колодец? Глубокий! Воды почти и не видно, вот такусенькой копеечкой блестит. А ребятишкам интересно, игру затевают — камни в него бросают. Бросят и смотрят, когда долетит. Покажется рябь на воде — значит, долетел, и тут же начинают считать, за сколько звук дойдет от воды вверх. Оното интересно, да тольки плохая игра. Колодец засоряют, а главное — далеко ли до беды? Завозятся подтолкнут друг дружку, сковырнется какой туда — вот тогда и считай. Давно я хотел крышку сделать, да все руки не доходили. А сегодня встретил директоршу и говорю ей: так и так, мол. Обрадовалась. Очень хорошо, говорит, сделайте — спасибо скажем. Надоело отгонять детей от колодца. — Карпо нагнулся к внуку: — Так что занятый я сегодня. Пущай отец все приготовит, а завтра с утра и начнем.
Карпо повел нас с огорода. Возле сарайчика задержался. Разговаривая со мной, он стал отбирать доски — почище и поровнее, стопкой складывал в сторонке. Отложил, связал проволокой, понес к мотоциклу.
Возле крыльца Ульяна уже хлопотала — навязывала узелок с гостинцами унукам. Карпов вывел мотоцикл, приторочил доски на багажник, крикнул жене:
— Ульян, подай ящик со струментом.
— Во, да чи у Микиты своего нема? — удивилась Ульяна.
— А я до Микиты завтра поеду. Успеем. Директорше пообещал крышку на колодец сделать.
— Ото давно пора! — обрадованно откликнулась Ульяка, вынося тяжелый ящик с инструментом. — Там и сруб починить, увесь расшатался.
— И сруб — тоже, — согласился Карпов, укрепляя поверх досок ящик.
— Полслободы ходит в школу за водой, а починить некому, — пожаловалась Ульяна.
— Да че там некому. Просто людям некогда, — возразил Карпов и обратился ко мне: — Ты вечером никуда не убегаешь? Ну, вот и ладно. Побалакаем ишо. Миколка, передай отцу, шоб вечерить до нас приходил. Скажи, дядя Вася приехал...
Пиколка, размахивая узелком, деловито направился к калитке.
— Погоди, — остановил его Карпов. — Иди сюда, до остановки подброшу.
Обрадовался мальчишка, вернулся. Карпов посадил его на бензобак к рулю, сам перекинул ногу, оседлал свою машину.
— Задержат без номера, — сказал я. Карпов снисходительно улыбнулся:
— Не задержуть! Ты лучше подмогни нам, подтолкни. — Карпов схватился за руль и, упершись ногами в землю, сдвинул мотоцикл с места, пошагал враскорячку над ним. Я уперся руками в седло, толкнул. Мотоцикл стрельнул раза три голубым облаком, застрекотал резко и помчался по улице, оставляя за собой пыльное облако.
— Вот неугомонный, — усмехнулась добродушно Ульяна. — Хлебом не корми, на край света побежит, только дай что-нибудь сделать. Ото Неботов — такой же заполошный, — кивнула она на дом через дорогу. — Все что-то делает, делает, и там успевает, и там. Детей, наверно, душ десять наплодили — всех в люди выводят. Ночью сторожует, днем бежит в лесхоз — лес сажает. Я дак и не знаю, спит ли он когда-нибудь. Вот мужики наши русскаи... Двужильные они, што ли? Ну, такие уж работящие, такие работящие!.. И за што ни возьмутся — сами докумекают и сделают, — Вспомнив что-то, засмеялась Ульяна, закрутила головой. — Я тут как-то своему сказала: И што б тебе, Карпов, на инженера выучиться? Ейбо, ты был бы космонавтом. Пошуткувала. А он рассердился: А на земле кто работать будет? Шо я, руками мало пользы делаю? Или, может, я иждивенцем у государства на шее сижу? Обиделся. Вот чудак-то...