Карт-Бланш для Синей Бороды
Шрифт:
Реджи скривился, но опровергать это не стал.
— Двести конников — один? — спросила я у Маффино. — Разве это возможно? А откуда вы знаете?
— Об этом известно любому, кто помнит о минувших делах, — многозначительно ответил хозяин лавки. — Видите, миледи, молодой человек не спешит мне возразить.
— Воинское бесстрашие — еще не признак доброго сердца, — ответил Реджи.
— Да вы крамолу говорить изволите на милорда? — тут же ощетинился Маффино.
— Вы не правы, — произнес Реджи с достоинством. — Вассал не может порочить
— Ты в свите графа? — переспросила я удивленно.
— Да, он принял меня посыльным.
Господин Маффино наградил Реджинальда гневным взглядом и удалился.
— Как странно, я думала, ты вернешься в столицу, — сказала я.
— Я поступил на службу к де Конмору, чтобы быть ближе к тебе.
Покраснев, я бросила взгляд на девушек — не услышали ли? — и досадливо мотнула головой, показывая, что мне неприятны подобные разговоры.
— Ты злишься, — угадал Реджи. — Ты всегда смотрела, как голодный хомячок, когда злилась.
— Веди себя прилично, — прошипела я.
— Что же неприличного я сказал? — не унимался Реджинальд. — Раньше мои слова про хомячка смешили тебя, что же изменилось сейчас? То, что ты станешь графиней, а я — твоим слугой?
— Вовсе нет! — возмутилась я.
— Не обольщайся, Бланш, — Реджи надел на голову бобровую шапку, которую держал в руках, — этот брак — вовсе не счастье и богатство, о которых ты мечтаешь.
«Откуда тебе известно, о чем я мечтаю?» — мой вопрос остался невысказанным, потому что Реджинальд ушел, даже не попрощавшись.
29
Коврижка была испечена, остужена, разрезана на ломтики и щедро посыпана сахарной пудрой. Господин Маффино предложил под нее деревянный сундучок с медными клепками, и выложил дно сундучка алой тканью. Прижимая подарок к груди, я вышла из лавки уже в сумерках. Фонарщик пробирался через сугробы, зажигая огни, а снег все не переставал. Как будто в эту зиму небеса решили щедро одарить нас снегом на десять лет вперед. Дети радовались больше всех — то и дело мне приходилось уворачиваться от снежков, которыми они перебрасывались. Мальчишки весело ныряли в белоснежные груды и барахтались там, на потеху девочкам, которые не спешили участвовать в шумных мальчишеских играх, ревниво оберегая свои пальтишки, накидки и меховые пелеринки.
Я ничуть не удивилась, когда из переулка навстречу мне шагнул Реджи. Поэтому он и не попрощался — решил продолжить разговор и подкарауливал, когда отправлюсь домой. Сделав вид, что не замечаю его, я свернула к центральным кварталам.
— Несешь сладости де Конмору? — немедленно догадался Реджи. — Он их не любит, зря стараешься.
— Не съест сам — пожертвует бедным, — ровно ответила я, но слова Реджинальда больно меня задели. И в самом деле — для чего графу мои жалкие сладости? Он и похвалил-то их лишь для того, чтобы о его жене не говорили презрительно. Пусть даже это жена на год.
— Нам надо поговорить, не убегай от меня, Бланш, — тропинка была узкая, и Реджинальд, пытаясь иди рядом со мной, то и дело черпал сапогами снег, проваливаясь в сугробы. В конце концов, ему это надоело, и он остановил меня, бесцеремонно ухватив за плечо.
Сбросив его руку, я выразительно посмотрела ему прямо в глаза, но он не понял или сделал вид, что не понял, и придержал меня на сей раз за локоть, чтобы я не уходила.
— Теперь я служу у него, — заговорил Реджи пылко, — и много чего слышу и знаю. Он наплел тебе чего-то там, Бланш, а ты и поверила. Он женился на тебе лишь на год, потому что на этом настаивает его невеста!
Все же ему удалось завладеть моим вниманием. Я перестала вырываться. Откуда Реджи знает об этом? Граф просил хранить все в тайне… Неужели, матушка всё рассказала?! Мне стало и горько, и обидно. Прижимая сундучок, я стояла на тропинке, а снег все сыпал и сыпал, налипая на ресницы.
— Видишь, все не так, как кажется, — сказал Реджи ласково. — Откажись, Бланш. Пусть ищет себе другую жену и играет в свои темные игры, раз уж ему так хочется. Но без тебя.
— Откуда ты узнал о невесте и браке на год?
— Он сам об этом рассказывает, — бросил Реджи презрительно. — И мерзко посмеивается при этом. Не позволяй, чтобы над тобой смеялись, Бланш. Откажись!
Невозможно выразить, какая тяжесть свалилась с моей души, когда я узнала, что не матушка всему виной. Да как я только могла подумать, что она выдаст мои тайны? Вернее, наши с графом тайны… Но зачем граф просил меня молчать, если сам рассказывает об этом?
— Милорд де Конмор рассказал об этом тебе? — спросила я у Реджи.
— Да он это всем уже разболтал! — в сердцах ответил он. — Еще немного, и ты станешь посмешищем в Ренне. О тебе будут говорить, что ты продалась! О тебе и так болтают невесть что, не добавляй новых сплетен.
Я медленно высвободилась из его пальцев:
— Если кому-то нравится болтать — не смогу их остановить. Но я обещала милорду, что стану его женой. И пока он сам не захочет расторгнуть нашего договора, первой слово я не нарушу.
— Бла-анш! — почти простонал Реджинальд.
— Оставим этот разговор, — я пошла дальше, и Реджи потащился за мной, как собачонка на привязи.
После угрюмого молчания он сказал уже совсем другим тоном:
— Если хочешь, давай отнесу ему твой подарок.
Если он был нанят посыльным, то отдать ему сундучок было бы самым разумным, но что-то во мне противилось этому.
— Нет, благодарю, — ответила я, — не хочу тебя утруждать. К тому же, я все равно хотела прогуляться.
— Как же, хотела! — фыркнул Реджи. — Да ты вся продрогла! Твоя накидка — на рыбьем меху. Что же жених не подарил теплой одежды? Или не дал денег, чтобы купить новую?
Я резко остановилась и обернулась, встав с ним лицом к лицу.
— Реджи…
— Да? — он смотрел с надеждой. Наверное, ожидал, что я одумаюсь.