Карта хаоса

Пальма Феликс Х.

– А теперь, ваше величество, ваше высокопреосвященство, ваши преосвященства, леди и джентльмены, поприветствуем знаменитого физика и математика Чарльза Латуиджа Доджсона!

Сторонники Доджсона, услышав имя своего идола, разразились громкими криками. Дверца его укрытия распахнулась, и оттуда появился старик лет шестидесяти. Он направился к трибуне, по дороге приветствуя публику – точно так же, как это делал несколько минут назад Уэллс. У высокого и худого Доджсона лицо отличалось такой болезненной красотой, что в нем было что-то от изнуренного архангела. Уэллс при взгляде на учителя не мог побороть чувства жалости. Конечно же Чарльз предпочел бы провести этот чудесный золотой день [4] , прогуливаясь, как обычно, на лодке по Темзе, вместо того чтобы спорить с бывшим учеником о способах спасения мира, но ни один из них не имел права пренебречь своим долгом. Они обменялись короткими кивками и застыли на трибунах, подчинившись воле ведущего. Фрай мягко описал руками в воздухе полукруг, требуя тишины.

4

Отсылка к вступительному стихотворению к “Алисе в Стране чудес” Льюиса Кэрролла (“Июльский полдень золотой”, перевод Д. Орловской).

– Леди и джентльмены, – разнесся по залу прославивший его баритон, – как мы знаем, наш дорогой мир умирает. Он умирает уже миллионы лет. С того самого момента, когда он внезапно родился из всепожирающего пламени. С тех пор вселенная безостановочно и безмерно расширялась, но одновременно еще и остывала. И этот процесс остывания, который долго благоприятствовал развитию жизни, с течением веков уничтожит ее. – Фрай сделал паузу, сунул руки в карманы и начал расхаживать по сцене, глядя себе под ноги с видом мечтательного и рассеянного пешехода. – Галактики бессильны против трех начал термодинамики… Все кругом стареет. Все исчерпывает свои возможности. Конец мира недалек. Звезды исчезнут, черные дыры тоже, температура приблизится к абсолютному нулю. И в этой ледяной пустыне человечество уже не будет способно выполнять предназначенную ему роль… оно погибнет. – Фрай издал театральный вздох, а потом, чтобы усилить напряжение, принялся молча трясти головой и в конце концов провозгласил, почти задыхаясь от возмущения: – Но мы ведь не растения и не беспомощные животные, готовые покориться гибельной судьбе! Мы Люди! Да, мы Люди! И, осознав ужасное открытие, Человек задался вопросом, сумеет ли он выжить в грядущей катастрофе, даже если смерть грозит всей нашей вселенной. Ответом, леди и джентльмены, стало безусловное “да”! Однако Человек не должен бороться с хаосом как воин-самоубийца, он не должен выступать против природы, против окружающего мира… против Бога. Нет, такое безрассудное геройство не имело бы ни малейшего смысла. Достаточно будет… если Человек просто-напросто… эмигрирует. Да, достаточно будет, если мы переселимся в другую вселенную. Но разве это возможно? Неужели мы сумеем покинуть вселенную, обреченную на гибель, и обосноваться в другой, более гостеприимной, чтобы начать там все заново? Но как? Грифельные доски всех лабораторий нашего мира испещрены уравнениями, которые свидетельствуют о попытках отыскать подходящий способ. Но не исключено, что наше спасение зависит от двух человек, наделенных блестящим умом, от двух ученых, которые сейчас находятся здесь с нами.

Уэллс смотрел на публику, встретившую речь ведущего громкими аплодисментами. Плакаты и лозунги колыхались, словно деревья на ветру. Эти люди, как и он сам, родились в мире, приговоренном к смерти, и, хотя каждый из них закончит свои земные дни задолго до столь ярко описанного Фраем страшного финала, до так называемого Дня хаоса, они знали, что их внуков и внуков этих внуков катастрофа настигнет. Согласно подсчетам, речь шла об отсрочке всего на несколько поколений, ибо охлаждение вселенной происходило стремительнее, чем думали поначалу. Неужели они захотят оставить своим потомкам такое наследство? Ледяной мир, где жизнь невозможна? Нет и еще раз нет. Бог бросил им вызов, и они подняли перчатку. Как только Уэллс вошел в разум, мать сказала ему: все, что он видит – тогда это были двор их дома в Бромли, а также небо и деревья, росшие за забором, – будет уничтожено, поскольку их мир не предназначен для вечного существования. Правда, Создатель проявил чуткость и дал человеку настолько короткую жизнь, чтобы тот прожил ее, веря, будто мир вечен. И как большинство молодых людей своего поколения, Уэллс начал пожирать книги на неистовом пире знаний – а подгоняла его романтическая цель спасти мир. Да разве существует более великая цель? То, что было наивной мечтой ребенка, возможно, этим вечером превратится в реальность, ибо ребенок стал теперь главным защитником одной из двух основных спасительных теорий.

Порядок выступлений был определен жеребьевкой, и ведущий предоставил слово Чарльзу, который, прежде чем начать, сделал глоток воды из стакана. Бывший учитель Уэллса и в молодости никогда не принадлежал к числу тех румяных юнцов, что блещут энергией и здоровой силой, теперь же старость завладела его телом, и оно стало болезненно хрупким. Казалось, он не сумел бы даже как следует шикнуть на гуся, не говоря уж о более значительных подвигах. Итак, профессор поставил стакан на трибуну, произнес положенные приветствия и начал свою речь:

– С тех пор как мы осмыслили ужасную весть и поняли, что всё, что мы любим, обречено на гибель, в воздухе повис вопрос: а нельзя ли воспользоваться достижениями нашей всемогущей науки и покинуть этот злосчастный мир, перенесясь в другой? Можно, дорогие соотечественники, разумеется, можно. И я пришел сегодня сюда, чтобы объяснить, как это следует сделать.

Профессор говорил спокойно, держа под контролем эмоции, чтобы они не нарушали плавности речи, как, скорее всего, посоветовал ему логопед. Хотя, если Доджсон и дальше будет продолжать в том же духе, выступление его покажется холодноватым по сравнению с речью Уэллса, ведь биолог не преминет пустить в ход театральные приемы, на которые так падка публика. Однако Уэллс пока не мешал старику говорить, дожидаясь подходящего момента, чтобы втянуть того в спор.

– Как многие знают, – продолжал профессор, – когда в этом же зале после дискуссии, которой, вне всякого сомнения, уготовано место в Истории, было объявлено, что наш мир гибнет, я уже занимался исследованиями способов введения метана в атмосферу Марса. Мне хотелось создать искусственным образом парниковый эффект на Красной планете, благодаря чему поднимется температура и постепенно растает вечная мерзлота под ее поверхностью, а озера и реки наполнятся водой – тогда можно было бы отправить на Марс первую колонию людей. И если бы в нас ударил метеорит или застал врасплох еще один Ледниковый период, мы нашли бы приют там. Стоит ли говорить, что известие о неизбежном конце вселенной изменило направление моих научных интересов – да и всю мою жизнь тоже. Я забыл про Марс, поскольку наравне с другими почувствовал себя обреченным. И как любой верный своему долгу ученый, стал искать способы эмиграции в более молодую вселенную, над которой не висит дамоклов меч. Все мы знаем, с тех пор как великий Ньютон помог нам прозреть, – тут послышался громовой крик: “Будь нашим новым Ньютоном!” – что наша вселенная – не единственная, а лишь еще один воздушный пузырек в бескрайнем океане, и это подтвердили сотни других ученых трудов и исследований. И тут не может быть двух мнений. А еще нам известно, что в вечном океане такие пузырьки постоянно возникают и разрушаются. Сей факт, будучи плохой новостью, поскольку сами мы находимся именно на обреченном пузырьке, все-таки несет в себе и надежду: ведь даже сейчас, пока я выступаю перед вами, зарождается несчетное количество новых вселенных. А значит, где-то нас ждет сияющий юный мир, идеально подходящий для того, чтобы утратившая родину цивилизация построила там для себя новый дом. Но как этого добиться? Как реализовать самый великий за всю историю человечества исход? Очень просто: надо использовать традиционный способ – открыть туннель, то есть сделать то, что известно даже самому невежественному человеку. Как я не раз писал в своих статьях, вселенная пронизана миллионами магических дыр, сила притяжения которых настолько велика, бесконечно велика, что они засасывают в себя любой предмет, оказавшийся поблизости. При этом не исключено, что дыры эти для чего-то предназначены. Не исключаю, что это тонкий намек Создателя – подсказка для нас, как выскочить из Им же подстроенной ловушки. Но куда же ведут магические дыры? Теорий на сей счет много, до бесконечности много, если мне будет позволено пошутить. Тем не менее я убежден: в центре каждой дыры имеется туннель, и он ведет в подобную же дыру в другой вселенной. Да, пока мы еще не готовы отправиться в путь по такому туннелю, потому что, к несчастью, все дыры расположены слишком далеко от нашей планеты и ситуация внутри дыр очень нестабильна. Но я не вижу здесь особой проблемы, так как собираюсь искусственным путем создать магическую дыру в своей лаборатории. И уверен, что в условиях, которые мы сможем контролировать…

– Но ведь дыра будет слишком маленькой, дорогой Чарльз, – перебил его Уэллс. – Трудно себе представить, чтобы все люди друг за другом прошли через нее. Даже сам Создатель в конце концов заскучает от такого зрелища. Кроме того, лично я, например, отнюдь не желаю – не знаю, как другие, – чтобы меня заглатывала магическая дыра или что-то вроде нее. Вы не хуже меня знаете: гравитационное поле немедленно разорвет на части атомы любого объекта, который имел бы несчастье туда попасть. – Биолог сделал театральную паузу, потом добавил с насмешливой гримасой: – По-моему, единственное, для чего годятся ваши дыры, так это, чтобы надежно избавляться от улик после совершения преступлений.

Эта шутка, тысячу раз отрепетированная перед зеркалом, вызвала, как и было рассчитано, смешки у публики. Однако Доджсон не смутился:

– О, не бойся, Джордж. Ничего такого не случится, если дыра будет вращающейся, центробежная сила уравновесит действие гравитации. И если мы попадем в дыру, нас не расплющит, а всего лишь протянет в параллельную вселенную. Надо только правильно все рассчитать, чтобы дыра не разломилась. И естественно, через дыру не придется проходить всему человечеству. Достаточно будет послать несколько роботов с закодированной в их памяти генетической информацией на каждого землянина. Роботы, оказавшись по другую сторону дыры, сразу построят лабораторию и имплантируют эту информацию в живые клетки, чтобы скопировать все человечество без исключений.

– Клянусь “Атлантическим кодексом” [5] ! – изобразил крайнее возмущение Уэллс, хотя был отлично знаком с таким решением. – Остается только надеяться, что эти куколки не перепутаются и мы не получим в результате лягушачьи головы…

Со скамей до него донеслись новые раскаты смеха, и Уэллс отметил про себя, что профессор занервничал.

– Т-т-аким образом все человечество смогло бы пройти сквозь отверстие размером с к-к-роличью норку, – начал было объяснять Доджсон.

5

“Атлантический кодекс” – манускрипт Леонардо да Винчи, состоящий из 1119 страниц (1478–1519); содержит чертежи и записи на различные темы – аэродинамика, оружие, музыкальные инструменты, математика, ботаника и др.

– Знаю, знаю. Но сначала придется создать такое отверстие, друг мой. – Уэллс скроил кислую мину. – Скажи, а не кажется ли тебе все это слишком уж сложным? Не будет ли проще, если каждый из нас сам по себе перенесется в другую вселенную?

– Хорошо, Джордж, сделай это. Давай, слетай в другую вселенную и принеси мне оттуда стакан воды – видишь, свою я уже выпил, – снова позволил себе пошутить Доджсон.

– Я с превеликим удовольствием утолил бы твою жажду, Чарльз, но, боюсь, пока ничем не могу тебе помочь. Чтобы перенестись в другую вселенную, мне нужно получить на это средства от Комиссии по бюджету.