Карта мира (сборник)
Шрифт:
Доктор уже много раз летал в Калькутту, чтобы неподалеку от Саддер-стрит обзавестись новыми ампулами.
В свое время он завел бартерную торговлю с одним сикхом: морфий на героин, который он, в свою очередь, выменивал на оружие у мусульманского торговца сукном. Ничего особенного: пара револьверов, время от времени — старая винтовка и один раз — автомат. Опять же, оружие он добывал вместе с рыбаком, который каждые две недели отвозил его далеко в море, к племенам коренных жителей на самом дальнем острове архипелага, планировавшим какое-то восстание против индийского правительства островной столицы.
Время от времени он разбавлял героин смесью зубной пасты и дешевого мыльного щелока. Совестно ему не было, лишь иногда он мысленно возвращался к вечерам с Порнтхепом, к этим тихим ночам на море Банда [117] , тогда он ненавидел себя и то, что он теперь делает здесь, на этом забытом Богом зеленом клочке земли. Когда-то у него была кафедра. Господи, а здесь, на Андаманах, он больше никому не
117
Море Банда — море на западе Тихого океана, между островами Малайского архипелага. Площадь — 714 тыс. км 2, протяженность с севера на юг — 500 км, с востока на запад — 1000 км; глубина — до 7440 м (впадина Вебера); коралловые рифы; порт Амбон.
Доктор однажды уже жил в Индии, в начале шестидесятых, и в ту пору вместе с Алленом Гинсбергом [118] и его другом Питером Орловски [119] таскался по героиновым трущобам Калькутты и Бомбея. Гинсберг был олицетворением смертельной скуки, писал плохие стихи, носил завшивевшую бороду и изо рта у него воняло. Он и Орловски целыми днями рассказывали, насколько все же лучше Танжер [120] , насколько покладистее и чище тамошние мальчики, и так далее.
118
Аллен Гинсберг (1926–1997), американский поэт второй половины ХХ века, основатель битничества, автор поэмы «Вопль»; родился в семье поэта Луиса Гинзберга, родом из Львова, и школьной учительницы, активистки Коммунистической партии США Наоми Леви Гинзберг.
119
Питер Орловски (р. 1933), поэт, музыкант, фермер и учитель, начал свою литературную карьеру в 1957 году, воодушевляемый другом и соратником Алленом Гинсбергом, во время пребывания друзей в Париже. Его ранние поэтические эксперименты представляли собой спонтанные всплески мысли за печатной машинкой. С того времени Орловски не расставался с маленькими блокнотами — незаменимым атрибутом поэта-битника, где он фиксировал мимолетные мысли, образы, сны и видения.
120
Танжер (T'anger исп.,Tanger англ.)— крупный портовый город Марокко с населением около 800 тыс. человек.
Доктору надоело все это слушать, и в Бенаресе [121] он умышленно потерял обоих из виду Еще раз он увидел их, месяцы спустя, в массажном салоне для мужчин в Мадрасе, но когда они подошли к нему он быстро прикрыл лицо носовым платком и забормотал молитву на хинди. Они с ним не заговорили.
Через несколько месяцев в баре бомбейской гостиницы «Тадж Махал» он встретил Моравиа [122] и Пазолини [123] . Оба как раз ужасно поссорились, и присутствие доктора оказалось для Пазолини желанной возможностью высказать свое мнение о Моравиа постороннему человеку. «Что за сплетник, — все снова и снова повторял Пазолини. — Господи, какой жалкий сплетник!..»
121
Бенарес — один из древнейших городов Индии. Религиозный центр и место паломничества индусов. В древности назывался Каши, Варанаси и др. Название Варанаси стало употребимым и сейчас. В 1-й половине I тыс. до н. э. на территории Бенареса сложилось государство Каши. К концу VI в. до н. э. оно было подчинено государ ством Кошала. С давних времен Бенарес — место паломничества к священной реке Ганг. В городе построены множество храмов (главным образом, индуистских), на набережной — ансамбль гхатов (купален для омовения) и дворцов XVI–XIX вв.
122
Альберто Моравиа (1907–1990), итальянский писатель, новеллист и журналист.
123
Пьер Паоло Пазолини (1922–1975), знаменитый итальянский поэт, писатель и кинорежиссер.
В тот вечер доктор напился до такой степени, что Пазолини пришлось на такси отвезти его в больницу. У него было алкогольное отравление. Больше он никогда ни того, ни другого не видел.
Однажды, несколько лет спустя, он получил от Моравиа почтовую открытку из Акапулько [124] , заполненную пошлостями о погоде и о тамошних ловких мальчиках, прыгающих в воду со скал, внизу Моравиа написал: «С самым сердечным приветом, Сплетник», — и доктор долго над этим смеялся. К тому времени Пазолини уже был убит. Эту открытку доктор, к сожалению, забыл в бомбейской библиотеке, между страницами книги по статике и мостостроению.
124
Акапулько ( исп. Acapulco de Juarez), порт и курорт на юге Мексики.
После этого он несколько лет прожил в Таиланде, сначала в небольшой деревушке неподалеку от Чианг Рая, в Золотом треугольнике [125] , а затем, когда его доконали тамошний климат и постоянно повторяющиеся приступы малярии, перебрался в Бангкок. Там, на севере, его кожа приобрела желтоватый оттенок, и белки глаз тоже стали желточно-желтыми. В Бангкоке он решил пройти курс лечения. К тому времени он страдал не только от малярии, но еще и от гепатита, и, как минимум, от одной венерической болезни. Тем не менее, таиландский врач через неделю выписал его из госпиталя.
125
Золотой треугольник, в который входит и северный Таиланд, и районы сопредельных государств, получил свое название не из-за месторождений драгметаллов. У большинства людей эта местность ассоциируется с наркотиками, подпольными фабриками и бескрайними маковыми полями. Действительно, сейчас до половины мужского населения малых народов севера Таиланда — наркоманы. В Таиланде все маковые поля находятся под контролем двух банд, хотя их лучше было бы назвать армиями. Первая — армия Шань — была сформирована в Бирме для создания независимого Шаньского государства. Армия Шань в основном финансируется от продажи тайского и бирманского героина. Вторая группа — китайцы. Так исторически сложилось, что выходцы из Китая контролируют большую часть тайской наркоторговли. Многие люди из местных северных народностей завербованы этими двумя армиями, которые достаточно могущественны, чтобы диктовать цены на рынке скупки опия-сырца и определять план по производству опиума в данном году. Но в последние годы коммунистическая угроза практически исчезла и тайское правительство уделяет все больше внимания проблемному северному региону.
В Бангкоке он избегал европейцев. Это, как помнилось доктору, было в конце шестидесятых. На приемы в посольствах его не приглашали, даже на сомнительные и печальные приемы таких стран, которые, собственно, никаких приемов устраивать не могли, — вроде Боливии и Ливии. Когда он показывался в барах Патпонга, американские журналисты, которые там сидели, пили и лапали девиц между ног, смеялись над ним, как над дешевой копией Уильяма Берроуза [126] . Его это мало трогало. У него была трубка с опиумом, он был доктором и мог выписывать себе столько рецептов, сколько душе угодно. И он завел себе много маленьких тайских друзей, все они могли жить у него сколько хотели.
126
Уильям Стюард Берроуз (1914–1997), известный американский писатель, битник. К сороковым годам относятся его первые литературные опыты, примерно в это же время Берроуз начинает употреблять наркотики, довольно быстро он приобретает пристрастие к морфию, а его жена — к бензедрину. Будучи пьяным, Берроуз выстрелом из пистолета случайно смертельно ранит свою жену. Автор теории разумного потребления героина.
Бангкок насквозь пропитался влажным чадом. Все в этом городе, казалось, гнило. Даже бетон со временем приобретал зеленоватый оттенок. Однако доктор с удовольствием там жил. Он любил свою затемненную квартиру на Саладинг-роуд с маленькими мальчиками, которые готовили для него еду, а после полудня, если он еще был трезв, абсолютно голыми ложились на него сверху и ворковали ему на ухо, как голубки.
Иногда случались перебои: доктор неделями не мог достать ни опиума или героина, ни, уж тем более, морфия. Тогда он испытывал ужасные муки, но мальчики ухаживали за ним: отирали у него со лба пот, ежедневно меняли забуревшие от экскрементов простыни и смывали со стен блевотину.
Так все и шло годами — это угасание за задернутыми жалюзи, и доктор не замечал, что становится все более тощим, что его отвисшие ягодицы болтаются, как старые тряпки, и что даже маленькому ребенку под силу сломать ему руку, как ломают тонкую сухую ветку.
Затем — как раз наступил сезон дождей — из университета Банда Нейра пришло приглашение. Они предлагали ему должность, факультет и сам университет не были, правда, ни особенно большими, ни знаменитыми, но они писали, что почли бы за честь, если бы доктор дал согласие. Квартира и стол, само собою, бесплатно. В перспективе ему даже обещали предоставить небольшую голландскую плантаторскую виллу.
Тут не о чем было долго раздумывать. Доктор расторг договор об аренде жилья, отослал мальчиков, дав им несколько тысяч батов, и забронировал авиабилет в Джакарту. Незадолго до приземления он, запершись в туалете, смыл в самолетное брюхо тридцать ампул морфия и двенадцать граммов китайского кокаина. Он твердо решил начать новую жизнь. Ампулы застряли в унитазе, тогда он снял сандалию и подошвой стал продавливать морфий в отверстие. Несколько ампул разбилось, и он порезал руку, но это было не страшно. Он вытер кровь, смахнул пот со лба, пригладил, взглянув в зеркало, поредевшие волосы и снова уселся на свое место.