Карта неба
Шрифт:
«У вас блестящий послужной список, агент Клейтон. Поздравляю вас», — произнес он торжественным тоном.
«Спасибо, сэр», — ответил я, разглядывая странный значок на левом лацкане его пиджака, изображавший маленького крылатого дракона.
«Гм… думаю, вы здесь далеко пойдете, учитывая вашу молодость и ум. Да, очень далеко. Уверен, что со временем вы дослужитесь до чина полковника. Ну а в семьдесят или восемьдесят лет вы, такой же толстый, как я, и седовласый, благополучно умрете довольным прожитой жизнью и карьерой, которую иначе как завидной нельзя будет назвать, ибо она будет опираться на раскрытые убийства, аресты преступников и тому подобное».
«Спасибо за ваши ценные предсказания, сэр», — ответил я, оскорбленный презрительным тоном, каким он говорил не только о том, чего я добился в жизни, но и о том, чего мне предстояло добиться.
Капитан ухмыльнулся. Моя дерзкая выходка, свойственная молодости, его, как видно, позабавила.
«Все это славные достижения, юноша, которыми любой мог бы гордиться. Но я уверен, что вы мечтаете о большем, гораздо большем. — Он пристально посмотрел на меня. Красноватое свечение в его механическом глазу усилилось, и мне даже показалось, будто я слышу странное жужжание, исходившее откуда-то из-за линзы. — Но все дело в том, что вы не знаете, что именно могло бы означать это большее. Или я ошибаюсь?»
Он не ошибался, но я предпочел не отвечать, а сам все старался отгадать, что этому типу от меня понадобилось.
«Вы станете полковником или кем-нибудь еще, если захотите. Об этом свидетельствуют ваш острый ум и работоспособность. Тем не менее вы ничего не узнаете о мире, юноша. Абсолютно ничего, сколько бы вы ни считали, что знаете о нем все. — Он перегнулся через стол и вызывающе усмехнулся. — Таково будущее, которое вас ждет. Но я предлагаю вам другое, гораздо более вдохновенное».
«Что вы имеете в виду, сэр?» — спросил я хмуро. Возбужденный тон этого сумасбродного субъекта начал меня раздражать.
«Я предлагаю вам использовать свои способности для расследования дел иного типа. Специальных дел, — пояснил он. — Вот чем мы занимаемся, агент Клейтон, — расследованием специальных дел. Но, к сожалению, для этого недостаточно иметь блестящий послужной список. Тут нужна и известная… гм… предрасположенность».
«Не понимаю вас, сэр».
«Необходимо иметь живой ум, агент Клейтон. У вас такой ум?» Я заколебался, не зная, что ответить. Затем решительно кивнул: я никогда не задумывался над этим, но, пока мне не докажут обратное, будем считать, что у меня живой ум.
«Посмотрим, так ли это! — воскликнул он с наигранным энтузиазмом, извлек из своей папки газетную вырезку и положил ее на стол передо мной. — Внимательно прочтите и сообщите мне о своих выводах, любых, какие только придут вам в голову, даже самых невероятных. От чего, по-вашему, он умер?»
Вырезка была примерно двухлетней давности и сообщала о смерти какого-то нищего. Его труп был обнаружен на свалке в окрестностях города наполовину обезображенным, со следами укусов бродячих собак, хотя причина смерти осталась загадкой, поскольку вскрытие ровным счетом ничего не выявило. Журналист, который, по-видимому, не отличался смелостью, закончил заметку, сообщив, что преступление произошло ночью в полнолуние и что вокруг трупа на песке были нарисованы кресты, словно жертва в отчаянии пыталась прогнать дьявола. Внимательно прочитав текст дважды, я изложил капитану все возможные причины этой смерти, пришедшие мне в голову. Я сказал, что, поскольку никто не даст растерзать себя собакам, если у него есть хотя бы немного сил, чтобы отогнать их, да и сами они вряд ли набросятся вот так на живого человека, то, вероятнее всего, его отравили и притащили туда, а убийца непонятно почему начертил на песке кресты, прежде чем удалиться. Еще я сказал, что речь может идти и о случайном убийстве, которое его виновник попытался представить как самоубийство, и привел еще несколько соображений в таком же духе.
«Вы кончили? — осведомился капитан Синклер, преувеличенно демонстрируя свое разочарование. — Я же просил вас привести все возможные варианты, какие придут вам в голову и какими бы невероятными они ни казались».
Тогда я ехидно улыбнулся и сказал:
«Еще это мог бы совершить оборотень. Было полнолуние, время, когда они обретают способность перевоплощаться. Именно оборотень напал на нищего на свалке, а не собаки, и пока он приближался к своей жертве в обличье волка, расхаживающего на двух ногах, нищий успел начертить вокруг себя несколько крестов, дабы оборотень убрался обратно в ад, откуда он и пришел».
Капитан Синклер опять спросил с таким же разочарованием в голосе:
«Вы кончили?»
«Нет еще, — улыбнулся я. — Это мог быть и вампир, поскольку преступление было совершено ночью, и именно поэтому жертва рисовала кресты на песке. Или вампир, выдавший себя за оборотня, чтобы переложить вину на своих стародавних врагов, с которыми вампиры борются, наверно, с начала времен за господство на планете. Вот теперь я кончил, капитан. Ну как, я угадал?»
«Вы пока не готовы это знать. — Он откинулся в кресле и с холодным любопытством наблюдал за мной. — Но скажите, вам хотелось бы стать сотрудником подразделения, где подобные ответы вполне приемлемы? В моем подразделении иной раз невозможное оказывается единственным решением. Мы не ставим препон нашему воображению и продолжаем искать доказательства далеко за границами нормального разума».
Я глядел на него, не зная, что ответить, и с облегчением вздохнул, когда Синклер сказал, что я могу несколько дней подумать, предупредив: все, о чем говорилось в этом кабинете, должно держаться в строжайшей тайне, и в случае, если мое решение окажется отрицательным, самым разумным для меня будет попытаться забыть, что наша беседа вообще имела место. Таково было первое, но далеко не последнее и не самое удивительное предостережение, полученное мною. Затем он дал мне бумажку с адресом Специального подразделения, куда я должен был явиться на следующей неделе, если принимал его предложение. Я покинул кабинет и вернулся домой. Всего одна бессонная ночь понадобилась мне, чтобы понять: как бы я ни старался, мне никогда не удастся забыть наш разговор. На самом деле, с того момента как я переступил порог этого кабинета, я уже был обречен. Я был честолюбивым и самонадеянным юношей и теперь, узнав, что некоторые имеют доступ к информации, закрытой для остальных смертных, не мог спокойно жить, не стремясь познакомиться с ней. Я всегда хотел узнать больше, по-настоящему познать мир, проникнуть в его кровеносную систему, добраться до самых его недр… И вот теперь, похоже, мне представилась такая возможность. Разве мог я довольствоваться тем, что до этого имел? Я не стал дожидаться будущей недели. На следующее же утро я явился по адресу, указанному в бумажке, и попросил провести меня в кабинет капитана Синклера, который, похоже, меня выделил. И там мой исполненный решимости взгляд навсегда определил мою судьбу.
Агент завершил свой рассказ печальной улыбкой и посмотрел на Уэллса в ожидании его реакции.
— Поздравляю вас, Клейтон, вы, оказывается, верите в оборотней и вампиров, — произнес писатель чуть ли не сочувственно.
— О нет, мистер Уэллс, вы ошибаетесь: я в них не верил. Просто я сказал капитану то, что он хотел услышать. Этот тип возглавлял элитную группу агентов, отобранных среди самых опытных сотрудников Скотленд-Ярда. Чем бы они ни занимались, я хотел попасть в это подразделение, потому что продолжать распутывать преступления и ловить вульгарных убийц мне уже было невмоготу. Если бы потребовалось, я сказал бы, что того нищего убил эльф. — Он горько усмехнулся. — Впрочем, с тех пор прошло двенадцать лет, мистер Уэллс. Двенадцать лет. И теперь я могу только признаться вам, что верю в гораздо большее число вещей, чем мне бы этого хотелось.
— Вот как? И что же, например, вампиры существуют на самом деле? — спросил Уэллс, пользуясь случаем.
Клейтон улыбнулся улыбкой отца, умиленного любознательностью сынишки.
— Этот дом принадлежал одному типу, — сообщил он. — Звали его лорд Рейлсберг, и он страдал от аномальной пигментации, вызывавшей покраснение кожи, если он продолжительное время находился на солнце, не переносил чеснока и отличался удлиненной крестцовой костью, то есть обладал всеми признаками, по которым, согласно легендам и романам, можно безошибочно определить вампира. Как вы можете убедиться, произведения Полидори, Прескетта, Шеридана Ле Фаню и в особенности пользующийся огромным успехом роман Стокера сделали настолько популярным миф о вампирах, что к ним легко причислят любого человека, в ком обнаружится какое-нибудь из перечисленных свойств. По распоряжению лорда Рейлсберга был выстроен этот дом, где он жил вместе с группой приспешников — те, как и он, боялись солнечного света. Наружу они выходили только затем, чтобы похищать девушек, которых они потом безжалостно убивали и выпивали их кровь или даже купались в ней, как, говорят, делала венгерская графиня Эржебет Батори. Когда мы обнаружили их логово, оно было пропитано смрадом, исходившим от трупов, и заполнено людьми, спавшими в гробах. Но могу вас заверить, что никому из этих предполагаемых вампиров, включая самого лорда Рейлсберга, не удалось убежать из тюрьмы, где они сейчас и пребывают, превратившись в летучую мышь. Так что не знаю, существуют вампиры или нет, но если существуют, то, скорее, они больше похожи на жалких зверьков из славянских легенд, чем на обаятельных аристократов, какими изобразили их вы, писатели.