Картель правосудия
Шрифт:
– А когда еще очки рейтинга теряются?
– Дай сообразить… – Турецкий помотал головой, пытаясь разогнать сгущающийся туман. – Наверное, при неучастии в соревновании – теряются. Да, точно, при отсутствии объективной причины.
– Значит, чтобы определить рейтинг сыщика, нужен рейтинг преступника, с которым он вступил в единоборство, верно?
– Да ты рехнулся, это же невозможная вещь, как это определить?! И кто это сделает?! А потом, о каком единоборстве может идти речь?! Тут же миллион иррациональных факторов вступает в силу. Пока получишь одно идиотское разрешение на прослушивание – уже поседеешь. А седой следователь – это уже совсем другой следователь.
– Перестань трясти землю, – вдруг тихим и неуверенным голосом попросил Грязнов.
Турецкий удивился, но возражать не стал, кто знает, может быть, он что-то такое и совершал. Тем более что тут Грязнов вдруг сказал совершенно трезво и четко:
– Ты говоришь, что рейтинг нельзя рассчитать, потому что нельзя рассчитать его у преступника, тем более – кстати! – у потенциального преступника. Это все верно. Но, может быть, рейтинг существует как раз для таких случаев, как у тебя сейчас – при внутреннем расследовании? Преступник известен заранее. Он – свой парень в доску. В рейтинг.
– Ерунда, – запальчиво возразил Турецкий, явственно ощутив, как пространство начинает искривляться. И повинуясь непонятному порыву, одним стремительным движением налил в свой стакан и выпил, не давая опомниться собутыльнику. – Д-даже если я нахожусь на последнем месте, то получается… то получается, что в системе подсчета задействованы как минимум семнадцать человек. Это уже немало для внутренних расследований, которые могут одновременно вестись в настоящий момент. Кроме того, откуда это известно САГ «Аисту»? Твоя гипотеза возможна только при допущении тотальной утечки информации.
– А ты считаешь – это исключено?
– Да, – уверенно начал было Турецкий, но вспомнил, как странно вел себя Костя Меркулов. – Да… я так считаю… Не перебивай. Вспомни лучше, как там было написано? «Аист» оценивает профессиональный уровень следователей всех ступеней системы Генеральной прокуратуры, следственного комитета МВД…
– Двух из трех существующих ведомств – всех, но за исключением ФСБ. – Грязнов икнул, разлил остаток текилы, и приятели прикончили «Anejo Jalisco». Грязнов грустно посмотрел через пустую бутылку на своего приятеля и понял, что вряд ли сегодня куда-то уедет.
– Вот именно! То есть оценивается куча народу. Это может быть несколько тысяч человек. Не могут же все они находиться по разные стороны внутреннего расследования. Но может быть другое! Может быть, действительно есть утечка информации, а этот гребаный рейтинг – чепуха на постном масле, которую выдумал господин Сафронофф, просто чтобы подействовать мне на нервы. Так вот, герр полковник, – вдруг заорал Турецкий почему-то в потолок, – т-так в-вот…
Что именно сам он докричал «герру Сафроноффу», Турецкий дослушать не смог, потому что в его личном варианте немедленно рухнул потолок. А может быть, тот, другой Турецкий, которого он наблюдал как бы со стороны, что-то и докричал. А почему я вообще решил, что я Турецкий, подумал Турецкий. Может быть, Грязнов завтра все расскажет. Если только он не провалился при землетрясении.
КАТЯ
11 февраля, утро
Катя остановила машину у офиса Кроткова, располагавшегося в бывшем здании ЦК ВЛКСМ. «Дипломат» с деньгами лежал на сиденье рядом.
Глядя в зеркальце, осторожно, стараясь не разрушить причудливую башню, в которую были собраны ее волосы, нажала кнопку «record». Диктофон в высокой прическе был абсолютно незаметен. Вот и пригодился.
Две недели назад у Кати был день рождения, и, зная, как она любит всякие «аудиопримочки», Эльдар потащил ее в «Global USA» выбирать подарок. Они долго изводили продавца, пытаясь оценить звучание. В конце концов, Катя остановилась на аудиосистеме «Hi-End от Bow Technologies», и вместе с покупкой ей вручили лотерейный билет. В лотерею ей обычно не везло, и безо всякого энтузиазма она стерла монеткой слой фольги, ожидая увидеть надпись типа «Без выигрыша», но под серебристой пленкой появились цифры – $100. Продавец поздравил ее с удачей и объяснил, что она может выбрать в их магазине любой товар по стоимости не превышающий сто долларов. За выигранную сумму можно было выбрать разве что будильник или аудиоплейер. Катя выбрала диктофон. Абсолютно белый, по размеру не больше пачки сигарет, с такими же белыми причудливой формы кнопочками, вещь, казалось бы, абсолютно бесполезную. И стоил он несколько больше выигранной суммы, но ее это не смутило. Диктофончик ей настолько понравился, что она доплатила недостающие десять долларов. Эльдар еще пошутил, что ей теперь нужна еще зажигалка-фотоаппарат, и можно выходить на шпионскую охоту.
Теперь этот диктофон поможет ей добыть доказательства того, что Кротков занимается рэкетом, да еще и похищением людей. Слишком уж много он на себя берет. Но нести диктофон в сумочке или прятать его на себе было довольно опасно, ибо кто знает, что придет в голову этому психу на этот раз, вдруг он опять полезет обниматься или, еще чего доброго, прикажет обыскать ее. И потому Катя придумала трюк с прической.
В дверях дорогу ей преградил коротко стриженный крепыш в костюме и при галстуке, на груди его болталась пластиковая табличка с крупной надписью «Security» и цветной фотографией.
– Что вы хотите? – предельно вежливо спросил он каким-то механическим голосом.
– Я в фирму «Юность».
Охранник извлек из нагрудного кармана телефон внутренней связи и, не сводя неподвижного взгляда с Кати, сообщил неизвестно кому:
– Спуститесь, к вам пришли, – и уже обращаясь к ней: – Подождите минуту, – и все это, не меняя выражения лица. К его облику, несомненно, больше подошел бы диверсионный камуфляж, костюм сидел на нем, как чехол на танке.
Минута истекла, и рядом с охранником вырос блондинистый Сеня с расплющенным носом и на этот раз тоже в костюме, более дорогом, но сидящем еще хуже, чем на охраннике.
– Пра-ашу, – сказал Сеня, и представитель «Security» отступил ровно настолько, чтобы Катя смогла пройти, не задев его плечом.
Они прошли по звонкому паркету, оставшемуся, видимо, с былых комсомольских времен, и Сеня услужливо распахнул перед ней черную звуконепроницаемую дверь.
Катя оказалась в приемной, обставленной светлой офисной мебелью. Секретарша, маленькая брюнетка с пышными формами, отвлеклась от экрана компьютера и взглянула на незнакомую посетительницу. За долю секунды выяснив характерные объемы, рост и вес и убедившись, что в сравнении с посетительницей она не проигрывает, так как они являются полной противоположностью друг другу, приветливо улыбнулась:
– Василий Петрович вас ждет.
Кабинет был просторен и шикарно обставлен: темно-серый кожаный гарнитур, огромный стол, заставленный разнообразными канцелярскими прибамбасами. Кротков восседал в вертящемся кресле и лениво курил. В собственном кабинете он чувствовал себя полноправным хозяином и потому позволил себе снять пиджак и слегка распустить узел дорогого светло-серого, усеянного серебряными искрами галстука. Сеня бережно принял чемоданчик с деньгами и, осторожно положив его на стол, помог Кате раздеться.