Картель
Шрифт:
– Да никто никого не насиловал! – взвизгнул парень.
– А наркотики?
– Не было ничего такого! – побледнел Женя. И вдруг спрятал за спину правую руку.
И Севастьян сообразил, зачем он это сделал, и отец.
– А ну-ка!
Тепло на улице, а Женя в рубашке с длинным рукавом. В общем-то, ничего подозрительного, если не знать, что этот парень предлагал Василисе уколоться. Или даже заставлял ее это сделать.
Дубенский схватил сына за руку, закатал рукав, побледнев, заорал:
– Я тебя убью, барана!
На внешней стороне локтевого сгиба Севастьян заметил синяки от внутривенного укола.
– Употребление наркотиков – это одна статья, а организация притонов для потребления наркотических средств – другая. До четырех лет лишения свободы, – беспристрастно выдал Глушков.
– Ну, это еще доказать надо! – зло глянул на него взбешенный родитель.
– Доказательства у Василисы на руке. Там такие же следы от инъекций.
– Не кололась она! – с ненавистью глядя на Севастьяна, мотнул головой парень.
– Но ты же предлагал ей?
– Да, но не уколоться…
– А что?
– Понюхать.
– Что понюхать?
– Ну, кокаин у нас был… А она не захотела. И сбежала. Сбежала она! У Саньки спросите! У Генки!
– С тобой еще и Санька с Генкой были? Это уже организованная группа. До семи лет, – безжалостно отчеканил Глушков.
– Слышь, командир! Давай не будем гнать коней! – чуть ли не умоляюще посмотрел на него Дубенский. – С Женькой я разберусь. Я ему такую жизнь устрою, что ад раем покажется. Это я тебе обещаю! А притон ему клеить не надо. Зачем пацану жизнь ломать? Тем более не далась ему Василиса.
– Не далась! – со слезами на глазах всхлипнул парень.
Только что волчонком смотрел на Севастьяна, а тут вдруг в общипанного воробья превратился.
– Значит, кокаин, говоришь, был?
– Ну-у, – начал было парень, но, глянув на разозленного отца, замолк.
– А это у тебя что? – Севастьян пальцем коснулся его руки.
– Ну, попробовать хотел.
– Героин?
– Я всего один разок!
– Будет тебе разок! И два будет! И три! – сквозь зубы процедил Дубенский.
– Значит, тогда на вечеринке кокаин был? – стараясь не обращать на него внимания, спросил Севастьян.
– Да, кокаин… Совсем чуть-чуть…
Василиса вспомнила, ей предлагали наркотики, а какие, не суть важно, главное, что она отказалась. А что было конкретно – кокаин или героин, можно выяснить у дружков Дубенского.
– И долго ваша вечеринка продолжалась?
– До утра.
– До утра чего?
– Ну, до утра субботы…
– А началась когда?
– Ну, вечером, в пятницу…
– Мы с женой к друзьям с ночевкой уехали, – дрожащим от перевозбуждения голосом проговорил Степан Игнатьевич. – Должны были в понедельник вернуться, а приехали в субботу… Я же как чувствовал, что в доме бардак был!
– А охраны у вас почему нет? – спросил Севастьян, кивком головы показав на контрольно-пропускной пункт.
– Да определиться не могут, кому сколько платить…
– И когда Василиса из вашего дома убегала, охраны тоже не было?
– Не было.
– Санька за ней погнался? – пристально посмотрел на парня Севастьян.
– Ну да…
– И что?
– Ну, я не знаю. Может, он Василису ударил?
– А сам он что сказал?
– Ну, он сказал, что не догнал. А как на самом деле было, я не знаю…
– Зато знаешь, что твои дружки могут соврать. И ты сам такой же!
– Нет у него больше дружков! Никого больше нет! Только мать! И только отец! Теперь у тебя, сынок, начинается суровая жизнь!
Глядя на Дубенского, Севастьян почему-то не сомневался, что Женю ждут очень трудные времена. Что ж, лучше пусть заблудшую душу наставит на путь истинный родной отец, чем злая тетка-тюрьма.
– Сам с ним, Степан Игнатьевич, разберешься, – кивнул Севастьян. – Я не против. Но это если изнасилования не было…
– Да не было ничего такого! – мотнул головой Женя.
– А наркота?
– Ну, не дошло до этого…
– А предлагал зачем?
– Ну… – опустил голову парень.
– Да с этим я разберусь, – заверил Севастьяна его отец. И осторожно спросил: – А что там с черепно-мозговой травмой?
– Да нет, с черепно-мозговой травмой мы уже разобрались. Нашли виновника. Под следствием он.
– Тогда в чем проблемы? – облегченно вздохнул Степан Игнатьевич.
– Когда, говоришь, вечеринка была? С пятницы на субботу?
– Ну да.
А Василиса обнаружилась только в ночь с воскресенья на понедельник. И где, спрашивается, она пропадала двое суток?
– Значит, Санька побежал за Василисой? – продолжал Севастьян.
– Ну да, побежал, – хлюпнул носом тот.
– Не догнал и вернулся?
– Вернулся.
– Когда вернулся?
– Ну, я точно не помню…
– Через час? Через два? Через сутки? Через двое?
– Да нет, через час. Даже раньше…
– И где этот Санька живет?
– Ну, где-то в Медведкове, я точно не знаю, никогда у него не был.
– Одноклассник твой?
– Ну да.
– А Василиса?
– Тоже.
– А учишься где?
– В школе… В частной школе…
– Дорогая школа?
– Ну, сорок штук в месяц…
– Сорок тысяч рублей?
– Ну да.
– А родители у Василисы кто?
– Ну, отец ее на «гелике» возит.
Севастьян заметил, как напрягся Степан Игнатьевич. «Гелендваген» – машина дорогая, далеко не каждый может позволить себе такую роскошь. Может, отец у Василисы очень крутая шишка, а это значит, что за сына с него могут спросить не по закону, а чисто по понятиям.