Картина в тайнике

Самбук Ростислав Феодосьевич

– Автобусы?

– Есть только два из Львова до Ковеля через Желехов. Ночной останавливается в Желехове около пяти и прибывает в Ковель в одиннадцать или чуть позже. И дневной. Этот выходит из Львова в девять двадцать пять, приблизительно час идет до Желехова и еще шесть до Ковеля. Таким образом, сюда он прибывает около семнадцати часов.

– Семенишин мог вернуться ночным автобусом, - быстро прикинул Роман Панасович.
– Ночь прослонялся по Желехову или просидел где-нибудь в парке... А впрочем,

нечего гадать, едем.

Небольшой, из красного кирпича домик Семенишина утопал в зелени. Под окнами цвели какие-то желтые цветы, а вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, красовались огромные белые и красные пионы. Владов толкнул калитку - не заперто. Взошли на крыльцо, позвонили - никто не ответил. Позвонили еще раз, вдруг их окликнули из сада тонким голоском:

– Что вам надо, дяденьки?

Козюренко нагнулся над перилами крыльца. Под деревом стоял мальчик лет десяти в коротких штанах и клетчатой рубашке. Беленький, курносый.

– Папа или мама дома?
– спросил Роман Панасович.
– Ты же Семенишина сын?

– А то как же, Семенишина. Но родители на работе.

– А можно их подождать?

Мальчик пожал плечами.

– Они скоро должны быть.
– Он смотрел открыто, но все же настороженно.

Козюренко понимал, что мальчика следует как-то успокоить. Но как? Он неуверенно сказал:

– Мы из области, и нам надо поговорить с твоим отцом. Как тебя зовут?

– Олегом.

– Так где можно подождать?

– А заходите в дом. Там есть радио и газеты.

– А ты не хочешь вместе с нами за компанию? Где Лида?

Незнакомые дяди знали, как зовут его сестру, и это окончательно убедило мальчика, что они свои люди.

– В школе. Она же во второй смене.

– А-а...
– сказал Владов таким тоном, будто знал и только случайно забыл.

– Говорят, скоро вы на "Запорожце" будете ездить?
– спросил Роман Панасович, сев на диванчик.

– Папа говорил, что этим летом получим...
– И радостно прибавил: - Он хочет красного цвета.

– А ты?

– И мне тоже нравится.

– Ну и хорошо, - вмешался Владов.
– Если собрали деньги, то какие тут могут быть разговоры...

Роман Панасович бросил на него неодобрительный взгляд - зачем провоцировать ребенка? И Владов осекся. Но мальчику было приятно поболтать на эту тему.

– Еще не собрали, но папа говорил, что как-нибудь выкрутимся. Займем, а потом отдадим.

– Ну... ну, - хмыкнул Козюренко.
– А как у тебя дела в школе? поспешил он перевести разговор на другую тему.

– Так...
– немного смутился мальчик.

– Есть тройки?

– Не часто...

Роман Панасович встал, выглянул в коридор. Нарочно пришел к Семенишиным, пока хозяин не вернулся с работы - хотел узнать о нем побольше. Даже бытовые мелочи имели значение. Ведь они часто подчеркивают или обнаруживают ту или иную черту характера человека. Кроме того, Козюренко хотел поговорить с женой Семенишина. Может, она что-то знает, а если и нет, то не исключено, что влияет на мужа: бывали случаи, когда самые закоренелые преступники, которые вели со следователем долгую и запутанную игру, не выдерживали взгляда жены...

Из коридора дверь вела в детскую комнату. Там стояла этажерка с учебниками, на стенах были развешаны карты и цветные вклейки из журнала "Украина", а на письменном столе лежала кучка тетрадок. Из открытой двери третьей комнаты выглядывала никелированная спинка кровати, на которой высилась гора подушек - обыкновенная скромная обстановка рабочего человека.

Стукнула калитка, и Олег высунулся в окно.

– Мама пришла!
– радостно воскликнул он и побежал встречать.
– У нас гости, мама, - сказал на крыльце, - так я пригласил их в дом.

– Молодец!
– похвалила мать. Она поставила в коридоре тяжелую сумку с картофелем, мимоходом поправила перед зеркалом прическу и остановилась в дверях гостиной.

– Вы к Якову?

– Надо поговорить с вами, уважаемая Вера Владимировна, - учтиво поклонился Козюренко, - только...
– он показал глазами на мальчика.

– Сбегай, Олежка, за хлебом, - нашлась та.

Мальчик недовольно поморщился - ведь интересно послушать разговор взрослых. Но в семье, видно, поддерживалась дисциплина: схватил авоську и побежал в магазин.

– Разговор у нас, Вера Владимировна, будет долгий и неприятный, так уж садитесь поближе. Мы, правда, не очень-то и желанные гости... Из следственных органов, вот мое удостоверение.

Женщина побелела как полотно.

– Неужели мой Яшко что-нибудь натворил? Он, товарищ следователь, как чуть выпьет, дурным становится...

– Всему свое время, Вера Владимировна. Сначала мы попросим вас ответить на некоторые вопросы. Это не допрос, и если вы не согласны...

Хозяйка подвинула к себе стул и наконец села.

– Что он натворил?
– прошептала она.

– Я понял, что вы согласны помочь следственным органам, не так ли? настаивал Козюренко.

– Спрашивайте, - женщина тяжело вздохнула.

– Вы знали, что ваш муж ездил на днях в Желехов?

– Да.

– Зачем?

– Занять денег.

– Когда должен был вернуться?

– Восемнадцатого мая.

– А приехал?

– Девятнадцатого.

– В котором часу вы его увидели?

– Вот как сейчас, после работы. Но он вернулся утром. Сказал, что был выпивши и не хотел нас беспокоить. Заснул в сарае на сене.