Картины былого Тихого Дона. Книга первая
Шрифт:
И генерал Денисов, тут же на поле, слез с коня и, ставши на колени, горячо молился, благодаря Бога за дарованную победу.
И каждый казак творил крестное знамение и понимал, что Господь Бог помог ему в победе.
Французы не решились больше нападать на смелых казаков Денисова, и он оставался на своем месте до ночи. Ночью он узнал, что наша армия отступает. Казаки должны были ее прикрывать. Эти июньские дни Платов, руководя полками, не слезал с лошади. Он был всюду, где опасность была больше, где враг решительнее напирал.
Под Фридландом, 2 июня, наши войска имели снова кровавый бой с французами. Во время этого жестокого сражения казаки охраняли фланги. Когда же наши войска, сильно потрепанные в этом сражении, отступали, Платов прикрыл их отступление. Казаки грудью своею заслонили русские войска, и, отступая, Платов умел наносить врагу поражения. Казаки и отступая, наступали. Как только враг наседал на казаков, казачьи полки брали пики наперевес и неслись на французов; где только было какое-либо препятствие, теснина, лес, плотина, мост, - казаки уже слезали с лошадей и, в пешем бою, при содействии своей
За эту войну 11 августа 1811 года войску Донскому пожаловано Георгиевское знамя. В грамоте, присланной войску при этом знамени, было сказано: «Врожденная бдительность донских воинов ограждала спокойствие нашей армии, а главнокомандующему служила вместо недремлющего ока». Этою же грамотой, в первый раз после жалованной грамоты императрицы Екатерины Великой, подтверждались все права и преимущества Донского войска и утверждалась «ненарушимость настоящего образа его служения и неприкосновенность всей окружности его владений».
В эту войну прославил свое имя донской атаман Платов и его атаманский полк неоднократно отличился во многих боях.
По темным лесам прусской земли гремели в эту войну, не умолкая, выстрелы казачьих ружей, казаки были в болотах, на реках, в деревнях - везде. Французская конница не могла ничего сделать против казачьей лавы, и только изматывала своих лошадей напрасными атаками. На прекрасных лошадях, смелая, решительная, до этого времени непобедимая, она терялась перед казаками. Она атакует - казаки отступают, она делает остановку, а уже казаки сидят на ней и колют своими страшными пиками. Первый раз столкнулись казаки с кирасирами и с первого же раза научились их бить. В эту войну, неудачную для России, донские казаки приобрели своим мужеством всесветную славу. Про войну эту у казаков была сложена песня:
Под славным было городом под Гутштадтом, Протекала там речушка, речка слезовая, А на речушке струя бежит, струя кровавая; Но над речушкой сады цветут, сады зеленые, В зеленом-то саду не кукушечка, она куковала, Жалко, жалобно голосочек свой она выносила, Она всю-то нашу армеюшку прослезила… Ну вы стойте, наши казаченьки, стойте, не робейте, Государева свинцу, пороху не жалейте, Как заутра будет вам, казаченьки, награжденье: Будет жаловать Государь, жаловать крестами, Еще жаловать своим Царским знаменем. Но молодые тут малолеточки не испугались, По темным лесам они разъезжали.В эту войну с французами, наряду с молодыми казаками, пошло много донских стариков. Платов охотно брал их с собою. Он знал, что старики воодушевят молодежь, и не ошибся.
Вместе с урядником Тропиным на войне был- и его отец. В схватке казаков у деревни Едвабно вдруг сын узнал, что его отец захвачен французами в плен. Велико было горе сына. Любовь и жалость к родному отцу закипели в нем. Он решил или погибнуть, или выручить своего отца. Он знал, что французы поведут пленника в тыл. И вот, он бросил свой полк и один помчался обскакивать фланги французского войска. Когда он был сзади, он увидал, что два француза ведут его отца. Живо скинул Тропин с себя ружье, застрелил одного из французов, другого свалил пикой - и освободил отца. Отец сел на французскую лошадь, сын поймал и другую, и они прискакали к своим. Платов собственноруч1ф навесил молодому Тропину Георгиевский крест за его подвиг.
Пошел с полками Платова и Березовской станицы урядник Евсей Селезнев, бывший ординарец Суворова, тридцать лет прослуживший в казачьих полках. Своими рассказами про Суворова и про то, как он бил французов в Италии, он вдохновлял молодежь. Он возил за Платовым войсковое знамя. С ним ездил и другой семидесятилетний старик, казак Усть-Белокалитвенской станицы Обухов. Он участвовал в Семилетней войне, в первой и второй турецких войнах, был под Измаилом, а теперь пошел за сына.
Пошел на войну вместе с сыном и поручик Гаврилов. Одиннадцать ран было на его теле. Он давно считался в отставке; но стал собираться на войну его сын, и загорелось сердце старого воина. Он стал проситься в полк. Напрасно друзья его отговаривали, говорили ему, что он стар, что где ему воевать, - старик не слушал никого.
– Друзья мои, - говорил он, - я иду на войну, чтобы научить моего сына, как разить врагов отечества, хочу видеть, как он будет следовать по стопам отцов своих. Рука моя, конечно, слаба и не в состоянии сбить всадника дротиком, но я буду при сыне и укажу ему, как управляться с врагом.
И старик так и сделал. В ночных партиях, пикетах, говоря по-теперешнему, на заставах, Гаврилов нигде не отходил от сына и передавал ему свои знания. 24 мая 1807 года на реке Алле он был убит…
Грозные
Кончилась война, и друзья немцев - донские казаки - пошли с полками. Одни шли на север, где была война со Швецией, другие на юг, где требовалась помощь в войне с турками…
Домой, на тихий Дон, казакам не скоро пришлось вернуться.
Донские казаки в Финляндии 1808 и 1809 гг.
В 1808 и 1809 годах Россия вела войну со Швецией. В русскую армию, бывшую под начальством генерала Буксгевдена, было назначено два донских казачьих полка: л.-гв. Казачий Его Величества полк и полк Киселева. Казаки с Прусской границы пошли сначала в Петербург, а потом, зимой 1808 года, начался тяжелый поход в Финляндию. За какие-нибудь 10 лет донцы повидали заоблачные выси Альпийских гор, страдали от жары в Италии, испытывали голод и холод в степях у Оренбурга, вязли и тонули в болотистых речках Пруссии. Теперь их ожидала борьба не только со злым и упорным врагом, но и с жестокими морозами и снегами. Как только казаки перешли нашу границу, началась для них тяжелая, полная опасностей служба. Вся Финляндия лежала под толстым снеговым покровом, жестокие морозы обмораживали лица и руки. Узкая, тесная дорожка вилась среди лесов, между полей, отгороженных жердяными наборами, среди гор и скал. Один шаг с этой дорожки - и лошадь проваливалась в снег по брюхо и нельзя было идти, нечего было и думать об атаках. Враг разделился на маленькие отряды. За каждым деревом, за всякой скалой можно было ожидать засады. Много требовалось внимания и искусства от казаков, чтобы не погибнуть. На жителей - финнов надежда была плоха. Они готовы были не только выдать расположение русских войск шведам, но и сами прирезывали заспавшихся казаков. Но завоевание Финляндии шло, хотя и медленно, но верно. По глубокому снегу, казалось, невозможно было атаковать, но казаки атаковали. 12 февраля 1808 года лейб-казаки под командой генерала Орлова-Денисова, идя между скал, в снежную бурю и жестокий мороз гнали перед собой шведский отряд. У деревни Ильби, в большой теснине шведы выставили пушки и остановили казаков. Дорога была узкая, кругом снежные сугробы, никуда не свернешь. Тогда казаки быстро спешились, и пешком, с пиками в руках ударили на батарею. Шведы не выдержали стремительного натиска казачьего и поспешно отступили к городу Борго, казаки преследовали их и захватили и сам город. Прошла зима, наступило бледное, хмурое северное лето, а война продолжалась. Нашим войскам приходилось брать с боя едва ли не каждое местечко. Вся Финляндия обагрена была русскою кровью, и не одно казачье тело покоилось под мхом в угрюмом сосновом лесу. Зимой 1809 года решено было перенести войну в самую Швецию, и для этого русским войскам предстояло совершить небывалый подвиг. С обозами и пушками нужно было перейти по льду через море, разделявшее наши владения от владений шведских. Разведать путь через море были вызваны донцы полка Киселева. В марте 1809 г. казаки вошли на лед Ботнического залива и потянулись по ледяной пустыне. Местами лед лежал гладкий и ровный, и люди и лошади падали на нем; в других местах бури нагромоздили целые горы льдин; там метели намели глубокие сугробы, в которых вязли и тонули лошади; там были глубокие проруби. Но лед держал людей, и наш отряд с пушками и обозами прошел на шведский берег. На обратном пути бушевала вьюга. Ничего не было видно, пехотные солдаты падали и замерзали, лошади отказывались везти по снеговым сугробам поставленные на санки пушки. Казаки полка Киселева отдавали своих лошадей пехотным солдатам, спасая этим замерзавших, припрягали коней своих к пушкам, и, благодаря казакам, отряд благополучно достиг берегов Финляндии. Осенью 1809 года был заключен мир со Швецией, и по этому миру завоеванная нами Финляндия отошла к России и составила часть Русского государства. Долгое время, охраняя покой и порядок, в Финляндии стояли донские казаки. В воспоминание финляндской службы во многих полках казачьих и в станицах на Дону и теперь еще поется следующая красивая песня, сочиненная малороссийским сочинителем Гребенкой:
Поехал казак далеко на чужбину На добром коне вороном, Свою он навеки покинул краину, Ему не вернуться в отеческий дом Напрасно казачка его молодая И утро и вечер на север глядит, Все ждет, поджидает, с далекого края Когда же к ней милый казак прилетит А там, за горами, где вьются метели И страшны морозы зимою трещат, Где сдвинулись дружно и сосны и ели, - Там кости казачьи под снегом лежат. Казак и молил и просил, умирая, Насыпать курганчик ему в головах «И пусть на кургане калина родная Растет и красуется в пышных цветах Пусть вольная пташка на этой калине Порой пропоет эту песенку мне, Как жил-был казак далеко на чужбине И помнил про Дон на чужой стороне».