Карточный домик. Проклятье королей
Шрифт:
– Когда вы ее найдете, я избавлю вас от Формана, и ваша женщина снова вернется к вам, вы же этого хотите? Я верну вам Миру Либерсон в обмен на Джей Ронье, Коннор, только найдите ее, – слышал Уэст возле своего уха в промежутках, когда ему удавалось зацепиться за край сознания.
– Сейчас вы заснете, и проснетесь, когда хлопнет эта дверь, – казалось, слова, пропитанные мышьяковой пылью, попадают сразу в мозг Уэста. – Рад был повидаться, детектив, хоть вы этого опять не вспомните, – с горькой усмешкой попрощался с ним Северный Ветер, и сознание Уэста окончательно соскользнула во всепоглощающую пустоту.
***
– Детектив Маркес! – громкий возглас где-то вдалеке. – Давайте, я вас провожу, по улицам разгуливают психи! – уже едва различил Уэст, а может быть ему это начинало мерещиться.
Совсем рядом громко хлопнула тяжелая дверь. Переулок сразу же заполнился гулом голосов, топотом и табачным дымом. Голос звенел в голове, будто кто-то говорил прямо рядом с Уэстом, но вокруг никого не было, кроме знакомых офицеров, вышедших на перекур. Маркес тоже исчезла из поля зрения, наверное, так и ушла с тем парнем, которого склеила в баре. Этот отрывок вечера Уэст помнил смутно. Голова была тяжелая словно после короткого сна, так еще и затылок ломило от боли. Видимо, он уже знатно набрался и поскользнулся, когда шел назад в бар.
Он довольно быстро пришел в себя и поднялся на ноги, опираясь на стену. Провалы в памяти были точным признаком, что на сегодня ему достаточно, и, намереваясь хорошенько выспаться, Коннор отправился домой. Всю дорогу до дома он был зациклен на какой-то мысли, но самое удивительное, что он не мог ее вспомнить, и это было еще одним подтверждением в необходимости здорового и крепкого сна.
Уэст переступил порог дома, уже едва волоча ноги от усталости. В квартире, как и всегда, было темно, пусто и одиноко. У него не было даже кота, которого можно было бы выпускать на прогулки из окна на пожарную лестницу. «И зачем мне две спальни?» – подумал Коннор уже не в первый раз, осматривая занимаемое жилое помещение. Одну из комнат он давно оборудовал под «кабинет», заставленный кучей коробок с документами по нераскрытым делам, пустыми пачками сигарет и бутылок от выпивки. Рабочий стол был завален книгами по криминалистике и судебным процессам, а местных пауков можно было считать за полноценных домашних животных.
Пройдя к кухне и не включая свет, Уэст застыл на середине шага. Рука сама собой легла на рукоять табельного при глубоком вдохе. По квартире разносился запах дорогих сигарет. Терпкий, глубокий аромат, будоражащий кровь предвкушением. Такие сигареты Коннор курил очень редко, и покупал их по великим праздникам, которых не было уже достаточно долгий период его жизни, и этот запах был ему очень хорошо знаком. Уэст медленно направился вглубь квартиры, направляя перед собой ствол табельного. За закрытой дверью его «кабинета» горел свет от настольной лампы, слышался тихий шорох перелистываемых страниц и одежды, глубокое дыхание курившего человека. Осторожно приоткрывая дверь и ожидая нападения незваного гостя, Коннор услышал звон стакана о крышку лакированного стола и понял, что обнаружен.
– Смелее, Лис. Я уже заждался тебя в этом клоповнике, – раздался до боли знакомый голос.
С облегчением выдохнув, Уэст открыл дверь шире, не опуская пистолет, и встретился взглядом с парой темно-зеленых глаз осунувшегося и потрепанного блондина, который сидел в кресле и курил, стряхивая пепел в пустую бутылку от джина.
– Какого хрена ты здесь забыл, Ларссон? – раздражению Уэста не было предела. «Что не так с этой семейкой?» – в очередной раз спросил он себя. – Что ты себе позволяешь, Лиам? Ты вломился в дом к копу! Тебе жить надоело? – Уэст бы прострелил ему что-нибудь, если бы стрелок Романо не опередил его.
Теперь стараниями Дона Альберто бледный, с запавшими глазами, отросшей щетиной и такими же отвратительными манерами, как и раньше, Лиамель Ларссон сидел у Коннора в квартире, хозяйничая, как в собственном доме.
– Взлом и проникновение является уголовным преступлением, предусматривающим тюремный, детектив Уэст, – оскалился Ларссон, размазывая пепел по дну пепельницы и расталкивая соседние окурки, – можете стрелять на поражение, – добавил он тише и посмотрел на Коннора исподлобья.
Закончив обмен любезностями, освоившийся гость и хозяин, мявшийся на пороге, переглянулись, оставляя конфликт из-за взлома позади. Уэст опустил оружие, пряча его в кобуру, прошел к столу и выдернул сигарету из пачки Лиама, валявшейся поверх пыльных журналов. Несколько из них были раскрыты, страницы заломлены, и на столе оказалась включенной настольная лампа. Видимо, Лиам читал в ожидании возвращения Уэста, хоть выставленный рядом стакан и бутыль спиртного опять формировала образ шального и разгульного придурка, неспособного держать себя в руках даже на пороге собственной смерти. Наверное, Коннор бы поверил, если бы не знал, что за фрукт Лиамель Ларссон.
– Вопрос прежний. Жить надоело? Ты почему не в больнице? – прикурив, Коннор шире приоткрыл фрамугу за спиной Лиама, пуская холодный и свежий воздух внутрь квартиры.
– Соскучился по тебе, – ехидно улыбнулся Лиам и продолжал сверлить Уэста взглядом темно-зеленых глаз, в которых появились знакомые яркие всполохи. – А ты мне не рад? – и он обиженно надул губы, скуксившись, как ребенок.
Лиам протянул руку к Уэсту и притянул его к себе за край выправленной из брюк рубашки. Провокация чистой воды. Уэст на нее не повелся, глазом не моргнув. Позволил инфантильному придурку подтащить себя ближе и сел на край стола рядом с ним. Лиам тут же воспользовался ситуацией и пододвинулся почти вплотную, поставив свои ноги по обе стороны от ног Уэста и чуть задевая его коленями. Провокация следующего уровня – тактильный контакт, но и этим Коннора тоже не проймешь. Сам пользуется этими приемчиками, очаровывая девок и вербуя их в армию собственных информаторов.
– Ты мог позвонить, я бы приехал, не обязательно сбегать из больницы, – очень холодно и с осуждением отвечает он Ларссону, на что Лиам только сильнее хмурится и придвигается ближе.
Взгляд темно-зеленых глаз потускнел на глазах, стоило Лиаму отметить, что Уэст на этот раз не собирается ни размазывать его по стенке за двусмысленное поведение, ни отвечать на него взаимностью. Вид у Ларссона сделался мрачный и немного сконфуженный. Конечно, нельзя было не отметить, что с возрастом черты семейного сходства с отцом и братом проявлялись ярче. За время, проведенное в больнице, Лиам стал намного худее, чем раньше, но черты и голос приобрели некую жестокость, раньше которой не наблюдалось. Коннор мог бы сказать, что Лиаму это очень даже шло, но это не его дело.
– Хм, вдруг я хотел тебя увидеть? – заискивающе спрашивал Лиамель, намеренно не замечая холодности и нарочитой грубости в словах Уэста.
Заглядывая точно в глаза Уэсту, Лиам положил подбородок на пряжку его ремня, а руки разместил на крышке стола по бокам от Коннора. Заняв новую позицию, Ларссон ждал ответа на свои действия, провоцируя Уэста на прямой ответ.
Провокация пошла по восходящей и давила на чувство вины напоминанием, как нам было хорошо вместе. Блестящая игра, браво, Лиамель! Сработало бы, если бы Уэст не знал со стопроцентной уверенностью, что это элементарная манипуляция сознания со стороны Лиама. Мастерская и обкатанная, но всего лишь манипуляция, не более. В этом Коннор был уверен. Ли же пошел дальше, закрыв глаза и опустив лицо, прижался носом к животу Уэста, глубоко вдыхая.
«Сука, врезать бы», – подумал Уэст, и сразу же пожалел, что нельзя. Если Ларссон подохнет у него в квартире, все вокруг подумают, что у них и, правда, что-то было. Все просчитал белобрысый сученыш, и Коннор его пощадил.
– Ларссон, – позвал его Уэст, когда этот спектакль одного актера начал заходить уже слишком далеко. – Мне, безусловно, льстит твое внимание, но ты не в моем вкусе, – отшивает быстро и резко, как отрывает пластырь с больного места.
Коннор был готов к любой реакции капризного засранца: от истерики до слез, но дальнейшее удивило его намного сильнее. Все еще уткнувшись ему носом Уэсту под ребра, Ларссон низко и раскатисто захохотал. Он продолжал это делать, пока его смех не перешел в кашель. На этом месте Уэст не на шутку перепугался за его состояние.