Карузо

Булыгин Алексей Кириллович

Великий тенор, будучи человеком добродушным и гибким в общении, умудрился найти общий язык с Конридом, что многим певцам не удавалось. Карузо прощал ему и его грубость, и скупость. Нередко он захаживал к Конриду в гости, который специально для него лично готовил великолепный гуляш. Конрид же, понимая, сколь многое держится в театре на Карузо и какие деньги он ему приносит, дошел даже до того, что написал ему в Италию, что тот может выбрать по своему усмотрению теплоход, на котором поплывет в Америку. Правда, письмо заканчивалось обычной для стиля директора фразой: «Зная Вас, я не сомневаюсь, что Вы потратите денег ровно столько, сколько необходимо…» ^[216]

216

Jackson Stanley. Caruso. P. 144.

Ада

Джакетти встретила Карузо в Лондоне. По счастью, она не сопровождала его в турне по Северной Америке и была избавлена от ужаса, который пережил ее избранник. В «Ковент-Гардене» Карузо выступил в двадцати девяти спектаклях в восьми ролях, а также дал еще два концерта — один из них во французском посольстве. В «Риголетто» и «Травиате» он пел с Нелли Мельбой и Маттиа Баттистини. Руководство театра предложило тенору платить по 400 фунтов за спектакль, однако это взбесило Мельбу, получавшую такую же сумму. Разобиженная примадонна устроила скандал. Ей во что бы то ни стало нужно было сохранять в этом отношении первенство. Карузо лишь улыбнулся, пожал плечами и предложил компромисс: 399 фунтов! Его куда больше расстроило даже не это, а поведение Мельбы в отношении Френсис Альды, у которой было запланировано восемь представлений «Риголетто». Однако ревнивая к чужим успехам примадонна дала ей возможность появиться только в одном. Карузо вздохнул с облегчением, когда узнал, что Альда недолго переживала обиду и вскоре с огромным успехом дебютировала в «Ла Скала».

В промежутке между спектаклями в Лондоне тенора в очередной раз пригласили на ужин к королю Эдуарду и королеве Александре — приемы у высочайших особ уже входили в обычай в любой стране, где бы Карузо ни появлялся. Но больше, нежели внимание монархов, его заботили друзья, о которых он всегда помнил и старался каждому сделать что-то приятное. Так, в английской столице Энрико прошелся по нескольким оружейным магазинам, выбирая охотничью винтовку в подарок Пуччини.

Несмотря на привязанность к английской столице, Карузо все же чувствовал себя лучше в Нью-Йорке. Там он выступал куда чаще, знал всех коллег, рабочих сцены, хористов, с удовольствием выслушивал их семейные истории. Там, ко всему прочему, было намного больше его соотечественников. Из-за того, что Америка была страной многонациональной, никого особо не смущал ужасный на тот момент английский язык Карузо. В Лондоне же тенор предпочитал общаться исключительно через переводчика. Впрочем, были связи, которые не требовали переводчика…

Летом 1906 года в лондонских постановках «Тоски», «Аиды» и «Мадам Баттерфляй» партнершей Энрико была Рина Джакетти. Сопрано и тенору часто приходилось быть вместе: на репетициях, спектаклях, на торжественных банкетах, и Ада ничего не могла с этим поделать. Ее трясло от возмущения, когда она видела, как человек, оборвавший ее карьеру певицы, распевает в любовных дуэтах с ненавистной сестрой. Видя объятия и поцелуи, которыми обменивались оперные герои Карузо и Рины Джакетти, слушая аплодисменты, которыми публика награждала блистательный дуэт, Ада начинала подозревать, что отношения Энрико с Риной перерастают в нечто большее, нежели партнерство по сцене.

В 1906 году ее подозрения полностью подтвердились.

Глава десятая

РАДОСТИ И ГОРЕСТИ

Уход со сцены Ады Джакетти совпал, по сути, с началом оперной карьеры Рины. Культура, внешние и вокальные данные позволили девушке быстро добиться значительных успехов и, несмотря на то, что ее сценическая жизнь не была долгой, Рина оставила заметный след в истории вокального искусства. Что же касается Ады, то ее вспоминают исключительно как спутницу Карузо, мать его двоих детей и женщину, доставившую великому тенору немало страданий. Возможно, это связано и с тем, что Ада пела главным образом в Италии, в то время как Рина сделала международную карьеру.

О том, какая из сестер обладала лучшим голосом, сейчас судить сложно, так как ни от одной из них не сохранилось записей. Современники же в оценках часто предвзяты. «Ада Джакетти была посредственной итальянской оперной певицей», — писал импресарио и друг Карузо Эмиль Леднер в 1922 году ^[217] .

А Винсент Селлигман, сын Сибилл Селлигман, в 1938 году, сравнивая сестер, вынес такой вердикт: «Ада никогда не была столь же хорошей певицей, как ее сестра Рина» ^[218] .

217

Ledner Emil. Erinnerungen an Caruso. P. 30.

218

Seligman Vincent. Puccini Among Friends. London: Macmillan, 1938. P. 159.

Энрико Карузо-младший так комментирует эти высказывания: «Единственное, что объединяет этих двух выдающихся господ, да и вообще „надежных“ биографов, так это то, что ни один из них никогда не слышал пения Ады Джакетти…»

С самого начала карьера Рины Джакетти складывалась успешно. Она довольно скоро стала выступать в партиях первого ряда и с самыми выдающимися певцами: например, по возвращении из Латинской Америки, где была с Адой, исполнила роль Коломбины в «Масках» П. Масканьи с Джузеппе Ансельми, партии Мюзетты и Мими с Фернандо де Лючией. Часто выступала в спектаклях под управлением Леопольдо Муньоне — дирижера, сыгравшего важную роль в жизни обеих сестер Джакетти — как в творческой, так и личной.

Справедливости ради надо признать, что карьере Рины на оперной сцене способствовал не только ее талант, но и долгие любовные отношения с импресарио неаполитанского театра «Сан-Карло» Роберто де Санной. Он долго ухаживал за Риной, и девушка, находясь в состоянии депрессии по поводу краха ее отношений с Карузо, ответила импресарио взаимностью. Они стали жить вместе. Их отношения не могли быть официально зарегистрированы, так как Де Санна был женат. Таким образом, обе сестры Джакетти в личной жизни оказались практически в одинаковой ситуации, с той только разницей, что Рина была бездетной.

В 1902 году именно Де Санна пригласил Карузо петь в «Сан-Карло», где произошли печальные события, повлекшие включение Неаполя в список городов, в которых Карузо зарекся в дальнейшем выступать. К тому моменту Энрико и Рина не виделись около двух лет. Они помирились, хотя в отношениях появилось некоторое напряжение. Тенор знал о связи девушки с Де Санной и относился к этому факту в полном соответствии с нормами того традиционного уклада, который впитал с детства.

Впервые в Неаполе Рина и Энрико пересеклись на сцене в опере Ж. Массне «Манон». Рина очень волновалась — ведь ей предстояло выступать с любимым человеком, можно сказать, выдержать один из самых главных экзаменов в жизни. Карузо, наоборот, держался спокойно и уверенно. По мнению критиков, этот спектакль был экстраординарным успехом Рины Джакетти, которую публика буквально не отпускала со сцены. У певицы отмечали сочетание интеллекта, красоты и блестящих певческих данных. Но немало теплых слов было адресовано и тенору.

«Карузо восхитил нас, вызвал энтузиазм красотой своего голоса и непревзойденным мастерством. Дважды он вынужден был бисировать знаменитые „Грезы“…» ^[219] Этот отзыв — еще одно свидетельство против того, что Энрико был освистан в родном городе.

Огромный успех сопутствовал Рине практически во всех ее ролях: Валентины в «Гугенотах» Дж. Мейербера, Адриенны Лекуврер в одноименной опере Ф. Чилеа, Стефаны в «Сибири» У. Джордано, Аиды, Амелии в «Бале-маскараде» Дж. Верди, Сантуцци в «Сельской чести», Мюзетты в «Богеме» Р. Леонкавалло, Тоски (работу певицы в двух последних партиях высоко оценили авторы опер) и др. Ее партнерами были такие тенора, как Франсиско Виньяс, Эмилио де Марки, Джузеппе Ансельми, Амедео Басси, Эдоардо Гарбин. Рина даже успела выступить с легендарным Франческо Таманьо — в последнем в карьере тенора сезоне. Особо порадовал Рину триумф в городе, где она родилась и училась — во Флоренции. После ее выступлений критики писали, что Рина — обладательница подлинного вокального сокровища, которым она щедро делится с публикой.

219

Rassegna Melodrammatica, 22 January, 1902.