Карузо
Шрифт:
Совершенно поразительным представляется еще один эпизод — можно сказать, прямо противоположный эпизоду Карузо — Сегурола, когда уже бас взял на себя роль тенора. Как-то раз Адам Дидур опоздал к назначенному времени в театр. На сцене репетировали «Паяцев». Карузо, разумеется, прекрасно знавший партию Канио, лишь намечал вокальную линию вполголоса и его за перегородкой с декорациями было не слышно. Когда дело дошло до знаменитой арии «Смейся, Паяц!», из-за кулис раздался могучий, по-настоящему теноровый голос, исполнявший фрагмент столь блестяще, что все, в том числе и Карузо, замерли от изумления. Припозднившийся Дидур решил, что Энрико на сцене нет, и, услышав оркестровое вступление,
329
Panek Waclaw. Kariery і legendy. Zbior 2. S. 57.
Однако речь не о том, на что был способен тот или иной певец — список подобных выходов оперных исполнителей за пределы «амплуа» довольно обширен. Незаурядный голос Карузо в какой-то момент стал культурным мифом, порождая в обывательской среде практически религиозное поклонение. И Энрико не отказал себе в удовольствии в очередной раз поддержать этот миф, записав предназначенную для баса арию Коллена. Однако его чувство хорошего вкуса все же возобладало. Он не опустился до дешевых средств рекламы своего таланта (ему вполне хватало и того, что имел), запретил публиковать при жизни эту запись и предоставил потомкам восстанавливать истинную картину его вокальных возможностей.
Любопытно, что Карузо умел также петь и предельно высоким голосом. Однажды в Нью-Йорке во время званого обеда он вместо опереточной певицы-сопрано мисс Холл исполнил прекрасным фальцетом арию «Каждое утро я приношу тебе фиалки» из мюзикла «Принц Пильсена» [330] .
В новом американском сезоне Карузо не избежал очередного скандала. Красавица Милдрид Мефферт, с которой у Карузо был бурный пятилетний роман, поняв, что рассчитывать на брак с тенором не приходится, выступила в газетах с обвинением своего бывшего друга в нарушении данных им обещаний.
330
Daily Graphic, 18 February 1921.
Мефферт получила образование в женском монастыре, была неплохим музыкантом, свободно разговаривала на нескольких языках, много путешествовала по Европе. Карузо был очень к ней привязан, оказывал всяческие знаки внимания и, вполне возможно, ее любил. Однако Мил допустила серьезную тактическую ошибку. Узнав об уходе Ады, она начала давить на Карузо, чтобы тот выполнил обещание и женился на ней. Но Энрико крайне болезненно относился к любому давлению, а в вопросе брака — и подавно!
Настойчивость женщины вывела его из себя. Во время одной из бурных ссор Милдрид, любительница театральных эффектов, выхватила из ящика револьвер и с криком «Я не могу это больше выносить, прощай!» выбежала из комнаты. Карузо догнал ее и вырвал пистолет. Он был очень расстроен и раздражен, никак не ожидая, что его милая, нежная Мил превратится в форменную психопатку. Истерик ему хватало и в отношениях с Адой…
Его внезапное увлечение в 1911 году Эльзой Ганелли было, по всей видимости, желанием освободиться от напряженных отношений с Мефферт. Но, разорвав помолвку с Эльзой, он вновь сошелся с Милдрид и продолжал с ней жить до марта 1913 года — притом что восемь месяцев назад он всем торжественно объявил о помолвке с Риной Джакетти! Карузо продолжал делать Милдрид подарки, однако всячески уходил от прямого ответа
Ее адвокат обрисовал следующую картину. В 1908 году, в момент знакомства с Карузо, Милдрид жила с мужем раздельно. После того как между ними начался роман, муж всячески пытался наладить отношения с женой, но она отказалась, так как поверила обещанию своего возлюбленного на ней жениться. Лето 1909 года Милдрид провела с Энрико в Италии, после чего решила оформить развод с мужем. Тот пришел в полное отчаяние, начал пить и вскоре после развода погиб под колесами автомобиля.
Двадцать второго апреля 1914 года Мефферт выдвинула иск, в котором обвинила Карузо в нарушении данного им обещания жениться и потребовала 100 тысяч долларов (сейчас это было бы два с лишним миллиона) в качестве возмещения морального ущерба.
— Энрико Карузо оставил меня сраженной горем женщиной — одной из многих, с которыми он играл и слезами которых орошен его жизненный путь, — с наигранным пафосом рассказывала она в интервью.
Адвокат женщины заявил, что обещание Карузо жениться на Мефферт воспрепятствовало возвращению Милдрид в семью и что ради него она отвергала знаки внимания других мужчин. Милдрид утверждала, что 3 апреля 1908 года Карузо сделал ей официальное предложение. В качестве доказательства она готова была представить более ста писем и открыток, написанных тенором из разных стран и исполненных слов любви и нежных признаний.
Адвокат Карузо Альфред Селисберг попробовал уладить дело миром, предложив Мефферт выкупить письма. Суммы назывались разные — от полутора тысяч до трех тысяч долларов. Но Милдрид наотрез отказалась.
Вскоре Карузо отправился с труппой «Метрополитен-оперы» в весеннее турне в Атланту, так что не мог присутствовать на заседании суда, которое в связи с этим было отложено. По окончании гастролей он уехал в Европу.
Видя, что процесс затягивается, Мефферт в конце концов вернула письма, получив за это, согласно одним источникам, три тысячи долларов, согласно же заявлению ее адвоката — 36 тысяч. Карузо немедленно уничтожил эти письма.
Прибыв в Лондон в начале мая 1914 года, Карузо выступил в «Ковент-Гардене»: в «Аиде», «Мадам Баттерфляй», «Бале-маскараде», «Тоске» и «Богеме». В числе его новых партнерш были Роза Раиза (впоследствии первая исполнительница партии Турандот), с которой тенор пел в «Аиде», и обладательница одного из самых красивых голосов XX столетия — Клаудиа Муцио, едва ли не лучшая тогда в мире исполнительница Тоски. Обе сопрано произвели в Лондоне сенсацию. Голос же Карузо критики назвали самым замечательным драматическим тенором современности, отмечая при этом его баритональный тембр и мощь.
Во время одного из спектаклей произошел забавный инцидент. Энрико снял ложу на одном из верхних ярусов для младшего сына, которому исполнилось уже десять лет. Естественно, с ребенком была его гувернантка мисс Сайер, которая по такому случаю нарядилась в роскошное вечернее платье. При последнем поднятии занавеса Карузо поискал глазами ложу, где сидел его сын, и послал ему воздушный поцелуй. Десятилетнего Энрико совсем не было видно в ложе, и все с интересом уставились на эффектную девушку. А на следующий день в газетах появились статьи с заголовком: «Карузо шлет воздушный поцелуй неизвестной блондинке!»