Касаясь Пуст0ты

Драгомир Евгения

– Меня зовут Доран Юкнайт. Я сотрудник министерства Правды.

Гибсон плотнее вжался в стул, и ремни на груди натянулись до предела.

– Прежде, чем мы начнем, я расскажу вам о правилах процедуры. Допрос включает в себя два вида вопросов. Одни с кратким ответом, другие с развернутым. – Доран вытянул руку вперед, раскрыл ладонь и обхватил запястье Гисбона. – Что от вас требуется, я скажу сам. Попытаетесь соврать, и я об этом узнаю. Мы будем говорить до тех пор, пока у меня не закончатся вопросы или пока я не услышу правду. Могу вас заверить, говорить я способен

долго. Некоторые мои допросы длились часами. И как бы человек не пытался уйти от ответа, правда все равно выходила наружу. Однако, у вас есть выбор. Облегчить совесть безболезненно или почувствовать всю тяжесть лжи. Вам все понятно, мистер Гибсон?

Уорен утвердительно закачал головой, словно одних слов было мало, чтобы подтвердить сказанное.

– Да, мистер Юкнайт.

– В таком случае…– Хватка Дорана усилилась.– Именем магистра.

Гибсон вытянулся, будто по телу прошел электрический разряд. Взгляд его уперся в одну точку и не сходил с мелкой расщелины в стене.

– Сейчас я буду задавать вопросы с кратким ответом. Говорите только «Да» или «Нет». Вам понятно?

– Да, сэр.

– Вас зовут Уорен Гибсон?

– Да, сэр.

– Вы работаете на Пласкет-стрит, на красильной фабрике?

– Да, сэр.

– У вас были нарушения КПД?

– Да, сэр.

– Вы понимаете, почему необходимо поддерживать определенный уровень КПД?

– Да, сэр.

– Может, ты начнешь спрашивать по существу, Юкнайт?! У нас всего полчаса.

Вмешательство Юнга едва ли заставило Дорана оторваться от допроса. Единственный вопрос, который он задал и который остался без ответа:

– Хотите подождать другого чтеца, мистер Юнг? Но учтите, вам придется объясняться за такое решение лично. А что-то мне подсказывает, реальной причины отказываться от меня – у вас нет.

На этом спор можно было считать законченной. Мистер Юнг отвернулся к стене, будто только так мог забыть о присутствии Дорана в комнате. Но всякий раз, когда звучал вопрос, я ловил едва заметное движение его головы, выдающее интерес.

– Итак. Вернемся к допросу, мистер Гибсон. Зачем нужно поддерживать КПД?

– Необходимость поддерживать КПД диктуется степенью опасности, которой подвергается организм на предприятии того или иного типа. Наномашины помогают поддерживать нормальную работу внутренних систем и защищают нас от воздействия внешних факторов, которые могут негативно сказаться на здоровье человека.

– Все верно, мистер Гибсон. А еще это защищает тебя от расщепления. Или об этом вы забыли? – Хотя Гибсон находился под действием «слова», лицо его страдальчески скривилось, как если бы прямо сейчас он собирался расплакаться.– Наномашины не могут одновременно защищать твое тело и душу, если их числа недостаточно. Вы это понимаете?

– Да, сэр,– произнес он дрожащим голосом.

– Чем для обернулось прошлое нарушение, мистер Гибсон?

– Я потерял зрение на один глаз.

– Весомый аргумент, чтобы не допускать подобной оплошности снова. Вам не кажется?

– Мое нарушение сводится к жалким сотым процента. Если переводить на время – это час непрерывной

работы, которую я потратил, чтобы погулять в парке. – Слезы катились по его лицу и тут же исчезали на без того мокрой рубашке.– Я хотел побыть один, хотел отдохнуть от всего, от работы, семьи, этого города.

– По-вашему, город виноват в том, что вы не выполнили норму, на которую сами же согласились?

– Они просят слишком много.

– Правда? Сколько часов в день вы работаете?

– Девять.

– Сколько это в неделю? – произнес он, и задумчиво отвел взгляд в сторону – Сорок пять, кажется. Сколько часов подработки разрешено для одного человека?

– Десять.

– Сколько из них у вас осталось в запасе на сегодня?

– Нисколько.

– То есть вы потратили их все и подумали, будто лучшим решением будет избавиться от чипа?

– Избавиться от себя,– выдал Гибсон абсолютно серьезно.– Я не хочу становиться обузой для своей семьи. Не хочу, чтобы они боялись меня, боялись, что я могу стать многоликим. Они тот месяц едва пережили. Когда я сказал, что мой левый глаз перестал видеть, они начали запирать двери своих комнат. Для них мое увечье стало неким сигналом, предупреждением, что завтра я не просто лишусь руки или ноги, а потеряю рассудок. Я не хочу, чтобы они страдали, только потому, что я не способен выполнять требования компании.

– Вы не думали сменить работу?

– Я работал красильщиком двадцать лет. Мое тело не выдержит без наномашин, которые полагались на фабрике. А работа с такой же процентной компенсацией требует обучения, денег, которых у меня – нет. Я все отдавал в семью.

Доран покачал головой и все тем же ровным голосом продолжил спрашивать:

– Вы сами пытались извлечь чип, или вам кто-то помог?

– Сам.

– Что ж, с основным мы определились, а теперь перейдем к ряду обязательных вопросов. Ответы на них либо подтвердят вашу вину, либо повесят ее на кого-то другого. Отвечайте кратко. С вами пытались связаться люди «АрКейна»?

– Нет.

– Люди «АрКейна» предложили вам извлечь чип?

– Нет.

– Вы пытались выйти на людей «АрКейна», чтобы они помогли вам извлечь чип?

– Нет.

– Вы член «АрКейна»?

– Нет.

– Процедура закончена.

Доран разжал руку, и нечто, подобное облегчению, отпечаталось на лице Гибсона. Будто пояса, удерживающие его тело на стуле, в один миг исчезли.

– Вы поступили правильно, мистер Гибсон. Те, кто не может жить по правилам системы, должны избавить других от опасности, которую представляет.

– Он ваш, мистер Юнг. – Доран махнул рукой и направился к выходу.

Говорил он сдавленно, будто с каждым словом упрашивал себя сказать хоть что-то. Лицо его побледнело, и я мог поклясться, что увидел на щеках следы от слез. Точно такие же, проступали на лице Гибсона пару минут назад.

– Юкн…– я хотел окликнуть его, хотя не понимал зачем. Он даже не поймет, что это я.

Доран достал из кармана небольшой мяч и начал перекидывать из одной руки в другую, будто этим движением расчитывал унять дрожь.