Кастрюлька с неприятностями СИ)

Дашевская Анна Викторовна

Господин Сян обслуживал меня сам. Его широкое лицо было традиционно бесстрастным, но мне померещилась какая-то печаль в его глазах, и я осмелилась спросить, что случилось.

— Боюсь, госпожа фон Бекк, я вынужден буду уехать отсюда. Не завтра, нет, но до конца зимы.

— Как жаль! Вас призывают семейные дела?

— Увы, нет. Вся моя семья переехала в Бритвальд вслед за мной много лет назад. Но сейчас в воздухе слышится рокот барабанов. Мир стоит на перепутье, и, если случится большая война, Сын Неба призовет мужчин под свои знамена.

— Господин

Сян, я хочу верить, что войны не будет. Ведь подписан договор со Степью! Мой друг даже ездил в Оргриммар на магическую конференцию.

— Да, госпожа фон Бекк, мы все надеемся, что войны не будет. Но пока я слышу барабаны, и их звук все ближе, — он покивал головой. — Но простите, я отвлек вас от важного дела. Итак, имбирь…

Мы все знали, что ночью с его величеством для проведения ритуала останутся только Лавиния и мэтр Корстон. Понятное дело, что всем остальным нечего было делать в это время в королевской усыпальнице. Ну, зато мы могли волноваться без всяких ограничений.

За столиком в любимом кабинете «Оленьего рога» царило молчание, прерываемое изредка бульканьем. Подходила к концу третья бутылка красного вина из благословенной Риохи.

— Вот мне интересно, — прервал молчание Норберт. — Предположим, тени старых королей явятся на зов. Предположим, они согласятся помочь потомку. И даже назовут имя того поганца, который устроил всю эту заваруху. А дальше-то что?

— В каком смысле, что дальше? — поинтересовался Джек.

— В смысле — доказательств преступления у нас по-прежнему не будет.

— Да, ты прав, — поддержал его Дэн. — Никакие свидетельства призраков — простите, маркиз! — судом не принимаются.

— Что, были прецеденты? — заинтересовался маркиз.

— И еще какие! Ну, вот например. Лет двадцать назад умер один барон, не буду имя называть, наследники вполне себе живы. Обычный такой человек, ни капли эльфийской крови или еще чего-то нестандартного. Жил всю жизнь в своем поместье, вел хозяйство, овец разводил и выращивал ячмень. В сезон выезжал на охоту с соседями и друзьями. Была у него дочка от первого брака, и сын от второго, лет на десять младше сестры. А вот когда барон умер, тут и начались странности. Норберт, а вино-то кончилось!

Лиля, официантка, принесла еще три бутылки того же вина, и Дэн неторопливо повел рассказ дальше.

— Умер барон неожиданно, на охоте упал с коня, и так неудачно, что нашли его только часа через два с разбитой головой. А конь пасся неподалеку. Патологоанатомы твердо были уверены, что не мог он так разбить голову, если сам упал. Да и не обо что было, там ни камней, ничего такого, даже корней деревьев.

Значит, убийство. Стали разбираться с семейством, и получается, что повод мог быть у любого из них. Повод, причина, желание… а возможности, вроде как, и не было. Ни жена, ни дочь, ни сын, ни тетушка, которая с ними жила — никто из них на охоту не ездил.

— Ну и?… — Джеку явно стало любопытно.

— Ну и через две недели доказательств по-прежнему нет, подозрения на всех в равной мере. Нанять

убийцу никто из родственников и иных заинтересованных лиц не мог, потому как из имения они, если и выезжали, так только в гости к соседям, всем семейством. В город наведывался лишь сам барон. Следователя заело, он плюнул и заплатил некроманту, чтобы вызвать призрак покойного.

— Вызвали? — вновь вмешался Делиньяк.

— Вызвали. Он назвал убийцу. Но других доказательств не было, а суд не принял свидетельство призрака, истолковав сомнение в пользу обвиняемого.

— А кто ж убил-то? — Норберт слушал историю, как сказку в детстве, затаив дыхание.

— Жена, конечно. Надоел он ей, годы идут, а она сидит в деревне в овечьей шерсти, ни нарядов, ни драгоценностей. А ей хотелось блистать.

— И что же, она так и осталась безнаказанной?

— Нет, — Дэн надолго прервал рассказ, пополняя свой бокал и сооружая к вину многослойный бутерброд.

— Слушай, еду завтра не запретят! — стукнула его крепеньким кулачком Майя. — Сперва дорасскажи до конца!

— Да там нечего дорассказывать! Через два или три дня после суда она вернулась в имение, а утром не вышла к завтраку. Вскрыли ее спальню, и нашли ее — в углу, спиной к стене, с раскрытыми глазами и разинутым ртом, с лицом, искаженным ужасом. Никаких следов преступления или несчастного случая. Дело закрыли.

Я с удивлением обнаружила, что, оказывается, давным-давно сижу, затаив дыхание. И не я одна, Майя тоже шумно вздохнула.

— Дааа… — покрутил головой Норберт. — А все жалуешься, что тебя канцелярская работа заела. А вон, какие страсти кипят! Ладно, поскольку никто домой не собирается, как я погляжу, я предлагаю поесть, как следует, а не пробавляться бутербродами. Ресторан закрылся, пошли все на кухню, я пожарю антрекоты.

Возражать никто не стал, и добрую долю сваренного мною днем чатни истребили с отлично пожаренным мясом.

Мы ели и пили за кухонными столами, но беспокойство по-прежнему было разлито в воздухе. Я думала, глядя на сотрапезников: «Как странно! Еще два месяца назад в моей жизни не было ничего лишнего — работа, единственная подруга, письма от родителей раз в неделю… и все! Вот что бывает, когда заводишь друзей. Оглянуться не успеешь, как они влезают в твою жизнь, вмешиваются в твою работу, заставляют тебя о них волноваться. И ведь о каждом здесь я знаю по-прежнему немного. Зато точно знаю, что без них мне будет плохо»

— Возвращаясь к твоему вопросу, Норберт, — сказал Джек, отставив бокал. — Если сегодня его величеству удастся поговорить с духами старых королей, мы узнаем имя. Если мы узнаем имя, я смогу узнать все о его деньгах — платежи, тайные счета, расходы и доходы. А когда ты знаешь все о чьих-то финансах, это означает, что ты держишь его за яйца. Даже если он это еще не почувствовал.

— Ну, если держать будешь ты, то он это почувствует довольно быстро, — под нос пробурчал Дэн.

— Тебе есть что скрывать? — холодно поинтересовался Джек под общий смех.