Ката - дочь конунга

Жара невозможная! Полуденное солнце старалось от души, нагревая и без того потных и уставших участников праздника. Зрителям хорошо, они в шортах и майках, некоторые, особенно подготовленные держали над головами ажурные зонтики, поливались водой из бутылок, и с наслаждением пили холодный квас под цветастым навесом. Студенты исторического факультета, главные актеры на сегодняшней реконструкции, побросав оружейный реквизит за импровизированной сценой, расползались кто куда, по дороге умудряясь улыбаться и фотографироваться с веселыми гостями фестиваля. Всем хотелось одного — спрятаться в

Маша пробиралась сквозь развесистый кустарник. Лучше было бы, конечно, по тропинке, как все нормальные люди, но по тропинкам ходили те самые нормальные люди, которые при виде нее, высокой статной красавицы в расшитом сарафане и кокошнике, начинали махать руками и пристраиваться со всех сторон, чтобы сфотографироваться. Удивительно, на фестивале было много иностранцев, громкоголосых, активных, всему удивляющихся и всему радующихся. Завидев ее, они начинали призывно махать руками и кричать "Машя! Машя!". Маша сначала удивлялась, а потом поняла, что для них все девушки в сарафанах были Машами. Насмотрелись русских сказок!

Она хотела снять хотя бы кокошник, но костюмерша перед представлением так крепко примотала его сзади, что снять можно было только с косой, которая, кстати, была своя.

Вообще-то, Маша к этому представлению не имела никакого отношения. Она и училась-то на факультете иностранных языков, но Серега Слаутин, сосед по лестничной клетке и приятель всех детских игр, чуть ли не на коленях умолял поучаствовать, видите ли она очень похожа на главную героиню их постановки. Сереге-то что, он то ли мельника, то ли сапожника играл, сидел себе в сторонке, а ее за эти полдня и таскали, и замуж выдавали, и убивали…

Знала бы, сроду не согласилась. Согласилась, потому что зачет по истории России поставят, и слов почти не было, сказать два раза "Я — дочь конунга!"

— Давай, ну чего ты?! — толстячок Серега толкал ее в локоть, пока Маша в сомнении теребила листы со сценарием реконструкции, — прикольно же будет! А то у нас ни одной девки красивой нет! Смирнова вроде ничего, но она заикается, не разберешь, что она там булькает. Давай, Машк, соглашайся!

Оказаться единственной "красивой девкой" было лестно, и Маша нехотя согласилась. Знала бы она тогда, в апреле, что действо будет происходить жарким летом, и из-за всего этого она была привязана к городу, когда могла бы поехать с родителями отдыхать. Девушка вздохнула. Что уж теперь вспоминать, сама это на себя взвалила.

В глубине парка, в зарослях деревьев и кустарника было прохладно. Высоко, над вершинами старых деревьев, видна крыша древнего кремля. Издалека слышался звон колокола. Девушка примостилась на изогнутый поваленный ствол, подоткнув под себя длинный расшитый подол. Торчащие сучки и твердая кора впивались в… В общем сидеть было неудобно. Запустив руку под сарафан, она достала пачку сигарет, которая ждала своего часа на бедре, привязанная резинкой. Маша все боялась, что во время представления пачка выпадет, но нет, повезло. Только сигареты все были жутко смятые и крошились. Это, наверно, когда ее тот парень тащил на плече, тогда и раздавилось.

Маша поудобнее навалилась спиной на ствол и сунула сигарету в рот. И тут до сознания дошло, что нет зажигалки. Да что ж такое-то! Разозлившись, она закинула пачку в кусты, спрыгнула с дерева и пошла напролом, через спутанные корни и высокую траву. Курить хотелось ужасно, а еще больше пить. Она не знала, как далеко забралась от центрально аллеи, но веселых криков туристов и местных жителей уже было не слышно. Неожиданно закружилась голова. Ну, только этого еще не хватало! Перегрелась что ли? Маша присела на корточки, отталкивая щекотные травинки, наклонила голову и часто задышала.

Хорошо, что она ходила на курсы оказания первой помощи! А то бы так и померла тут. Тошнота стала проходить, гул в ушах затих и черные "мушки" перед глазами тоже исчезли. Она аккуратно подняла голову и тут же увидела почти рядом с собой медленно колыхающуюся поверхность небольшого пруда. Спустившись по пологому берегу присела на корточки и потянулась к воде. Намочив ладонь, она приложила руку ко лбу. Приятная прохлада привела в чувство. Уже увереннее она набрала в ладошку воды, умылась. Плевать на макияж, погибать в этих дебрях ради красоты она не собиралась. Все, хватит приключений. Пора выход искать, навстречу цивилизации.

Девушка встала, огляделась. Тишина вокруг говорила о том, что ушла она далеко. Ладно, сейчас сориентируемся. Все-таки глупо было в заросли лезть. Сидела бы себе сейчас на стульчике за кулисами, может кто из парней попить бы принес… Вот как сейчас дорогу искать, если нормальных тропинок тут нет? Придется по памяти опять через кусты.

— Поздорову тебе, девица! — от неожиданности Маша подпрыгнула на месте и резко обернулась. Напротив нее, между деревьев стояла девушка, невысокая, худенькая, на вид лет пятнадцати. Она тоже была в длинном светлом платье, похожем на сарафан, из-под которого виднелась белая рубаха, расшитая по вороту и рукавам. Из украшений на девушке были только замысловатые длинные серьги и широкий браслет, охватывающий запястье. Неизвестно откуда взявшаяся попутчица обрадовала Машу своим появлением.

— О! Привет! — Маша радостно почти подбежала к девушке, — заблудилась тоже? Я только покурить отошла, подальше от народа, и заблудилась, прикинь! Ты в реконструкции участвовала? Я тебя не видела. Кого играла? — От нервного перевозбуждения Маша тарахтела без умолку, а девушка смотрела на нее внимательно и чуть хмурила гладкий лобик. Почувствовав, что незнакомая девушка недопонимает ее, Маша замолчала на полуслове.

— Ладно, ты идешь или нет?

Собеседница не двигалась.

С поляны послышались голоса. Одновременно они обе повернулись на звуки.

— Это еще кто? — Маша нахмурила брови и присмотрелась. По поляне брели трое — женщина в темной одежде до пят и длинном платке, и две девушки. Такое скопление народа на этом пятачке начало настораживать.

— Это нянюшка моя, — неожиданно подала голос незнакомка, — ищет меня.

— Какая такая нянюшка? — Маша недоверчиво обратилась к девушке. Но девчонка неожиданно проявила удивительную прыть, схватила Машу за руку и нырнула в кусты, присела там на корточки и зажала себе рот рукой. От удивления Маша тоже не произнесла ни слова и послушно следовала за странной девицей. Три женщины выбрались наконец на поляну, старшая огляделась из-под руки и раздраженно произнесла: "Ну, и где она? Только что тут была! Вот свербигузка[1] эта Катька!" И, приложив руки ко рту закричала: