Катарсис. Том 1
Шрифт:
Беседующие посмотрели друг на друга, на Марию, сидевшую с веселым блеском в глазах, и рассмеялись.
— Где-то внутри я тоже большой лентяй, — сообщил Ираклий. — Часами могу созерцать текущую воду или пламя костра, все остальное мне в эти моменты до лампочки.
— Ты мудр, как старик Лао-цзы, — сказал Егор. — Он тоже любил созерцать красоты природы. Ну хорошо, милые гости, мы все обсудили, все выяснили, согласились, что жизнь прекрасна независимо от того, признаем мы это или нет. Можно убить ее на злобу и удовлетворение инстинктов и амбиций, а можно потратить на любовь и понимание.
Егор поймал
— На повестке дня один вопрос, свойственный любой личности в России в любые времена: что делать?
— Надо ехать в Осташков, на родину Воробьева, — сказала Мария деловым тоном, сдвинув брови; посерьезнели и остальные. — Организация, в какую он попал, заинтересована лишь в одном: в переделе власти, о которой широкая общественность не имеет ни малейшего понятия, причем с помощью агрессивных информационных технологий и психотронного оружия. Своего у них нет, и они первым делом хотят отнять его у тех, у кого оно есть.
— У Легиона.
— У высших руководителей Легиона. Рядовые исполнители вряд ли знают о его существовании. Панкрат в скором времени поймет, что его обманули, начнет дергаться, и под удар неминуемо попадет его семья. Надо подстраховать ее, помочь выбраться оттуда, тем более что его жена — твоя сестра, Егор Лукич.
— Это не главное, — качнул головой Крутов. — Но если мы и поедем в Осташков, то вдвоем с Ираклием. Вы останетесь.
— Нет, — выдохнула Елизавета, — я поеду с тобой.
— Ты останешься.
— Но, Егор…
— Да пойми ты, мне будет спокойнее…
— Не спорьте, Крутовы, — сказала Мария. — Лиза, мы с тобой подъедем позже, пусть мужчины отправляются вдвоем. Твой муж прав: ему необходима свобода маневра.
Лиза посмотрела на нее, поджав губы, но не возразила, только дала понять взглядом, что не согласна с этим предложением.
— Давайте выпьем за нас, — предложила Мария, — и за тех, кто сердцем с нами.
Крутов принес бутылку водки, налил всем по глотку, и они сдвинули рюмки.
ВОРОБЬЕВ
Панкрат слабо знал Библию, не относя себя ни к атеистам, ни к верующим, однако же кое-что помнил и некоторые ее заповеди: «Будет день — будет пища», «Не заботьтесь о завтрашнем дне», — считал иждивенческими, воспитывающими в людях паразитирующие настроения. Сам он привык жить в соответствии с заповедями деда: не заботься о дне сегодняшнем, о нем позаботились твои отец, деды и прадеды, заботься о дне завтрашнем, чтобы не прокляли тебя дети и внуки. Даже служа Отечеству в столь специфической области, как внешняя разведка, Панкрат не отступал от своих принципов и выстраивал концепцию поведения на несколько шагов вперед, что позволило ему избежать многих неприятностей и бед. После переезда в Осташков с семьей он несколько ослабил контроль за воплощением в жизнь дедовых стратегий, полагая, что основные тревоги позади. Но мир был более жесток и злопамятен, чем думалось, и Панкрату снова пришлось встать на тропу войны ради того, чтобы дети и жена спали спокойно, чтобы им ничто не угрожало.
Однако, кроме беспокойства за близких людей, Панкрат начал
Прежде всего он выяснил, что Дмитрий Лысцов, командир ЛООС, после допроса был убит и похоронен на дне Москвы-реки. Вопрос — зачем его понадобилось ликвидировать? — остался открытым. После этого Панкрат дождался возвращения Родиона с очередной операции и зашел к нему в номер, не уступавший по комфортабельности его собственному. Шел уже второй час ночи, и бывший «мститель», получивший звание капитана внутренних войск и группу «Тень» в подчинение, собирался ложиться спать.
— Тебе чего, командир? — открыл он дверь, не торопясь впускать Панкрата в номер. — Отдыхай, ты вчера неплохо поработал.
Панкрат выставил вперед руку с бутылкой водки.
— Давай булькнем по рюмашке, за успешное завершение операций. Чего-то я перенервничал.
Родион, до конца не снявший с себя черный комбинезон (все тот же комплект «ниндзя-1»), подумал и отступил в сторону.
— Проходи. Извини за беспорядок. Садись там у столика, доставай рюмки, я сейчас.
Пока Родион переодевался и умывался, Панкрат откупорил бутылку «Кристалла», разлил по рюмкам, сел в кресло, разглядывая бардак в гостиной: судя по некоторым штрихам и невыветрившемуся запаху духов, здесь бывали женщины. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Кокушкин был холост, а женщин в «Психодаве» хватало, они работали практически во всех его отделах. Жили они и на базе, этажом выше.
Родион вернулся в комнату, взял рюмку, проследил за красноречивым взглядом бывшего командира, криво усмехнулся:
— Так и живем, ни в чем себе не отказываем. Ну, вздрогнули?
Они выпили, закусили бутербродами с соленым огурцом и ломтиками сала. Родион выглядел заторможенным, углубленным в какие-то размышления и практически не разговаривал, глядя прямо перед собой. Панкрат заметил его состояние и осторожно спросил:
— Что это ты такой задумчивый? Рубль потерял?
— Не надо было ее… — вздохнул Родион, очнулся, налил себе еще рюмку водки и залпом выпил, захрустел огурцом. Глаза его заблестели.
— Кого ее? — небрежно поинтересовался Панкрат.
— Жену Лысцова. Начала сопротивляться, сука, и Кремень ее…
Панкрат помрачнел.
— Значит, это твоя группа брала квартиру полковника? Зинчук мне говорил, что это задача «Тени», но не сказал, кто именно будет ее выполнять. На кой хрен вы туда полезли? Мало было самого Лысцова?
— Мало, — скривил губы Родион. — Мы должны были обыскать квартиру.
— Зачем?
— По нашим сведениям, у него были «глу…» — Родион осекся, прижал палец к губам, оглянулся. — Тсс, я ничего не говорил, ты ничего не слышал! Об этом никто не должен знать!