Катарсис. Том 1
Шрифт:
— Понтует, сволочь, — скривился морщинистый, бросая на пол шприц. — Понимает, что ему кранты, вот и берет на понт.
— Сам сволочь, — зашевелился Крутов, сплевывая кровь. — Ты же мне все рассказал, когда мы тебя на складе за жопу взяли. И кто старший в группе байкеров — Дима Чабан, помнишь? И кто посетил деревню Ковали — Петухов, Силкин и Харчук, и кого вы хороните в курганах и чем занимается лаборатория… — Крутов не договорил, потому что морщинистый ударил его ногой, когда Егор пытался встать, и отбросил на несколько метров в сторону, к стене совершенно голого
— Убью, с-сука! Ничего я ему не говорил.
— Погоди, Чабан, — остановил его Сватов, разглядывая лицо морщинистого «инспектора» с выступившими красными пятнами. — Если ты ничего не рассказывал полковнику, откуда он знает такие подробности и имена?
— Они и Силкина допрашивали…
— Которого потом убил Петух, так что проверить уже невозможно. Что у тебя еще есть в запасе для своего оправдания?
— Да ты что, Сват? Мне не веришь?! Эта падла ментовская нас пересечь хочет, а ты ему подыгрываешь?!
Сватов улыбнулся. Лицо морщинистого помертвело.
— Я не верю никому, даже тебе. Даже себе. Такие времена. Очень плохо, что этот полковник знает так много. Больше, чем я думал. Или он дурак, или…
— Сам дурак, — зашевелился Крутов, делая вид, что ему больно, что он совсем обессилел и о сопротивлении не помышляет. — Если вы такие все умные, крутые, опытные, откуда же я тогда знаю, чем занимается лаборатория?
— И чем она занимается? — ласково спросил Сватов.
— Разработкой психотронных генераторов.
В помещении камеры наступила тишина. Трое тюремщиков смотрели на Крутова и молчали. Егор, кряхтя, разогнулся.
— У нас даже образец имеется. В свое время мое подразделение выковыривало одних таких деятелей из подпольной лаборатории, они занимались исследованием влияния пульсирующих электромагнитных полей на сознание человека, поля эти якобы вызывали определенные настроения и мысли… но вы явно пошли дальше.
— …твою мать! — с изумлением сказал морщинистый. — Я точно такого не говорил!
— Где же образец? — поинтересовался майор.
— В надежном месте. Могу показать, сами не найдете.
— Да врет он!..
— Постой, Димон, не пыхти. Где ты его спрятал?
— Я же сказал, не найдете. Кстати, Дмитрий пообещал добыть еще один пистолетик…
Морщинистый прыгнул к Егору, ударил в связке рукой — ногой — рукой, метя в голову, и Крутов, тонко заблокировав выпад в голову, принял на себя остальные удары, делая вид, что отключился, падая на пол плашмя. На еще один удар ногой, который нанес ему «инспектор», когда он уже лежал на полу, Егор не отреагировал.
— Остынь, — недовольно проговорил майор, — он мне нужен живым и здоровым. Полковник Дубневич приказал не трогать.
— Да на хрен он тебе сдался вообще! Не надо было выводить его из сумеречного состояния, тогда на все вопросы он ответил бы правдиво и точно. Не видишь, что он пытается столкнуть нас лбами? Давай еще раз пропустим его через «глушак», допросим и закопаем. Переживет твой Дубневич.
— Откуда у него «глушак»?
— Значит, он тоже был в зоне вместе
— Так грубо контрразведка не работает. Ладно, разберемся, иди займись отправкой фургона. Уйдет груз — вернешься. Мы тут пока побеседуем с полковником мирно, посмотрим на его реакцию. Может, он признается и без мордобоя.
Морщинистый бросил на лежащего без движения Крутова сверкнувший взгляд и вышел из камеры.
— Приведи его в чувство, — приказал майор своему молчаливому телохранителю.
Двухметровый гигант в пятнистой форме подошел к Егору, нагнулся, переворачивая его навзничь, и Крутов, давно готовивший атаку, ударил его в пах ногой снизу вверх. Вскочил выгибом вперед, нанося еще один удар согнувшемуся телохранителю Сватова — локтем в висок и тут же прыгнул к замешкавшемуся майору, недооценившему прыть своего противника.
О мастерах рукопашного боя недаром говорят, что из них истинно готов тот, кто кажется ни к чему не готовым, но Сватов, в принципе неплохой боец, знаток барса и азиатских стилей, давно не занимался тренингом реактивного срабатывания, привык считать себя всегда хозяином положения, стал самоуверенным, отяжелел и внутренне расслабился. От поверженного врага он не ждал ничего, кроме просьб о пощаде. Будь на его месте сам Крутов, он не оставил бы ему ни одного шанса выиграть схватку. Сватов же, уверовав в свою победу, недосягаемость и силу оружия, вместо того, чтобы встретить противника одной из систем боя, начал хвататься за пистолет и потерял драгоценные доли секунды на адекватный ответ.
Между ними было метров пять, Егор пролетел это расстояние за две десятых секунды, перехватил руку майора с пистолетом (все тот же генератор, названный в разговоре «глушаком») и от души влепил ему пятерней удар в лицо, сплющивая нос, разбивая губы. Затем, не колеблясь и не давая опомниться, применил тот же эффективный прием, что и в коротком поединке с телохранителем — удар ногой в пах, а закончил контрольным добивающим ударом ребром ладони по болевой точке над ухом. Прислушался к звукам, долетавшим сквозь дверь камеры, вооружился, прихватив «бердыш» и «глушак» майора и автомат телохранителя. Болели ребра — умеет бить, гад! — живот, грудь, голова, саднили разбитые губы, хотелось пить, а потом лечь на пол и забыться, но Егор преодолел приступ слабости и склонился над телохранителем Сватова. Потряс парня, пошлепал его по щекам, дождался, пока у того откроются глаза.
— Говорить можешь?
— У-у-у-у… — ответил здоровяк.
— Что, больно? Извини. Как говорил один поэт: так поступают только со своими. Где мужик и девчонка, которых вы захватили в деревне?
— В виварии… — сквозь зубы прошипел телохранитель.
— В каком еще виварии?!
— Мы так называем… главный корпус… туда тебе… не пройти…
— А мы сейчас где находимся?
— В отстойнике… здесь держат расходный…
— Что? Говори!
— Расходный материал…
— Людей, что ли? Подопытных кроликов? Тех, что доставляют сюда на рефрижераторах? Откуда вы их привозите?