Катарсис
Шрифт:
– Спасибо большое, Кэт.
Она закончила, подсела ко мне, и мы принялись трапезничать. Чудесно, сказать больше нечего.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась она, глядя на мой и без того ужасный вид.
– Паршиво, если честно. Я надеюсь, не обидел тебя вчера, потому что я ничего не помню после того, как я вышел из забегаловки и начал пить.
– Всё хорошо, – улыбнулась она. – Ты помнишь, что говорил вчера на собрании?
– Да, я выдал там что-то феерическое, опустил Карла, пришедшего с моей бывшей женой. Да и пошёл бы он к чёрту.
– У тебя могут быть проблемы после такой речи.
– Мне всё равно, честно, – говорил я, закидывая еду в рот. – Кстати, блины просто супер.
– Спасибо, Вик. Дело в том, что когда люди за столом выдвинули твою кандидатуру в качестве спикера, то они рассчитывали на деликатность ситуации и твою несобранность наряду со скованностью. Посмеяться хотели. Они были правы, но лишь отчасти. Просчитались во втором, знаешь ли.
– Наверное, мне не хотелось больше молчать, – опустив голову над тарелкой, сказал я.
– Ты сказал много, но конкретно выразил своё отношение только к Карлу, поэтому я могу сказать лишь, что твоя репутация вырастет.
– А что репутация, Кэт? Кого она вообще волнует? Только сраных карьеристов, а я к их числу не принадлежу, знаешь ли, – говоря это, я не чувствовал никакого сожаления относительно сложившейся ситуации.
– Знаешь, ты очень сильно изменился после развода. И это выразилось не только внешне. Ты стал… смелее, что ли. Раньше о тебе складывалось мнение зажатого и закомплексованного недомужика, соответственно, ты был объектом насмешек и не более.
– Очень лестно, Кэти, – я бросил приборы на тарелку и поглядел ей в глаза. Кажется, ей стало стыдно. – Но я жил в тот момент лишь своей семьёй и был счастлив. А теперь мне нужно отдохнуть от этого счастья. Вернее, меня вынудили это сделать.
– Да, я понимаю, прости. Но сейчас ты стал более мужественный, так что везде ищи свои плюсы. А после вчерашнего ты станешь просто звездой. Хотя, по правде говоря, у персон женского пола в нашем отделе ты уже ей стал после того, как развёлся и поменял стиль жизни.
– Видимо, поэтому ты и осталась со мной, – я принялся есть панкейки дальше, – но мне это всё не нужно. Кстати, мы уже трахались?
– Нет, до этого не дошло, – со смущением, явно не ожидая такого вопроса, ответила Кэтрин.
– Прости, не хотел вгонять тебя в краску. Мне сейчас очень дерьмово. Я бы ещё вздремнул.
– Да, конечно, мне тоже пора идти. Увидимся завтра на работе, Вик.
Я подождал, пока она переоденется, и проводил эту рыжую бестию, а сам завалился спать. К вечеру я уже хорошенько проспался, увидел несколько пропущенных от Тони. Набрал его. Этот чувак интересовался, не хочу ли я сходить выпить, но, увы, это было бы чересчур. Я решил позвонить Ди и узнать, как она там. Всё было куда лучше, чем я ожидал: она проводила выходные за своими рисунками, что не могло меня не радовать. Талантливая девочка, люблю её. Также она сказала, мол, вчера Карл с Эни пришли в очень плохом настроении, но Ди не понимала, из-за чего. Тут меня охватила радостная улыбка. Я пожелал ей хорошего вечера, а сам лёг и начал смотреть телек. Между каналами мелькали местные новости, где выступала глава северного округа города Джейн Карелин:
«В нашем городе, как плесень, разводится преступность, закрадывающаяся в самые верхние уровни властей. Преступные группировки «Чёрное крыло» и «Город истины» занимаются рэкетом, торговлей наркотиками и растаскиванием бюджетных денег, и ни для кого это не секрет. А заодно с ними выступают главы полиции и города…».
Интересные обвинения, но бездоказательные, увы, хотя, зная всю структуру теневого бизнеса, можно предположить, что все концы уже попрятаны в воду. Я переключил и стал смотреть какой-то сраный фильм. Таков был вечер. Ничего интересного.
12.1
На работе возникло ощущение некой неопределённости отношения коллектива ко мне. Одни смотрели на меня с долей уважения и радости, другие же воспринимали не больше мусора на подошве. Но и до тех, и до других мне не было абсолютно никакого дела. Каждый шаг приближал меня к любимому рабочему месту. Пора бы поработать, тем более что отдохнул я вчера на славу. Но тут подбежал Тони; работать мне так и не даст – вот же прохвост, рад его видеть.
– Вик, доброе утро, старина, – он был явно чем-то взволнован, а эта униформа добавляла его серьёзному выражению оттенки нелепости и смехотворности.
– Доброе, дружище, – ответил я со свежим улыбающимся лицом.
– Послушай, тут скоро тебя начальник будет вызывать по поводу твоих закидонов в субботу. Ну, вернее, твоей речи. Я, конечно, понимаю, что она была великолепна, но…
– Вау, – я в это время чувствовал всю сложность момента, перед которым я сейчас стою, и сердце билось волнительно, но всё же я прикладывал много усилий, чтобы успокоиться. – В принципе, этого стоило ожидать, осталось только придумать речь не менее красочную, дабы совсем изговнять всё то, что у меня осталось в этом месте.
– Соберись, чувак. Не нужно лишнего говорить, всё-таки эта работа единственное, что у тебя осталось, – кажется, Тони переживал за меня чуть больше, чем я сам. Хотя зная его актёрские способности, я мог бы предположить обратное. – Плюс мы тут можем видеться.
– Мы и так почти каждый день можем видеться, что нам мешает? Молодые мужчины, без женщин и детей за спиной, ничем не обременённые.
– Это верно, но как-то такое уже пидорством попахивает. На баб надо время тратить с некоторой периодичностью. Трахаться хочется, знаешь ли.
– Это верно, но нам уже не 20 лет, чтобы секс был таким уж волшебным. Плюс хочется стабильности какой-то, а тут ещё и работа расшатывает.
– Да иди ты на хер, стабильности ему хочется. Ты говоришь о стабильности, а сам хочешь пойти и выплеснуть всё дерьмо на своих же начальников, – он вроде и был серьёзен, но улыбка всё же пробивалась на его морде. – Да в тебе трепещет бунтарская душа, Вик, а ты и сам этого не видишь.
– Я бы и хотел в это поверить, но что-то это утверждение попахивает дерьмом.