Катарсис

Аверин Евгений Анатольевич

— Какую же?

— Ваш новопреставленный Иван Иванович там самый главный герой. Мы выставили дело так, что вы не имеете никакого отношения к созданию ракет и взрывчатки. Тайный гений из Прекрасной Франции работал на вас, будучи почти силой заперт на болотах. Правда, теперь его нет.

— Весьма цинично получается. Не находите ли?

— Увы, жизнь сама расставляет так фигуры, что иной раз не воспользоваться просто преступно. Я, когда узнал про смерть дорогого француза, сильно удивился такому удачному повороту для дела. Но что поделать, раз обстоятельства

сложились самым выгодным образом?

Я сделал десяток глубоких вдохов. Такие рассуждения ранят чувства, но Гурский же обо мне заботится. Действительно, с Механика не спросишь. А у меня еще Алена, Химик с семейством и все прочие. И куча планов.

— Так что ж, легенда хороша? — решил я не лезть в бутылку.

— Прекрасно все устроилось, — обрадовался Дмитрий Семенович, — смотрите сами. Вы, получаетесь только заводчиком всего дела. Все секреты знал единственно Пуадебар. Он и унес их с собой в могилу. Возможно, не поверят и будут искать его записи, но тут уж ваша помощь нужна. Распространите слухи, что все сгорело вместе с бумагами и образцами. Вы это умеете замечательно.

— Ничего не осталось. Каприз французского гения, бездарно пропавший в руках варваров.

— В самую точку, Андрей Георгиевич. Именно так всех и устроило.

— Тогда пусть так и остается. Давайте закусим, а то неуютно как-то, — предложил я, — только сейчас Игната позову, носом натыкаю.

Игнат с ухмылкой подпер плечом дверной косяк.

— Что же ты, голубчик? Проскочил мимо тебя господин Гурский, обыграл старого казака? — нахмурился я.

— И то верно. Обыграл. Я, как его увидел, понял, точно к Вашему Сиятельству по секретной надобности. И пусть, думаю, идет. Только помощников мы попридержали. Пока связанные в сенях полежат. Не ушиблись, Дмитрий Семенович? Вы когда в окно лезли, сапожком скользнули по стене, да руку ушибли. Я уж вам чурбан под ножку подпихнул тайком, чтоб сподручней было.

— Экх, — крякнул Гурский, — уел, братец. Как есть, уел. Так это, значит, ты мне пособил? А я уж думал своих наградить за догадливость. Старею, мда.

— Развяжи ребят, Игнат. Да покормите. И водки выдайте по две чарки, — подмигнул я казаку, — не ругайте своих, Дмитрий Семенович. Без хорошего наблюдения долго здесь не продержишься. То шайка воровская за сокровищами лезет, то крестьяне любопытные, то недоросли безусые ищут ход подземный в Америку. А то на днях души продавать пришли, недорого просили, пуд золота да бочку водки.

— Не скучаете.

— Какое там.

— А я вот взял смелость, да зазвал к вам наших инженеров, Засядко с Шильдером. Развеетесь, на охоту сходите.

— Благодарю. Приму с великим обожанием.

— А теперь еще один вопрос, — Гурский проверил за дверью, — Николай Павлович интересуется ходом экспедиции за тем самым мечом-кладенцом или что там может быть, который ты обещал найти.

— Я помню все свои обещания, — ответил я после раздумья, — и непременно устрою поиск, как только буду иметь должные сведения. А пока только сказки, поверять которые нет смысла.

Я не забыл свою цель. Агентура

направлена, но все результаты достойны лишь этнографических изысканий. Сказки, легенды, тосты. В данном случае, здравицы. Никакой конкретики, никаких зацепок. Древлеправославные многозначительно хмыкают, одни отсылают на Алтай, другие на Белое море, третьи — на Кавказ. А там, мол, откроется, коли достоин. Даже думаю съездить и туда и сюда. В порядке путешествий и развлечений. Может, в самом деле на месте видней.

— Про Кавказ я наслышан, — вкрадчиво сказал Дмитрий Семенович.

— Пока только до предгорий добираемся. И то с грехом пополам.

— Собственно, про то и есть главный разговор. И даже личная просьба самого, — он ткнул пальцем в потолок, — Игнат, уж мы с Андреем Георгиевичем посекретничаем. Не взыщи, братец.

Глава 3

После визита Гурского я два дня переваривал его предложения и пожелания. Вопреки ожиданиям, я не поделился с ближним кругом и на намеки не отвечал.Дал себе тактическую паузу. Эмоции отошли в сторону, пришли насущные дела. Первым делом нужно назначить нового главного Механика. Им стал неожиданно для прочих Фрол.

История его типична для самодурства российского. Мальчиком он выучился у дьячка читать и писать, но лучше всего пошла арифметика. Сам достал потрепанный учебник и учился. Не было сметливей человека в округе рассчитать в уме кубические сажени или площадь. Что-то чертил, изобретал и ваял из подручных материалов тайком от всех. Барин взял его в услужение для своего имения в Ивановской губернии. Да только своих увлечений Фрол не оставил. Все свободные деньги тратил на книги. Да еще надумал шар воздушный построить. С горелкой приключилась беда. Сарай небольшой сгорел.

Другой на его месте получил бы плетей, да и жил бы прежним порядком. Барин решил пресечь дурь в корне. Книги полетели в костер. Тут не сдержался крепостной и высказал все, что думал об уме и способностях господина. Озверел помещик, решил запороть насмерть и показательно. Два дня дал на отпуск грехов.

Агентурная работа поставлена хорошо. Поиск кадров является важным направлением. Поэтому про эту историю я узнал сразу после пожара. Чутье подсказало выезжать немедленно. Поспели ближе к окончанию казни.

Обычно смерти прямо под плетью не допускают. Наказуемо сие от государства. Но это и ни к чему. После таких экзекуций люди живут пару дней, а после «на то Воля Божия, прибрал страдальца».

Помещик — типичный отставник и крепкий хозяин. Маленькие седые усы на скорбном лице. Видно, что жалеет о случае, но виду не покажет и не отступит, чтоб себя не ронять. Когда возникло оцепление из двадцати обвешанных оружием молодцев, на лице барина мелькнул испуг.

— Дорогой сосед, прошу простить внезапное вторжение, — сгреб я в объятия напряженного и удивленного помещика, — не мог проехать мимо, как узнал, что гибнет экземпляр моей коллекции.