Катастрофа. Я вернусь
Шрифт:
Сашка прикрыл глаза и мысленно представил перед собой карту города. До базы можно идти вдоль реки, но, это большой риск, раз тут катаются эти люди в чёрной униформе. Значит, придётся идти по большой дуге, углубляясь в город. А это, с одной неполной обоймой к пистолету – тоже проблематично. Но, хотя бы, есть шанс отбиться. А от этих, в чёрном, не отобьёшься. Дураков нет на автоматы переть. Правда, времени жалко. Зойка уже всю ночь в этом склепе просидела. Жуть, наверное. Но, деваться некуда.
Осторожно спустившись вниз, Саня выглянул из подъезда и, быстро посмотрев направо и налево, выскочил из дверей, пробежал вдоль дома и юркнул за угол. За домом стоял небольшой магазинчик, пристроенный к зданию. Магазин был давно разграблен и скалился в белый свет осколками выбитых витрин. Сразу за ним начинались гаражи, тянущиеся сплошной грязно белой стеной до самой мусорки, на которой два заражённых терзали чей-то труп. Стараясь не мешать этому их увлекательному занятию, Сашка свернул налево и, протиснувшись между мерседесовским фургоном и «Запорожцем», побежал в обход спортивной площадки.
Мусорка с завтракающими зомби осталась далеко справа, а, впереди, сразу за длинной, на десять подъездов, пятиэтажкой, красовался большой затор из столкнувшихся между собой множества машин. Широкая проезжая часть до катастрофы всегда была оживлённой. Поэтому, не мудрено, что в тот момент, когда водители прямо за рулём обращались, аварии в этом месте приобрели лавинообразный характер. Как-то этот затор обходить надо. Между машинами не протиснешься, а скакать по верху – тоже не вариант. Улица на несколько километров в право и влево прямая и просматривается очень хорошо. А Сашке, как-то, не улыбается становиться мишенью для любителей пострелять на расстоянии, или объектом загонной охоты для живчиков.
Во дворе пятиэтажки устроили свою тусовку заражённые, степенно перетаптываясь и что-то мыча друг другу. Саня, несмотря на всю сложность ситуации, усмехнулся. Прямо, светская беседа у них. Интересно, что они обсуждают? Виды на погоду или на охоту? И, как теперь, быть. Вправо нельзя. Там помойка с заражёнными. Влево, вдоль дома – тоже. Тихонько прокрался к крайнему подъезду, вошёл внутрь и принюхался. Зомбаками, вроде не воняет. Их, всегда, запах выдаёт. Этакая смесь гниющей плоти, немытого тела и экскрементов. Отвратительное амбрэ. И вход в подвал не закрыт. Это хорошо.
Санёк спустился вниз по короткой, всего на четыре ступеньки, лестнице и вошёл в прохладную темноту. И тут зомби не воняло. Только стойкий запах сырости и спёртого воздуха. Лишь бы, на том конце подвал, тоже, открыт был. Подвал оказался основательно захламленным. Поломанные стулья, разваленный шкаф, мешки с каким-то тряпьём, дощатые ящики, в которых, если верить Захару, ещё в советские времена, хранили бутылки водки или пива, картонные коробки с какой-то макулатурой. Света, проникающего через узенькие грязные окошки, не хватало, чтобы развеять темноту, поэтому, парень шёл осторожно, почти наощупь, стараясь не зашуметь и не переломать себе ноги.
Выход на той стороне дома, оказался, тоже, не заперт. Сашка вздохнул с облегчением, поднялся в подъезд и выглянул наружу. У самого входа расположилась огромная лужа, в которой маленькими корабликами покачивались увядшие листья. Помнится, два дня назад была гроза. Дождь лил всю ночь, превращая улицы в бурлящие реки, потому что ливнёвки никто не чистил уже полгода, и они были безнадёжно забиты. Видимо, с тех времён и осталась. Заражённые, из-за нелюбви к воде, опасливо топтались на расстоянии. Ну, пусть там и стоят. Санёк ступил в лужу, досадливо поморщился, ощущая, как ботинок заполняется водой, и, прикрываясь кустами, подался к углу дома.
С этой стороны, тоже, были машины, но основной затор остался справа. Пройти было можно. Тем более, что их корпуса, ещё, надёжно прикрывали от чужих глаз. В одном месте, правда, пришлось пролезать под кузовом маршрутной ГАЗели, но, в целом, преодолел улицу спокойно. На той стороне, по тротуару тяжёлой шаркающей походкой проковылял одинокий зомбак. Сашка дождался, когда он удалится на безопасное расстояние и нырнул в кусты. Давненько он, вот так, перебежками, по городу не передвигался. Разве, только, в самом начале катастрофы. Тогда они, ещё, толком, ничего не понимая, вот так же, словно крысы, шмыгали по кустам, да по подвалам. Это, потом, когда они организовались в общину и наработали опыт выхода в заполненный заражёнными город, двигаться стало гораздо комфортнее. И, тут, опять, как в прошлое попал. Эх, патронов бы побольше! А, ещё лучше, автомат бы, как у Валерки.
Сон был тяжёлым, глубоким и, совершенно, без сновидений. Словно из океанской глубины, Зойка всплывала из пучины мрака на поверхность сознания. На каком-то этапе послышались голоса. Кто-то рядом вёл неспешную беседу. Один из голосов показался знакомым и она прислушалась.
– Нет, старик, по окрестностям шерстить сейчас бесполезно, – гулко, словно в бочку, говорил кто-то. – Всё вытаскали. Всё дальше уходим. Общину обеспечивать надо.
– Дык, у вас же, своё хозяйство есть, – узнала она голос Шиши.
– Хозяйство есть. Только, на одних грибах, да на крысах далеко не уедешь. Пшеницу с гречкой под землёй не вырастишь. А одежда? А обувь? Так, что, хочешь – не хочешь, а на мародёрку ходить приходится.
Зойка открыла глаза, и села в своей постели. Из темноты ниши пространство помещения, всё так же освещённое свечой, просматривалось хорошо. На диване сидело трое парней, неспешно потягивающих чай из алюминиевых кружек, а за столом, на котором лежали крупно нарезанные куски хлеба и нарезанные ломтики сала, Шиша беседовал с огромным мужиком, сложившим на столешницу пудовые кулачищи. Видать, это и были те самые цеховые, про которых она вчера слышала.
– Здравствуйте, – подала она голос и, спустив вниз ноги, принялась обуваться.
– Во, проснулась твоя гостья, – оживился здоровяк. – Доброе утро, красавица. Как чувствуешь себя?
– Вроде, ничего, – осторожно ступила она на ногу и, почувствовав только отдалённую, вполне терпимую боль, обрадовалась. – Нога не болит, почти.
– Я же говорил, что пройдёт, – довольно кивнул головой Шиша. – Садись, девонька, перекуси.
Зойка подошла к столу, присела на стул и, подвинув к себе вчерашнюю чашку с вишенками, в которую хозяин уже успел налить чай, сделала из куска хлеба и ломтика сала бутерброд и откусила от него кусок.