Катавасия
Шрифт:
Князь замотал головой:
– Полно, полно тебе! Все мы гордые... Извинюсь, язык не отвалится. Свои тут допекли: ямурлаков проворонили, обозников погубили. Жарко им, вишь стало, брони поскидывали, на возах разлеглись. И сами б сгинули, да берегини подоспели. Теперь пускай с амазуличами в сотне послужат. Те тоже строя в бою знать не желают, всяк сам по себе.
Князь встрепенулся:
– Во! Так ты и бери ту сотню под начало! Времени мало, да уж сколько есть. Давай-ка, сбей из них хоть что-то на добрую сотню схожее. Согласен?
– Добре! Всё одно, ничего лучшего не предложишь. Что смогу, то сделаю, жалеть не стану.
– Тогда знакомься. Амазуличей после на заднем дворе сыщешь.
Князь резко развернулся, легко взбежал по ступеням, загрохотал каблуками уже где-то внутри.
Сувор обернулся, рассматривая. Обратился к Вязу:
– Как звать, давно ль в кметях?
– Вяз, Рыжак прозваньем, до сегодня десятником старшей дружины был. В ратном деле с детства. Остальное в деле сведаешь.
– Ну-ну!
– Сувор ткнул пальцем в следующего, - А ты?
– Лютик я, - буркнул парень.
– И что?
– И всё! А чего ж ещё-то?
– Ладно! А ты кто будешь?
– взгляд сотника упёрся в Базлая.
– Руслан Глебыч Базлай прозываюсь!
– с вызовом отчеканил тот, - Только я обозов не воронил. Меня за иное наказывают.
– Это за что ж, коли не тайна?
– А за то, что чуть до вашего Киева не долетел!
– Ясно, - хмыкнул Сувор, проворчал потише, - Лётчиков мне как раз и не хватало. Вот я только ещё штрафбатом не командовал!
Он обратился к остальным:
– Рассказывайте уж, откуда такие красивые на мою голову свалились. По одёжке вижу, что не от мира сего. Стало быть, и толку от вас покуда в ратном деле, как от козла молока. Так что вас буду мучить особо. В армии-то хоть служили?
Дедкин начал не торопясь:
– Судя по всему, в том числе и по вашему упоминанию о штрафбате, вы тоже не в этом мире родились. И, тем не менее, вроде бы прекрасно устроились.
Сувор перебил:
– Ты это, давай без выкрутасов словесных, и без выканья дурацкого. Я, слава Богам, от него уж давно отвык. Давай уж по военному: служил, не служил, имя, откуда родом, кем работал.
– Дедкин Виктор Павлович, в прошлом военный лётчик. Работал последнее время в охранном агентстве. Жил в Екатеринбурге, или, если так понятнее - в Свердловске. Родился в Балтийске, по-старому - Пиллау.
– Ясно, - Сувор кивнул Каурину, - Следующий!
– Каурин Валерий Александрович. Родился в Курицыное Первоуральского района Свердловской области. Там почти всю жизнь и прожил. Юрист. Служил, немножко воевал... Вы чего? Вам плохо?
Губы Сувора предательски тряслись, он пытался что-то смахнуть с ресниц, уставившись на Каурина, наконец выдавил тихонько одними губами неверяще:
– Валерка, это ты, сукин кот, внучок лопоухий?
– Деда?
– уставился на Сувора Валерий, - Деда! Ты ж тут по-другому как-то назвался. Я вначале глянул, хотел спросить, а тут ты сказал, что Сувор, я и решил, что мне померещилось.
– Тут я и Сувором стал, прозвище такое. Да уж! Не ждал, не гадал, а оно и вышло. За все потери Боги внука притянули. Прямо за его большие уши и притянули ко мне!
– Дед! Мне тебе столько всего рассказать надо!
– Валерий подбежал к Сувору, они обнялись, замерли. Каурин уткнулся в грудь деда, на какое-то время вновь почувствовав себя тем самым маленьким Валеркой, которому дед рассказывал сказки. Сувор, прижимая к себе внука, трепал чуть подрагивающей рукой его волосы. Рядом по-щенячьи прыгал Вулдай, радуясь за Сувора, пытаясь лизнуть в лицо то деда, то внука.
Остальные чуть отошли, отвернулись, давая возможность прийти в себя. Минуты через три дед с внуком оторвались друг от друга.
– А его ты не узнаёшь?
– Валерий указал на Марцинковского, удивлённо лупающего глазами то на Сувора, то на Каурина.
– Его? Сейчас-сейчас!
– Сувор всмотрелся, прикрыл глаза, вспоминая, - Его не помню. С наших мест тоже? Постарше тебя будет. Нет, не узнаю.
– Сана это, Марцинковский, мы ж с детства вместе бегали!
– Сашка? Вовек бы не признал! Ты чего ж такой старый, а?
– Жизнь такая, не я такой, дед-Коль! А Валерка-то верил, что ты в этот мир смотался! Он сам не раз говорил. А я теперь здесь новую жизнь начну! И звать меня теперь не так, я теперь Ляхом буду!
– Ляхом? Ну, хоть бы и Ляхом! А чем Сашкой худо? Александров тут не водится, а Сашек да Шурок хватает.
– Ну и пусть их хватает, а я всё равно так решил!
– Решил, так решил. Давно здесь-то?
– В городе - второй день, а перешли - так дней пять назад.
– Ночевали-то где?
– У меня ночевали, - вмешался Вяз, - Да и ты ко мне давай, покуда не обустроились, места всем хватит.
– Можно и к тебе. А обустраиваться теперь точно надо, строиться даже. А я-то собирался в гридницкой жить. Вот оно как получается! Ну, что ж! Вот только на амазуличей глянем, познакомимся, а там можно и к тебе. Кстати: ещё с друзьями моими не познакомились. Вот - Вулдай, а тот - Сирко, оба други мои боевые старые. Я уж чаял, ближе их никого у меня не осталось, а тут вы подвалили. А ты, Виктор, часом не родственник мне?
За Дедкина отозвался Каурин:
– Можешь считать, что родственник почти. Я на его сестре женат был.
– Тогда и слов нет!
– засмеялся Сувор, - Ну, пошли на задний двор, амазуличей смотреть.
Вяз спохватился:
– Коней с собой берите, чтоб не возвращаться. Задними воротами и выедем.
На полпути к ним подбежал какой-то ратник:
– Вяз, Руслан! Борича давно не видали?
– Нет, нынче не видели. Вчерась вместе в корчму ходили, к Берковичу. Да только Борич раньше всех ушёл, - пожал плечами Вяз.