Катенька
Шрифт:
Колетт, настоящая Колетт, стояла у заднего фона сцены, едва освещённая огнями рампы. Из-под серенького капора выглядывали белокурые локоны. Её зелёное платье в полоску местами потемнело от растаявшего снега. Пьер медленно поднялся, не сводя с неё глаз.
– Опять что-то не так? На кого вы смотрите? – недоумённо спросила Пенелопа.
Пьер на мгновение отвлёкся, и видение исчезло.
– Продолжаем! – крикнул Пьер. – Сначала эту сцену! Ну же, шевелитесь! – он говорил, но сам не слышал себя. Его сознание было где-то далеко, блуждало в поисках Колетт. Опомнившись на последнем действии, он вовсе разозлился.
– Нет! Я не верю вам! – взорвался Пьер и ринулся к сцене. – Луиза, невозможно играть страдающую, влюблённую, кроткую Колетт с таким равнодушием! Скажите, Луиза, вы когда-нибудь любили, да так, что были готовы на всё, даже отдать жизнь за возлюбленного?!
Он всмотрелся в её пустые зелёные глаза.
– Вам всегда нравилась моя игра, – она подошла к нему, поправляя рыжие волосы, и словно не понимала, о чём он говорит.
– Не в этот раз. Я вложил в театр слишком многое! Потратил годы, чтобы сделать из вас, площадных кривляк, актёров театра. И вот, когда, наконец, «Красная драма» может стать известной, вы как улитки ползаете по сцене. Я не позволю всему провалиться из-за вашей бездушной игры!
– Как вы можете так говорить! – возмутилась она.
– Как владелец этого театра, и больше скажу, вам нужно переродиться, чтобы я поверил, что вы – Колетт.
Он глубоко вздохнул, пытаясь остановить волну нахлынувших эмоций.
– Думайте, а пока я приостанавливаю репетиции спектакля. Но это не значит, что у вас больше не будет работы! – добавил Пьер, заметив кислую физиономию Констана. – Приближаются рождественские праздники. Будет объявлено множество вечеров, и мы обязаны откликнуться на любое предложение. Наша задача – заработать и развлечь светский круг. Всё ясно? Продолжайте готовить праздничную программу. Напоминаю: Жанет и Констан, вы мимы. Пенелопа и Луиза, вы поёте в двух танцах, перед обеденным перерывом. Все остальные, надеюсь, не забыли о своих ролях? – после этих слов Дюруа развернулся и вышел, оставив труппу осмысливать его слова.
Он шёл по серой узкой улице, ослеплённый откровением. Холодная Луиза не сможет показать образ несчастной Колетт. Но и Пенелопа с её пухлыми формами, и Жанетт, больше похожая на мужчину, тоже не подходят на эту роль. Искать нового человека оставалось мало времени. Но он готов рискнуть, ведь не случайно Колетт сегодня пришла к нему. Это был знак!
Глава 5
Две недели Катя и Константин Романович провели в дороге, преодолев половину пути до новой республиканской Франции. На ночь они останавливались в постоялых дворах, но на днях погостили у знакомых Константина Романовича в Польше – милых людей. Польша оказалась страной солнечной и тёплой по сравнению с Россией.
Катя узнавала нового барина, и мысли о дальнейшей судьбе не терзали её так уж сильно. Она верила, что вся семья Константина Романовича такая же благородная, как и он. Но проситься назад на Смоленщину всё не решалась, опасаясь такой дерзостью оскорбить Константина Романовича. Ведь тогда ей точно не вернуться в родные края к любимому Гле. Не навестить могилку, не поговорить с ним, не прочесть новую книгу. Просыпаясь утром, Катя уже не радовалась новому дню. Её мысли занимало лишь это желание, что, как беспокойный червяк, поселившийся в душе, грызло от самого пробуждения до глубокой ночи, затихая только во сне.
Карета резко остановилась. Константин Романович вышел разобраться, в чём дело, ведь до следующей остановки ещё половина дня. Катя высунулась в открытую дверцу кареты. Вдали едва виднелись крохотные крыши домов. Польша оставалась позади, а её города, казавшиеся необъятными, теперь выглядели хлебными крошками на горизонте.
– Почему остановились? – спросил Константин Романович у кучера.
– Барин, впереди старый мост. Боюсь, не выдержит, лучше в объезд податься, – ответил тот.
– Не успеем. Ночевать в поле придётся, околеем. Езжай здесь, авось проскочим, – велел Константин Романович и вернулся внутрь.
Карета дёрнулась и, покачиваясь, направилась дальше. Что-то хрустнуло под колёсами, лошади беспокойно заржали, но ничего страшного не случилось. Скрипело старое дерево. И вдруг, карета накренилась набок. Дверца раскрылась, явив каменистое дно быстрой мелкой реки.
– Константин Романович, навалитесь на эту сторону, – выкрикнула Катя, поддаваясь инстинкту. Сердце замерло. Она не хотела умирать, здесь, вот так.
Они вместе привалились к противоположной стене кареты, не давая ей опрокинуться. Кучер гнал лошадей. Карета, кренясь и качаясь, вырвалась из пролома и понеслась вперёд, к спасительному берегу. Выбравшись, они остановились. Все долго молчали, переводя дыхание.
Константин Романович смотрел на Катю, не отрывая глаз. И, наконец, прервал тяжёлую тишину:
– Откуда ты знала, что мы сможем её перевесить?
– Я не знала, – просто ответила Катя. – Я не хотела умирать на чужбине.
– Так скучаешь по дому? – задумчиво спросил он.
– Да, очень. Вся жизнь моя осталась там, на булгаринском погосте. Там моё место.
– Кажется, теперь я тебя понимаю, – сказал он, глядя в окно, – мои дипломатические и государственные дела в Париже завершатся весной, я намерен просить отставки у государя и с семьёй вернуться в Смоленскую губернию. Больше десяти лет службы вымотали, думаю, я достаточно отдал родине. Так что, Катя, через полгода ты вернёшься. Конечно, не в Булгаринку, но от моего имения до них за час дойти можно, не то, что от Парижа.
Счастье затопило её, что и вдохнуть стало тяжело, и слёзы полились. Тот вопрос, который она так боялась задать, вдруг сам решился. Она вернётся к Гле! Константин Романович ничего не говорил, не мешал ей плакать. Наконец Катя глубоко вдохнула, этот воздух показался ей другим. Теперь Катя знала, что есть чего ждать и ради чего жить.
– Хотите я вам почитаю? У меня с собой Шекспир «Ромео и Джульетта», – предложила она. Две книги, что были у барина, они прочли дважды.
– Читай, – улыбнувшись, сказал Константин Романович.
Глава 6
– Как выматывают эти барские приёмы! Съехались все соседи. Вороновы с детьми: Ваней и Натали. Она такая милая пухленькая малышка. А Константин Романович не отходит от своего сына Сашеньки, – не замолкая, балаболила Галька, ожидая горячее.
– Хватит языками трепать. Нужно как следует всех накормить. Вроде получилось всё вкусно и красиво, да, Катька?
– Да, тётушка Аглая, – натирая последнюю тарелку, ответила Катя.
– Десерты подготовили, холодные закуски отдали. Мясо, рыба с пылу жару. Галька, что стоишь? Неси, пока не остыло! – рявкнула Аглая. – А тебя, малая, до вечера отпускаю. Иди читай свои французские романы, только не попадайся гостям и барыне на глаза. Но сначала поешь, а то иссохла вся, с этой наукой.