Кати в Италии
Шрифт:
— Непременно надо жить так радостно, и просто, и естественно, — сказала я. — Только петь и веселиться!
— По утрам они, возможно, хмурые! — с надеждой сказала Ева, так как она, конечно, тоже ощутила укол зависти перед лицом такой жизнерадостности.
Мы пошли по какому-то проулку. Он был совершенно пустынен и безлюден. Нам попался всего лишь один человек — мужчина средних лет, сидевший на тротуаре перед своим домом. Он беззаботно раскачивался на стуле и пел в свое удовольствие ворчливую коротенькую песенку:
— Ум-по-по-ум-по-по, ум-по-по!
Насколько мы поняли, он был абсолютно трезв. Он просто сидел и веселился среди ночи.
— Ева, — сказала я, — сейчас я задам тебе арифметическую задачу. Если в полночь на улице Вестманнагатан [123] в Стокгольме на стуле сидит человек и распевает «ум-по-по…», в котором часу приедет вызванный по рации полицейский и заберет его?
— Фу,
123
Улица в центре города в Васастане.
— Готова держать пари, что это именно так! — согласилась я.
Стало быть, всем этим «ум-по-по»-старикашкам живется в Италии намного лучше!
Мы начали уставать. У Евы особенно устали ноги, так как она в своем тщеславии отправилась на прогулку в туфлях на высоких каблуках.
— И зачем только я нацепила эти кровавые каблуки? — рассерженно воскликнула она.
Но так как теперь она была в Италии и научилась воспринимать все естественно, то попросту сняла с ног орудия пытки и отправилась в отель в одних чулках. С наслаждением пошевелив большими пальцами ног, она продекламировала:
— «Тот страждет высшей мукой, Кто радостные помнит времена»… Разве не так сказал Данте? Значит, ему никогда не приходилось совершать туристическую поездку, да еще на высоких каблуках!
Я довольно посмотрела на свои собственные изношенные лодочки, которые уже давным-давно пора было выбросить.
Ева дразнила меня из-за этих туфель еще до отъезда из дома.
— В них нельзя показаться на людях, — говорила она. — Послушайся книжки Кунце «Полиглот», купи себе пару новых сапог!
Но я решила, что эти туфли должны непременно увидеть Неаполь, а потом умереть! [124] О, сколько раз я испытывала благодарность за то, что эти туфли у меня есть! Единственный завет, который я хочу оставить после себя человечеству: «Не отправляйтесь за границу, не захватив с собой пару старых изношенных туфель!»
124
Использование известной итальянской поговорки «Увидеть Неаполь и умереть!», отражающей необыкновенную красоту этого города.
Мы жили в действительно прекрасном отеле в центре города. В элегантном отеле.
— Я рада, что нам досталась тихая комната окнами во двор, — сказала я Еве, когда мы легли спать. — Мы тут будем спать спокойно!
Во сне я очутилась в Средневековье. Я бежала, спасая свою жизнь, по узким улицам, где гвельфы и гибеллины сражались в полной готовности уничтожить друг друга! Они кричали и выли и со свежими силами лили с крыш домов расплавленный свинец на головы друг друга, что было для них приятным обычаем.
Но как они выли! Они выли так, что я проснулась! Однако вой почему-то не прекратился!
Ева сидела в кровати, прямая, как свеча, со смертельным испугом на лице.
— Либо «Inferno» [125] открыл во Флоренции свой филиал, либо кого-то убивают, — сказала я.
Со двора доносился самый что ни на есть адский вой, и посреди всего этого шума выкрикивал угрозы грубый мужской голос.
— Помяни мое слово, он истязает жену, — сказала Ева. — Мы должны сделать что-нибудь, помочь несчастной женщине. Так воют только в смертельном страхе.
125
«Ад» (ит.) — первая часть поэмы Данте «Божественная комедия», состоящая из трех частей — «Ад», «Чистилище», «Рай».
Босыми ногами мы прошлепали к окну, открыли деревянные, сделанные из реек ставни и выглянули во двор.
Гвельфы и гибеллины оказались пятью кошками, которые дрались так, что только клочья шерсти летели. А грубый мужской голос принадлежал постояльцу отеля, которому очень хотелось спать.
Мы ведь слышали, что Италия — страна тощих, изголодавшихся кошек, а теперь поверили в это. Совершенно измученные и возбужденные, мы снова легли спать. И спали хорошо. До пяти часов утра, пока два проснувшихся во дворе отеля петуха не закукарекали так, словно хотели разбудить всю Тоскану.
Я уже упомянула о том, что мы жили в элегантном отеле в центре Флоренции? Удивительная страна эта Италия!
XV
Много испытаний выпало на долю Флоренции с тех пор, как этруски [126] пришли из Фьезоле [127] , а теперь к этому добавились еще шведские туристические группы! Самое худшее всегда приходит последним.
Будь я истой флорентийкой, думаю, я бы ненавидела всех этих обезумевших женщин, которые врываются в магазины, и вырываются оттуда, и задают вопросы, и торгуются, и считают, и покупают, и теребят шелковые ткани своими мерзкими алчными руками. Будь я истой флорентийкой и обладай я хоть каплей того чувства красоты, которое во все времена отличало жителей этого города, я сочла бы безвкусной всю эту преувеличенную лихорадочную погоню за seta pura и другими мирскими вещами. Будь я истой флорентийкой, я указала бы на чудесный розово-бело-черный фасад собора Santa Maria del Fiores [128] и сказала бы: «Разве вы не видите, что он сияет прекраснее, чем любой натуральный шелк!» И привела бы всех этих женщин к Кампаниле [129] и к «Вратам Рая» Джотто [130] . Я поводила бы их среди сокровищ искусства Галереи Уффици и сказала бы:
126
Этруски — древние племена, населявшие в I в. до н. э. северо-запад Апеннинского полуострова (Древняя Этрурия, совр. Тоскана) и создавшие древнюю цивилизацию, предшествующую римской.
127
Небольшой городок возле Флоренции, расположенный на живописном холме.
128
Санта Мария дель Фьоре — собор Святой Девы Марии с цветком лилии в руке (ит.), XIII в., архитектор Филиппо Брунеллески (1377–1446). Главный собор Флоренции с 1412 г., официально посвященный Святой Марии.
129
Колокольня церкви Санта Кроче — Святого Креста, ок. 1320–1325.
130
Джотто ди Бондоне (1267–1337) — итальянский живописец. Порвав со средневековыми канонами, внес в религиозные сцены земное начало. В церкви Санта Кроче сохранились его великолепные фрески.
— Купайте души в море красоты, женщины!
Однако я, к счастью, не флорентийка и не несу никакой ответственности за всех этих безумных женщин, что, жужжа, как шершни, то влетают в лавки и магазины, то вылетают оттуда… А мы с Евой — во главе!
Естественно, мы были в Галерее Уффици. Мы наслаждались прекрасным. Там был портрет очень юной фрёкен Медичи [131] , завоевавший мое сердце, и портрет милой нежной мадонны в темно-зеленом плаще.
Мы долго стояли перед Баптистерием [132] , поражаясь невиданной роскоши «Врат Рая». Мы впали в восторг, осматривая собор Santa Maria del Fiores. Разумеется, мы купали души в море красоты!
131
Мария Медичи — дочь великого герцога Тосканского Козимо I Медичи. Ее портрет написан придворным живописцем Козимо I Медичи — Бронзино Аньоло (1503–1572).
132
Крестильня, помещение для крестин. Флорентийский Баптистерий — выдающееся произведение архитектуры XI–XIII вв. Знаменитые Восточные бронзовые двери — работы скульптора Лоренцо Гиберти (1378–1455) — прозваны в народе «Врата Рая».
Но, но, но… Когда женщины, жужжа, как шершни, влетали в лавки и магазины и вылетали оттуда, мы с Евой были во главе!
— «Врата Рая», — сказала Ева, рванув дверь магазина, в котором был самый большой выбор шелковых тканей. Я тоже была в угаре приобретательства. Наконец-то мой «seta pura фонд» выйдет на белый свет из внутреннего кармана жакета и превратится в плотный черный шелк. Ева купила шелк телесного цвета.
Когда мы снова вышли на улицу, разгоряченные, с пылающими щеками, нам стало чуточку стыдно нашего безумия.