Катись, демон! или Заветное желание

Любовь – это когда тебе в ухо шепчет Господь…

(с)

Дэмиан

Укутанный

белым зимним пологом город дремал в объятиях сумерек, которые ложились на улицы густыми синими мазками. Старый храм в звездной морозной тишине смотрел на попыхивающие трубами спящие домики, разукрашенные к Новому году. Высоченная, похожая на солдата, вытянувшего руки по швам, ратуша с циферблатом старых часов протыкала небо иглой шпиля.

К ней стекались стрелы всех дорог. По одной из них шел и я, торопясь на совещание к бургомистру. Решив срезать путь, свернул в парк. Снег вкусно похрустывал под ногами, легкий морозец пощипывал щеки, в голове было пусто, хотелось улыбаться, а не думать о том, что могло в столь поздний час понадобиться главе этого маленького уютного городка с нелепо суровым названием Норштадт.

Я бы лучше с удовольствием шагал, сунув руки в карманы, пиная перед собой ледышку, как вон те сорванцы в лихо, по-взрослому расстегнутых пальто – несмотря на красные, хлюпающие носы.

– О, снеговик! – сказал самый высокий мальчуган, ткнув пальцем в двухметровую снежную статую, стоявшую неподалеку от замерзшего пруда.

– Какой-то он кривой, - отозвался другой, надвинув кепку по брови.

– А давайте сделаем из него нормального снеговика? – самый маленький вгляделся в лица старших. – Давайте, мужики?

Я усмехнулся, уйдя в тень и прислонившись плечом к дереву. Это будет занятно. Малышня тем временем развила бурную деятельность, придав снеговику округлость и воткнув в верхний ком веточек, сделав ему усы.

– Копия наш бургомистр! – восхитился старший паренек.

– Ага, - захихикал средний и, выудив из глубин штанов морковку, воткнул ее в «голову». – Вот те нос!

– Ай-яй-яюшки!
– младший отскочил в сторону от зарычавшего снеговика, который вдруг зашевелился.

– Бежим! – схватив карапуза на руку, старший понесся прочь.

Средний побежал следом, скользя и падая.

– Проклятая мелюзга! – сипло выругался снеговик, вытащив из носа ветки.

Глянув на морковку, вынутую изо рта, он хмыкнул, а потом захрустел ею.

– Брат, ты можешь хоть три дня кряду не влипать в неприятности? – расхохотавшись, я подошел к нему.

– Кто же знал, что эта демоница такой обидчивой окажется? – пробурчал он, начав стряхивать с себя снег.

– А на что ты рассчитывал, Лукас, когда днем сходил на свидание с ней, а вечером с ее сестрой?

– Ты, прав, сглупил, - закивал брат.

Надо же, проблески разума? Это что-то новенькое!

– Да, точно! – изогнулся Лукас, стряхивая снег с задницы.
– Надо было хотя бы с разницей в день свидания назначать!

– Ты неисправим, - я вздохнул. – Иди уже лучше домой, поменяй одежду.

– А ты куда торопишься, Дэмиан? – он пристально вгляделся в мое лицо. – Или к кому? – подмигнул, понизив голос.
– Как зовут крошку, которая заманила тебя к себе, на ночь глядя?

– Бургомистр ее зовут.

– Странный у тебя вкус, братишка!

Мы расхохотались. Я посмотрел на Лукаса – промокший насквозь, он уже начинал дрожать. У демонов, конечно, отличное здоровье и ускоренная регенерация тканей, но день в сугробе даже нам на пользу не идет.

– Отправляйся-ка ты домой, брат, - сказал я, посерьезнев.

– Да все нормально, - отмахнулся он, - лучше с тобой пойду, интересно же, чего удумал наш усатый.

– Тут два шага всего, переоденься в сухое и возвращайся, я подожду.

– Точно? – с подозрением глянул на меня, изогнув бровь.

– Когда я тебе врал?

– Когда отравил меня за ножом, чтобы разрезать шоколадку, а когда я вернулся, ты ее уже всю слопал один!

– Потому что ты полдня этот нож искал!

– Неправда! Просто задержался слегка!

– Это было в голозадом детстве! У нас тогда еще и первые рожки не проклюнулись! Ты мне это будешь припомнить, пока копыта не поседеют?

– Именно! – брат довольно кивнул.

– Иди, злопамятное существо, - я рассмеялся и отвесил ему подзатыльник на дорожку. – И побыстрее давай!

Хруст снега под ногами Лукаса стих, а я запрокинул голову, вглядываясь в звездное небо, которое цветком вечности распустилось над моей головой. Завораживает. Могу любоваться им бесконечно! Помню вечно алое небо Преисподней, полное гнева Творца, тоскую по нему, но земное мне нравится куда больше!

Но в этот раз мне помешали.

Изи

– Вы опять последняя, госпожа Изи, - пробасил сторож Том, когда я зашла в его каморку. – Все давно по домам разбежались.

– Заработалась, - отдала ему ключи и улыбнулась, вспомнив елочный шар, который расписывала полдня.

На большой пузатой заготовке, которую изготовил стеклодув, я нарисовала Дом для сирот имени Изабеллы Рошель, ведь игрушка предназначалась в подарок Уильяму Тафту, покровителю этого приюта.

Также он был хозяином фабрики елочных игрушек, на которой я работала, дедом моего жениха Вилли и просто прекрасным человеком. Помню его с раннего детства, которое также прошло в том самом приюте. Все праздники и выходные Уильям проводил с детишками – и не потому что должен был, а потому что ему это нравилось. Он всех нас любил, а для сирот это самое драгоценное.

Я вышла на улицу. Отсюда, с холма, где стояла фабрика, вся долина, опоясанная горами, была видна, как на ладошке. Над городком неспешно растекался закат. Мне сразу же захотелось перенести этот брусничный цвет на елочный шар. А снизу нарисовать небольшие уютные домики, укутанные снегом, искрящимся в лучах уходящего солнца.