Проклятие колдуна

Василиса грустила.

Да и как тут не грустить? Давно уж замуж пора. А за кого? При тотальном дефиците женихов борьба за претендентов на руку и сердце между девками начинается в тот момент, когда они вылезают из пеленок. И все благодаря бдительным маменькам, не чающим сбыть чадо со своих заботливых рук в руки мужнины, пока оно, чадо это самое, в девках прочно не застряло.

Василисе же за женихами гоняться было некогда, вечно дел невпроворот. А кто ими заниматься будет? Мать, Баба Яга, ночью над зельями колдует -

Дядька, Змей Горыныч, живет отдельно, и тоже вечно занят. У него одни забавы молодецкие на уме. Слетает в деревню, девку зазевавшуюся утащит к себе в пещеру и ждет - не дождется богатыря, что отрядят за ее спасением. Чтобы, как в старые добрые времена, всласть покуражиться над добрым молодцем.

Чаще всего, правда, девок приходится по-тихому возвращать туда, откуда брал - их по деревне как травы сорной в огороде у ленивой хозяйки, а богатырей днем с огнем не сыщешь. Да и неохота никому в такую даль тащиться, к пещере Горыныча-то.

К тому же, хитрые жители давно смекнули - для трехголового соседа это лишь забава невинная, так не стоит и внимание обращать. Впрочем, пару раз ему на полном серьезе предлагали оставить красну девицу у себя, коли уж так хочется. Потом уговаривать пришлось, чтоб обратно взяли.

Про отца, Кощея Бессмертного, и вспоминать не приходится. Опять, поди, царевну из тридевятого царства-государства приволок и влюбляет в себя. В его-то годы! Впору внуков нянчить, а он все принцесс заморских краденых соблазняет, павлином перед ними выхаживает. А у самого не то, что перьев, волос на лысине не осталось, не гляди, что бессмертный.

Василиса вздохнула. Да уж, хороши родственнички! Попробуй с такой родословной сыщи подходящего жениха! И ведь даром, что Василиса Прекрасная, а что-то не толпятся у калитки красавцы писаные, умные да храбрые. А замуж-то пора, прям вот очень-очень пора.

Вот даже зеркальце берешь, спрашиваешь у него, как у порядочного, «Свет мой, зеркальце, скажи…», а оно перебивает, бессовестное, и заявляет: «Ты прекрасна, спору нет…» И тут же ехидно уточняет: «Но не берет никто, да?». Так бы и разбила гада, да жаль диковину заморскую. Все ж отец подарил. Поди, у своих горе-невест украл.

Вот правильно сделала старшая сестра, Василиса Премудрая - уехала за тридевять земель, где не так катастрофично с женихами. Вчера только голубок письмецо принес - и ценят ее там, пишет, и уважают. И, что ни день, сватаются. Но, видать, выбрать никак не может, до сих пор в девках сидит, как и младшая.

К Василисе тоже, конечно, сватались. Как-никак, Прекрасная. Только на претендентов без слез-то и не взглянешь. Вот, к примеру, водяной. Зеленый, противный, придет, наследит, чешуи на половики натрясет, а запах тины и рыбы, как уберется восвояси, неделю не выветривается! Нет уж, спасибо!

Еще черт, хозяин мельницы, все наведывался, копытцами стучал, тоже в женихи метил. А сам-то! Ну, ладно бы черт как черт был - высокий, черный, страшный, чтоб глаза горели, да рога блестели - к таким Василиса в глубине души была очень даже неравнодушна, екало при виде таких сердечко-то девичье. А этот? Плюгавенький, бурый какой-то, вся шерсть в колтуны свалялась, а вместо рогов два пупырышка. И взглянуть-то не на что. Жених…

Хотя, вот ведь, оба жен сыскали. За водяного Аленушка выскочила, та самая, у которой братец Иванушка как стал козленочком после употребления недезинфицированной воды, так козлом и остался - хоть чары-то и сняли. И ведь быстро порядок на болоте навела. Всех кикимор извела, чтоб мужа не сманивали, вертихвостки зеленые. А лягушек так застращала, что бедные и квакнуть теперь лишний раз боятся.

Живет себе, поживает, да на мужа не нахвалится. И молодец-то он у нее, вечно при работе, из речки своей не вылазит. И подарки таскает каждый день – то рыбки свежей принесет, то охапку лилий водных к ногам бросит. И ни на одну кикимору больше и вполглаза не глянет – знает, что у Аленушки рука тяжелая и скалка всегда рядышком лежит, чтобы муженек не расслаблялся.

Черт же соседку Василисину замуж позвал. И ничего, живут. Как расчесала жена ему патлы путанные, шерсть у него заблестела. А как повязала на рога для красы ленточки красные, так и вообще не узнаешь, приличный черт получился. По двору у них уж орава чертенят копытцами пыль поднимает.

Сама чертиха так и вовсе зазналась - на всех свысока смотрит. А что поделаешь, муку-то молоть всем надо. Вот и идут деревенские на мельницу на поклон к властной бабенке. Сначала поздороваться, разузнать вежливо, как дела у нее, что нового произошло, погоду обсудить. Потом подарочек презентовать какой, да не поплоше, а подороже, чтобы не разгневалась.

И только опосля уж просить зерно в муку преобразить. Коли в настроении чертиха будет, так сразу к мужу отправит, все перемелет тут же. И быстро, и качественно, заглядение одно. А ежели не угодишь ей чем, пиши пропало! Скажет, сломался жернов, когда починять будут, неведомо. Вот и сиди, жди, каждый день бегай и спрашивай, как мельница, не заработала ли еще?

Так-то. Даже и такие женихи девкам ко двору пришлись. Вот и пригорюнилась Василиса. Пора замуж, ой, пора! Годы-то идут. Вон, соседская девчонка, которую недавно отец на закорках носил, уже вовсю на танцульки бегает, да с гармонистом по кустам обжимается. Рядом, правда, очередь стоит – парень смазливый, штук десять за вечер пережамкает, но девчата не в обиде. Что ж поделаешь, коли путных женихов днем с огнем не сыщешь.

Девушка вздохнула. Вот тебе и Прекрасная. И что толку, что статная, ладная, коса в руку толщиной до… в общем, ниже пояса, губы алые? И умная, и пригожая, а все ж в девках застряла. Что ж делать-то? Объявление писать - дескать, «Василиса Прекрасная познакомится…»? Так ими уже вся роща березовая обклеена - девки не дремлют.

К свахе идти? Так была уже, та руками замахала, ногами затопала - и дел-то у нее выше светелки, и девки помоложе на листе ожидания стоят. Уговаривала, но куда там, ни в какую. Вот ведь пакостница, едва ли не пинками за дверь выставила. А деньги все равно взяла, не побрезговала. За консультацию, видишь ли!