Каторжанка
Шрифт:
«А если нет?» — прозвучало в голове каким-то чужим голосом. Если нет, если мне придется жить здесь и сейчас, в теле девчонки, которая так ошиблась? Попытаться поговорить с отцом?..
— Пойдем, пойдем, — Наталья нагнала меня, начала подталкивать в спину. — Не споткнитесь, темновато тут. Вот так, еще, и вниз, вниз, а там пройдем проулками и на площади извозчика найдем.
Я наконец спустилась с лестницы, которая казалась мне бесконечной. Я вообще не помнила, чтобы я поднималась по ней, но мне тогда было настолько погано, что сейчас я не сочла, что здесь искривление времени и пространства. Нужно быть очень внимательной, ловить каждое слово, следить за тем, что сама говорю.
Или нужно, наоборот, спровоцировать? Спровоцировать отца? На что — на то, что не так страшно как ссылка, на монастырь?
— Идем, идем, — подпихнула меня Наталья и, проскочив вперед, приоткрыла дверь. Меня ждала улица…
Пока фигурально. Лицо мое моментально схватило холодом, из глаз полились слезы. Давно стемнело, редкие фонари пятнами растекались над головой, доносились крики, ругань, перестук копыт, женский смех — судя по его игривости, черный ход графского дома соседствовал с местным борделем. Но, несмотря на то, что настала ночь и резко похолодало, мне не было так убийственно холодно, как там, на месте казни, и после. Неудобная одежда терла тело, спина чесалась, но это были ничтожные пустяки по сравнению с муками, которые я перенесла, разгуливая в изящном платьице из шелка и рыбьего меха.
Мужчина захохотал прямо у меня над ухом, я дернулась, но Наталья продолжала тащить меня вперед. Я сообразила, что смех шел из открытого окна. На улице мы так никого и не увидели.
Как и обещала Наталья, мы вышли на небольшую площадь, где сидели на козлах, пуская облака пара, извозчики и лошади мирно жевали сено. Наталья пошла впереди, негромко спрашивая, не довезет ли кто бабу до городской тюрьмы.
— Золотой, — буркнул извозчик. Он был настолько завернут в шубу, что торчала одна борода.
— Больно дорого просишь, батюшка, — Наталья притворилась обиженной. — Откуда у нас золотой, сказал бы медяк. Медяк вон дам. За что золотой-то?
Извозчик отмахнулся. Может быть, ему была невыгодна эта поездка — ничем не отличается от такси, усмехнулась я. Наталья схватила меня за руку и повела прочь, и к нам подлетел тощий вихрастый парень, одетый совершенно не по погоде — в расстегнутом ношеном сюртучке и поеденном молью шарфе. Глазки у парнишки загадочно бегали.
— Идем, идем, барыни, я вас сведу, вас провезут, куда скажете, — зашепелявил он. Наталья остановилась, к моему недовольству, потому что я не люблю людей, возникающих ниоткуда с готовым решением всех проблем, и тут очнулся сквалыга-извозчик.
— А ну пшел! — рявкнул он и замахнулся на парнишку кнутом. — Серебряк дайте, — сказал он нам, — за серебряк отвезу.
— Смотри, дядь Микит, — пригрозил парень, успевший отскочить в сторону, и так же неизвестно куда исчез.
— Медяки есть, — начала торговаться Наталья. — Сам подумай, батюшка, откуда у нас серебряк? Два медяка, а больше нету.
— Значит, не очень надо, — буркнул Микита.
Я зашипела, но вступать в разговор поостереглась. По виду я была баба бабой, но по речи могли узнать барыню, и в лучшем случае ценник увеличился бы в два раза. Наталья была человеком опытным, она сграбастала меня и закинула на высокую, набитую сеном телегу. Лошадь, которая до того безразлично жевала сено, фыркнула и отошла. Капюшон с меня слетел, и я торопливо натянула его обратно на голову.
— Давай, батюшка, давай, — Наталья ловко взобралась следом за мной и похлопала Микиту по плечу. — Всевидящий за добро добром платит.
— Пока он моих детей что-то не кормит, — огрызнулся Микита, но поехал. Я оценила и странный бартер среди извозчиков — лошадь ест сено из чужой телеги, и разброс цен, который не шел ни в какое сравнение с ценами на услуги таксистов, и подозрительного паренька, неизвестно что замышлявшего, — оценила и тут же забыла об этом.
Паспорт. Мне нужен паспорт. Мой муж, пока он еще юридически может сделать подобное распоряжение, должен согласиться отдать мне паспорт. Дальше — я воспользуюсь правом на развод, для этого мне понадобится церковь, затем мне нужно сесть на корабль и отправиться подальше на юг. Я начну новую жизнь…
Я умею. Я все еще стилист — куафер, я даже умею шить, пусть не профессионально, но имею понятие и о выкройках, и о том, как одежда должна сидеть. Вряд ли здесь в чести макияж и точно нет средств, с помощью которых можно любую престарелую крокодилицу превратить в первую красавицу этого мира, но я справлюсь. Я выживу, главное — убежать от каторги. Убежать от ссылки, потому что это убьет меня. Дух силен, но сколько выдержит тело?
Мы ехали по темному городу, и запах соли преследовал меня по пути. Я слышала, как волнуется море — бьется громко, тревожно, раскатисто, и подумала, что, может быть, начнется шторм и я выгадаю немного времени. Ржали где-то вдалеке лошади, мы проехали еще одну площадь с извозчиками, а потом отказались на побережье.
Остров был холмистый. Море грозно шумело под нами, я не видела его; дорога была очень узкой, здесь едва ли могли разъехаться две телеги. Сидеть было холоднее, чем идти, и ветер на берегу не стеснялся, но меня не продувало под накидкой, разве уши и лицо начали коченеть. Я не решалась спросить, долго ли ехать, и смотрела наверх — туда, где остался город, возможно, столица. Каменная, серая, мрачная, безысходная, с редкими вкраплениями огоньков.
Я оказалась в очень негостеприимном месте. То, что ждало меня впереди, выглядело еще менее хлебосольно.
Телега начала подниматься, потом остановилась.
— Ну? — исчерпывающе бросил Микита. — Платите и проваливайте.
— Батюшка, подожди, — заюлила Наталья. — Нам же еще обратно ехать.
— Золотой.
Я понимала, что торг бесполезен для обеих сторон. Наталья денег не даст, есть они у нее или нет, а Микита или уедет ни с чем, или хоть что-то, но заработает. Что они устроят свару под стенами тюрьмы, я сомневалась.
Когда-то здесь был замок… Потеки соли покрывали старинные стены и были сияюще-белыми от отблесков единственного фонаря. Высокие башни, на вид неприступные, каменные бесконечные стены и тишина, если не считать шума моря. Наталья вынула что-то из кармана, я сползла с телеги, я все равно не знала, как торговаться, и пошла к башне с мерцающим фонарем.
Наталья догнала меня и сказала:
— Я с вами, ваше сиятельство, не пойду. Как выйдете, во-он туда идите, я вас с Микитой ждать буду.
— Дай цепочки, — я протянула руку, — мне нужно заплатить страже.
— То я сама с ними обговорю, — мотнув головой, пообещала она. Я не поверила. Стража в тюрьме — не извозчик. — Не вздумайте сказать никому, что вы графиня Дитрих, изволит господин оставить вас при себе — не выберетесь отсюда.
Глава четвертая