Каторжник император. Беньовский
Шрифт:
Но пока крепость охранялась усиленными караулами. Морис Август рассказал жене пару историй, скорее всего легендарных, о Бастилии, которые ходили в народе. При предыдущих Людовиках в казематах крепости будто бы долгие годы томился загадочный узник, постоянно носивший железную маску, скрывавшую его лицо. Что за личность скрывалась под железной маской, наглухо закованной хитрым запором? И во имя чего? На этот счёт приходилось выслушивать разные невероятные истории. Одна из них утверждала, что это был родной брат короля Солнце Людовика XIV, его двойник. Их мать, Анна Австрийская, родила двух мальчиков-близнецов. Старый король-отец с наиболее доверенными придворными, опасаясь будущей междоусобной борьбы братьев за трон, решили одного из близнецов надёжно упрятать. Судьба несчастного королевского брата-узника стала строгой государственной тайной.
— Это
— Кто знает? Такова людская молва. Никто ещё достоверность этой истории с железной маской не подтвердил, никто её и не опроверг.
— Если это правда, то мне очень жаль узника. Бедняга.
— Скорее всего это легенда. С Бастилией связывают много всяких легенд.
Дважды побывали в театре. В первый раз ставили Мольера, в другой раз — Расина. Публика, не в пример сдержанным и чопорным венцам, была экспансивна и неистовствовала, приветствуя любимых актёров. Посетили студию старого знакомого Грёза. Модный художник познакомил гостей с новыми работами — те же слащавые, сентиментальные женские головки. На этот раз Беньовские ничего не купили у плодовитого Грёза, хотя мастер явно этого хотел, да и Фредерика приглядывалась к одному из портретов. Морис Август сказал своё веское слово жене: «Воздержимся на этот раз». Он стал теперь скуп, прижимист, перестал давать чаевые отельной прислуге. Жизнь в Париже требовала ежедневных расходов, а задуманное дело пока не сдвинулось с мёртвой точки.
Однажды Беньовскому посчастливилось встретить в коридорах министерства иностранных дел господина Обюссона, бывшего секретаря министра. Того самого, который когда-то снабжал Мориса Августа информацией и вознаграждался за свои услуги щедрыми подарками. Он теперь получил небольшое повышение и работал не в секретариате, а в другом подразделении.
— Рад вас видеть, дорогой друг! — приветствовал его Беньовский. — Отобедаем вместе?
Обюссон охотно принял приглашение. За обедом в средней руки ресторане разговорились. Министерский чиновник похвастал, что рассчитывает получить в ближайшее время место первого секретаря посольства в Испании. Беньовский выведал у собеседника, что тот, хотя и покинул секретариат, остаётся человеком осведомлённым. Ему известно, например, что министр де Верженн сознательно избегает встречи с Морисом Августом и вряд ли его примет. По-видимому, бывший губернатор Иль-де-Франса смог оказать на министра влияние негативного свойства. В своём предостерегающем письме на имя графа де Верженна Дюма всячески стремился доказать, что Беньовский честолюбивый авантюрист и мошенник. По существу, Обюссон подтвердил всё то, что Беньовский уже слышал от финансиста Бове, и проговорился, что правительство заинтересовано найти поставщика продовольствия для гарнизонов в африканских колониях Франции. С одним-двумя дельцами велись на сей предмет переговоры, но по каким-то причинам соглашения с ними не были достигнуты.
— Не попытаться ли вам, бригадир, взяться за это прибыльное дело? — сказал Обюссон.
— Стоит подумать, — ответил Беньовский.
Распрощавшись с министерским чиновником и возвратившись в отель, Беньовский предался размышлениям. Поставка разнообразного продовольствия в африканские гарнизоны могла сулить хорошие прибыли, если умело использовать капиталы компаньонов. Накопив солидные средства, можно перенести свою деятельность на Мадагаскар. Тогда-то он напомнит малагасийцам о своём мнимом королевском происхождении, признанном туземными вождями. Он бережно хранит поддельную эмблему, изготовленную для него арабским чеканщиком, которая якобы когда-то принадлежала великому властителю всей восточной части острова.
Не откладывая дело в долгий ящик, Беньовский принялся писать письмо на имя графа де Верженна, предлагая французскому правительству свои услуги в качестве поставщика продовольствия в африканские колонии. Он витиевато разглагольствовал об искреннем желании оказать услуги правительству его величества, использовать свой последний опыт работы, накопленный им в тропиках за время французской службы.
Ответ на это письмо из канцелярии министра де Верженна пришёл неожиданно скоро. Стоит его привести целиком. «Правительство Его Величества короля Людовика XVI, ознакомившись с Вашим предложением, высоко ценит Вашу готовность снова послужить Франции. Вы с достойным рвением уже послужили нам на Мадагаскаре как командир экспедиционного корпуса. И Ваша усердная служба была отмечена высокой наградой и другими поощрениями.
Письмо завершала подпись графа де Верженна.
— Лицемеры! — воскликнул Беньовский, прочитав письмо. От Обюссона он знал, что никаких переговоров с парижскими коммерсантами не велось. Правительство не было намерено вступать в какие-либо деловые отношения с Морисом Августом. Письмо, подписанное министром де Верженном, было вежливой формой отказа от услуг Беньовского. Возможно, и здесь не обошлось без влияния Дюма.
— Нам здесь больше делать нечего, — сказал Беньовский жене. — Собирайся. Едем в Лондон.
Уже в дилижансе, следовавшем из Парижа в Руан, Морис Август подводил итоги своего пребывания во французской столице. Господин Дюма, его недруг, сумел-таки порядочно навредить ему. Граф де Верженн отказался с ним встретиться. Правительство Франции с лицемерной вежливостью отклонило его услуги. Нескольких парижских дельцов он, Беньовский, сумел заинтересовать своими планами, и они дали своё согласие стать компаньонами будущей торговой фирмы. Дельцы не ахти какие крупномасштабные, не чета тому же Бове. Финансист оказался прав — за Беньовским вызвались пойти дельцы второстепенные, даже третьестепенные, без солидной репутации, без крупного капитала. Так что основание будущей торговой компании пока складывалось хиленькое.
И ещё Морис Август вспомнил с сожалением, что не исполнил обещание, данное Джорджу Вашингтону. Он не побывал в австрийском посольстве, не доложил послу о своём разговоре с главнокомандующим вооружёнными силами Соединённых Штатов о заинтересованности американцев в развитии добрых связей с Австрией. Не то чтобы он совсем забыл об этом, а откладывал визит со дня на день. Накануне же отъезда из Парижа, в спешке и хлопотах, Беньовский и в самом деле забыл о нём. В конце концов перспектива австрийско-американских отношений мало волновала его.
Лондон встретил Беньовских сырой завесой тумана. Газовые фонари плохо освещали улицы. В день приезда Морис Август постарался исправить свой промах и побывал в посольстве Австрии, передав послу содержание своей беседы с Вашингтоном. Сановный посол, украшенный громким аристократическим титулом, выслушал Беньовского без большого интереса.
— У нашей бедной Австрии слишком много своих проблем. Их создают соседи — турки, славяне, пруссаки, германские княжества. А Америка далеко за океаном и не представляет для нас первостепенной важности. Вы согласны со мной?
— Совершенно с вами согласен, ваше превосходительство.
— Вашу информацию я всё же сообщу канцлеру.
Беседуя с австрийским послом, Беньовский попытался разобраться в политической обстановке Англии. В отличие от французского короля или австрийского императора, ставшего единоличным правителем после недавней кончины матушки Марии-Терезии, нынешний британский король Георг III [67] , как и его ближайшие предшественники, имел мало реальной власти. Она сосредоточена в руках парламента и лидеров влиятельных политических партий — тори и вигов [68] . Лидеры партий периодически сменяют друг друга на посту премьер-министра, а фигура короля остаётся чисто представительской. Недавно партии пришли к взаимному компромиссу и сформировали коалиционное правительство, которое возглавил Кавендиш, герцог Портлендский, человек доступный и общительный.
67
Георг III (1738—1820) — английский король с 1760 г. Один из вдохновителей английской колониальной политики и борьбы с восставшими североамериканскими колониями.
68
...тори и вигов... — английские политические партии, возникшие в конце 70-х — начале 80-х гг. XVII в. Тори выражали интересы аристократии и высшего духовенства Англиканской церкви. С середины XIX в. на их основе сложилась консервативная партия. Виги возникли как партия обуржуазившейся дворянской аристократии и крупной финансовой буржуазии. В XIX в. стала основой либеральной партии.