Каторжник император. Беньовский
Шрифт:
— Вы хотите покинуть Россию тайно?
— Вот именно. Я не в ладах с законом.
— По какой статье, позвольте полюбопытствовать?
— Я сторонник свергнутого и убиенного императора Петра, — соврал Беньовский.
— О, бедный, бедный Петер... Я вас понимаю. Бош может вам помочь. Но предупреждаю, этот малый прижимистый и любит деньгу. Он запросит с вас немалый куш. Вы богаты?
— Некоторой суммой располагаю. И ещё продам ювелиру вот этот перстень.
— А зачем ювелиру? Продайте мне. Покажите-ка...
Аптекарь пристально разглядывал перстень с крупным изумрудом, потом достал из ящика стола увеличительное стекло и снова стал разглядывать.
— О, это
Иоганн Вебер действительно дал Беньовскому за его семейную драгоценность хорошую цену.
— Надеюсь, этих денег мне хватит, чтобы ублажить вашего шкипера. Где я его найду? — спросил Морис.
— Шхуна «Орания» стоит на якоре на Неве у впадения Мойки.
— Могу я сослаться на вашу рекомендацию?
— Ради Бога.
Ранним утром Беньовский отправился отыскивать голландского шкипера. Винблад хотел было сопровождать Мориса, но тот остановил его:
— Оставайтесь дома, дорогой Адольф, и залечивайте свои ушибы. Я возьму на себя миссию переговоров.
Беньовский свернул с Садовой на Вознесенский проспект, миновал мост через Екатерининский канал, Вознесенскую церковь, Мойку и вышел на набережную Невы. Река была величественна, широка и могуча. Над ней высился, отражаясь в воде, золотистый шпиль Петропавловской крепости. Вдоль набережных тянулись фасады роскошных особняков сановной знати. Но всех затмевал Зимний дворец, царская резиденция, возведённая ещё при императрице Елизавете знаменитым зодчим Растрелли [24] . На другой берег реки был перекинут наплавной мост на баржах. Постоянного моста через Неву в ту пору ещё не было. На берегу шли строительные работы, громоздились груды камня. Нева одевалась в гранит.
24
Растрелли Варфоломей Варфоломеевич (1700—1771) — русский архитектор, творец ансамблей Смольного монастыря, Зимнего дворца в Петербурге, Большого дворца в Петергофе, Екатерининского дворца в Царском Селе, представитель стиля барокко.
Морис Август остановился у Невы, вглядываясь в панораму Петропавловской крепости, окаймлённой мрачными гранитными стенами-казематами.
«Говорят, крепость служит теперь тюрьмой для опасных политических преступников», — подумал Беньовский и поёжился, ощущая неприятный холодок в спине.
Шхуну «Орания» он отыскал в конце Английской набережной. Шла погрузка. Трюмы шхуны загружались тяжёлыми тюками с русским льном. По палубе расхаживал и покрикивал на грузчиков рослый бородатый человек в кожаной куртке и вязаном колпаке. Беньовский сперва решил, что это и есть ван ден Бош. Но это оказался лишь боцман. Он выслушал Беньовского и провёл его в каюту-салон, где шкипер угощал голландским джином двух русских купцов, поставщиков льна. Шла застольная деловая беседа.
— Какой-то человек спрашивает вас, господин шкипер. Говорит, по делу, — доложил боцман.
— Я бы хотел потом, не буду мешать вам, — отговорился Беньовский, не входя в каюту.
Ждать, пока шкипер освободится и проводит гостей, пришлось долго. Беньовский в ожидании прохаживался по палубе. Мимо него гуськом сновали оборванные грузчики-лапотники, согнувшиеся под тяжестью огромных тюков. Раздавалась хриплая ругань боцмана на какой-то невообразимой смеси всех известных ему европейских языков. Наконец из каюты шкипера вышли нетвёрдой походкой, покачиваясь, купцы. За ними показался и сам ван ден Бош, приглашая Беньовского войти.
Морис вошёл в каюту-салон, не слишком опрятную. На столе ещё сохранились следы попойки, пустые стаканы, посуда с остатками еды. Однако сам шкипер выглядел трезвым, хотя и раскрасневшимся.
— Хотите джина? — предложил он.
— Нет, увольте. Я хотел бы сразу перейти к делу.
— К делу так к делу. Люблю деловых людей. А кто вы, собственно говоря, такой?
Беньовский назвал фамилию казанского приказчика, которая ни о чём, впрочем, не говорила голландцу.
— Я бы хотел, господин Бош, с вашей помощью тайно покинуть эту страну. И не один. Со мной товарищ.
— Гм... — Бош насупился и не сразу ответил. — Кто вас послал ко мне?
— Иоганн Вебер. Он рекомендовал вас как достойного и надёжного человека.
— У Иоганна Вебера нет подлинного размаха коммерсанта. Но коли рекомендовал... Итак, вы хотели бы тайно покинуть Санкт-Петербург на моей шхуне?
— Именно на вашей, голландской. Читал историю Нидерландов, боровшихся против испанской тирании [25] . Поэтому голландцы мне симпатичны.
— Вы протестант?
25
...историю Нидерландов, боровшихся против испанский тирании. — Во время Нидерландской буржуазной революции 1566 — 1609 гг. часть буржуазии и народ вели одновременно борьбу с феодалами и национально-освободительную войну против испанского господства. Восстания в 1566, 1572 и 1576 гг. привели к созданию Утрехтской унии (1579) и освобождению от испанского владычества северных провинций (совр. государство Нидерланды) и образованию Республики Соединённых провинций. В XVIII в. война за испанское наследство продолжалась с 1700 по 1714 г.
— Нет, католик. Но какое это имеет значение? Борьба с тиранией велась и ведётся под разными знамёнами.
— Допустим, спрятать вас двоих на моей шхуне я бы смог. Да так упрятать, что никакой таможенный досмотр вас не обнаружил бы. И благополучно высадил бы вас в Штеттине или Бремене. Но вы понимаете, это риск. Большой риск.
— Понимаю.
— Мы заходим в Ревель, где новая таможенная проверка. И снова риск... Риск был бы оправдан... Короче говоря, что я буду иметь, рискуя головой и добрым именем?
Беньовский назвал сумму.
— Это всё, чем я располагаю. Сумма всё же, согласитесь, не малая.
— Не густо, не густо, — недовольно буркнул шкипер и, немного подумав, произнёс: — Поразмышляю до утра. Всё же риск... Ссориться из-за вас с русскими я бы не хотел. У меня с ними добрые деловые отношения. Неплохо кормлюсь на старости лет. Судя по вашему выговору, вы не русский. Да Бог вам судья. Всё же приходите утром с вашим товарищем. Если решусь, то сразу беру вас на борт. И тогда деньги вперёд.
На том и договорились.
Ван ден Бош долго раздумывал. И в итоге размышлений он стал склоняться к тому, что впутываться в рискованную авантюру не стоило бы. И вовсе не потому, что он был человеком трусливым или нерешительным. За свою долгую службу на море голландский шкипер не раз перевозил тайком из одного государства в другое таинственных людей, не спрашивая у них ни имени, ни звания. Лишь бы те щедро платили. Но всему наступает конец. Ван ден Бош уже немолод, обременён большим семейством. Он выкупил шхуну в свою собственность, вложил накопленный капиталец в торговый дом, закупающий русский лён. От добрых отношений с Россией зависит благополучие и торгового дома, и его акционеров. Ронять свою репутацию в глазах России из-за каких-то беглых авантюристов почтенный шкипер никак не хотел.