Катрина
Шрифт:
С течением времени вера стала ослабевать, люди начали разбегаться, Орден — распадаться. И когда появился ты, мы с покойным магистром решили, что ты сойдешь на роль мессии и восстановишь пошатнувшуюся веру и утраченные позиции Ордена… Вот такая история. Должно быть, ты разочарован.
Я покачал головой:
— Нисколько. Даже рад, что всё прояснилось.
— А что там про «общество», тайно правящее миром? — немного помолчав, спросил я. — Как оно набрало силу, почему не развалилось за века?
— Понятия не
— А кто писал эти Хроники?
— Магистры и генералы Ордена… Не смотри на меня так. Может быть, когда мне стукнет лет сто пятьдесят, я тоже начну писать мемуары…
— Кстати, — неожиданно сменил тему он, — раз мы стали секретничать, могу ли я тоже задать откровенный вопрос?
— Задавай.
— Какие у тебя планы в отношении нас: Ордена, и конкретно меня? — немного заплетаясь, спросил Генерал.
— В каком смысле?
— Ты ведь не поведешь Орден к спасению, как это сказано в пророчестве, но может ты тогда, сделаешь из нас сверхлюдей, бессмертных и…
В дверь с другой стороны заколотили. Я мысленно смахнул невидимые капли пота, выступившие на лбу от такого разговора, и разрешил войти.
— Можно? — громко спросил появившийся в дверном проеме сумрачный человек в громоздких доспехах.
— Генерал–губернатор? — поинтересовался я удивленно. — Что, вы здесь… Конечно, входите, присаживайтесь.
— Вот уже полгода, как я перестал быть генерал–губернатором, — заявил он, подходя к столу. — Вы сами назначили меня главой правительства, помните?
— Разумеется.
Он замялся на секунду, потом решился и спросил в лоб:
— Какие у вас планы в отношении моей дочери?
— Никакие. Её судьбу решайте сами — единственное условие, чтобы она не попадалась мне на глаза.
Лицо, похожее на кору дуба, пришло в движение — там что-то менялось, пытаясь изобразить какую-то эмоцию.
— Тогда зачем вы устроили ей побег? — спросил он сдержанно.
Я непонимающе качнул головой:
— Она что, сбежала?
— Да. И вы это прекрасно знаете.
Неожиданно мне надоело тянуть кота за хвост, я произнес, сминая его волю голосом:
— Докладывайте!
Он чуть отступил, на секунду в его глазах отразилось смятение, а затем пришло сомнение.
— Десять минут назад андроиды, охраняющие тюремный комплекс Цитадели, взбунтовались и вытащили Лару из камеры. Обойти защиту ИИ андроидов считается практически невозможным, совершить взлом группы боевых машин — невероятным. На такое способен разве что бог…
— Я тут не причем!
Он не поверил, я видел это по его напрягшейся физиономии:
— Если не вы, то тогда кто?
В зал ворвались люди с оружием.
— Сияющий! Сэр! — закричали они. — Требуется ваше незамедлительное участие!
— В чем дело?! — рыкнул генерал–губернатор.
— Повсюду от Цитадели до космопорта кипит бой с применением тяжелой техники и осадных орудий! Войска ПВО и ПВКО рапортуют, что один из кораблей в космопорте готовится без всякого разрешения к взлету с планеты. Пилоты в нем не отвечают на запросы — они просят разрешения сбить его в случае необходимости.
— Скореё всего, Лара полетит в нём, — заключил я.
Губернатор посмотрел на меня крайне серьезно, и спросил:
— Так это дело не ваших рук?
— Нет. Не моих.
— Тогда сбивайте, — велел он.
— Есть, сэр!
Былое королевское величие давно улетучилось.
Прижимая руки к груди в бесплодной попытке согреться, Лара сидела в углу, дрожа всем телом; её лицо горело, а губа распухла и кровоточила. Единственного удара разозленного солдата хватило, чтобы, не привыкшая к подобному обращению, девушка потеряла самообладание и полностью лишилась воли.
Рядом с ней на койке лежал теплый матрац, но она сидела на холодных плитах пола и размышляла над словами конвойных. Они называли её предательницей, они спрашивали как дочь генерал–губернатора, высший администратор Тай–каньена, человек, которому безоговорочно верил их бог, так низко пала.
И когда она попыталась возразить, рассказать, что более достойна быть женой Сияющего, чем эта ушастая дворняга, солдат влепил ей оплеуху. От неимоверно сильного удара она врезалась в стену и замерла прикрыв руками голову, но дальнейших побоев не последовало — выходящие из камеры солдаты облили её лишь презрением.
Её терзал вопрос, почему они восприняли произошедшее так близко к сердцу? Кто для них эта ушастая, если из-за этого они ударили дочь генерал–губернатора? Да почему же, черт возьми, всё так вышло?!..
Раздался лязг, механические затворы отодвинулись, и стальные створки принялись медленно раздвигаться. В проходе показалась массивная фигура в темно–синих доспехах. Она вошла в зал, громыхая подошвами, и Лара вскинула заплаканные глаза:
— Отец…
— Почему, Лара? Зачем?
— Сэр, я должна быть его! Я, а не она!
Нависший над ней гигант после длительного молчания произнес глухим голосом:
— И ты ни о чем не жалеешь?
— Жалею!.. Жалею, что попалась!
Суровое лицо генерал–губернатора сделалось каменным:
— Я буду просить у Сияющего смертной казни.
— Что?! Почему? — вскрикнула Лара, срывая голос. — Почему ты на ее стороне, отец?
— Отныне ты мне не дочь.
— Но почему? — произнесла она, пытаясь сглотнуть ком в горле.
— Ты еще спрашиваешь почему? — переспросил он, качая головой. — Нет, Лара. Ты мне не дочь.