Катунь Коварная
Шрифт:
– Пойдем, Валерий Александрович! – поворачиваясь, выдохнул Петриков.
Яркое теплое утро всей глубиной своего синего неба разлилось по сельским пашням и деревенским улицам. Петухи в деревни пели далеко не первые свои песни, перекликаясь друг с другом. Скворцы, не щадя себя, с хрипом заливались, сидя на ветках скворечников. Хозяйки перед рабочим днем торопились напоить и накормить скотину, приготовить завтрак, отправить мужиков на работу, детей в школу, да и сами по дороге на работу успевали подкрасить губы и придать вид, как будто только что проснулись. Утро неудержимо наступало по всему периметру земного шара. Все шумы сливались в один огромный жизненный оркестр. Гул насосов фермы подсознательно подсказывал жителям
– Вот, Виктор Андреевич, принимай рабочий кабинет. – Открывая дверь торжественно произнес Бикулин, пропустил вперед себя Петрикова.
– Заходите, заходите! – прервал входивших главный зоотехник Кубасов Виктор Тимофеевич. – Отличное рабочее место, все необходимое и нужное для работы имеется. Рабочий стол, шкаф, сейф и даже кожаный диван. Вот Вам ключи от кабинета и сейфа. – Положив на стол связку, продолжал Кубасов. – В сейфе все необходимые документы, так что располагайтесь, будьте как дома. Теперь Вы здесь полный хозяин.
– Товарищи, давайте пройдем, посмотрим все помещения, а с этим я потом разберусь. – Предложил Петриков.
– Хозяин – барин. – Засмеялся Бикулин.
– Да, конечно, пойдемте, у нас большой комплекс, надо все показать и увидеть своими глазами. – Согласился Кубасов.
– Мы пробовали поставить на Вашу должность из местных, но ничего хорошего из этого не получилось. Воруют. – Добавил Бикулин.
– А старый управляющий не смог с этим справится, подмял его народ под себя, вот так-то Виктор Андреевич. – Продолжил разговор Кубасов.
– Народ здесь знаете какой? – поднял голову вверх Бикулин. – Это только с виду они такие тихие. А в тихом омуте, как говорится, все черти водятся, да еще какие. – добавил он.
– Ну! Уж Вы меня сразу так не пугайте. – Улыбнулся Петриков.
– Да мы и не пугаем, мы просто предупреждаем. – Отреагировал Кубасов.
– Спасибо и на этом. – Поблагодарил Петриков.
– Вот Вам, пожалуйста, та самая ферма, полностью вся механическая, от подачи кормов и воды до полного машинного доения и ликвидацией всех ненужных отходов. – С гордостью представил большое светлое помещение главный зоотехник.
Петриков в сопровождении своего нового начальства, главного инженера Бикулина и главного зоотехника Кубасова, вошли в огромный ангар современного коровника. В лицо резко пахнуло кисловатым запахом силоса, навоза и свежего парного молока. Петриков остановился, втянул в себя поглубже резкий запах фермы, чтобы сразу привыкнуть к нему, постоял мгновение в замешательстве и, выдохнув, сказал:
– Красота-то, какая!
Вокруг все гудело и двигалось в рабочем порядке. Между пестрых коров, стоявших в отведенных для каждой буренки фермах, быстро порхали, как бабочки, доярки в белых халатах, одевая и снимая по очереди доильные аппараты с вымени смирных и постоянно жующих коров. В моторном цехе с надрывом издавали гул ревущие насосы, вытягивая все молоко из коровьего вымени до последней капли, потребляя огромное количество электроэнергии. Специальный трактор развозил по центральным проходам и рассыпал в кормушки массу комбинированных кормов с добавлением силоса. Транспортерные ленты с перемычками, как лестницы, натружено пытались захватить и вытащить в специальный слив все отходы, оставляемые безобидными буренками. Скотники то и дело открывали огромные въездные ворота, провожая опорожненных и загоняя свежую партию нестерпимо ждущих своей очереди рогатых красавиц. Где-то высоко в проемах под ангарной крышей, нахохлившись, сидели сытые воробьи и синички, наблюдая за всеми происходящими действиями, спрятав свои маленькие клювы под крылья. Они уже давно прописались здесь на постоянное место жительства. Им совершенно не нужно было никуда улетать, даже для того, чтобы покормиться. Все условия безупречной жизни этим малым птахам были уготовлены именно здесь и на круглый год, невзирая на погодные условия.
– Ой!
– Да, теть Тонь! – показав свое рыжее лицо, выглянув из-за пестрой коровы, отозвалась среди ревущих моторов Миронова, поправляя на затылке белую косынку.
– Ты глянь-ка! У твоей «Красульки» аппарат свалился. Не дай бог какая грязь попадет в систему. – Указала рукой бригадир.
Миронова в считанные секунды оказалась рядом с одной из подопечных, которая давала больше всех остальных коров ее звена надоев молока. Увидев, что только недавно поставленный на вымя коровы доильный аппарат слетел по непонятным причинам и лежит на бетонном полу, всасывая грязную жижу в себя, она, не заметив рядом стоящего начальства, непроизвольно выругалась матом.
– Ах, ты «ебит-твою коровушку мать-то, а»? Это ты что ж такое наделала-то, а? «Двухведерница» ты моя! И стоишь как ни в чем не бывало, нажевываешь себе. – Вытаскивая грязные шланги, распалялась Миронова, перекрывая молокопровод.
– Что тут случилось? – подойдя к Мироновой спросил Петриков. – Что же Вы так ругаетесь матом, начальство же кругом? – продолжил он, глядя на вспотевшее лицо доярки.
– Да как же здесь не материться, товарищ управляющий? Здесь же латка на латке! Все шланги менять надо! Я же не слесарь, я доярка. Вон, гляньте-ка. А они вон, слесаря, чо они не видят штоль, что менять их нужно вовремя. Все за них бабы должны делать. Я им чо, казенная штоль? – неумолимо продолжала Настя, тряся порванным шлангом доильного аппарата. – Они вон все новое пропили, а нам на старье как работать? План выполнять как? – Перешла в атаку на нового управляющего Миронова, одновременно жалуясь на слесарей комплекса.
– А ну-ка, дайте я Вам помогу. – Взяв порванный молокопроводный шланг, ответил Петриков.
На резиновом изделии было видно, что шланг порвался в самом его начале, где он одевался на металлический штуцер. Петриков быстро сообразил, достав из кармана пиджака маленький складной ножичек, состоящий из нескольких лезвий, находившийся всегда при нем на всякий случай. Разложив его, он быстро отрезал испорченное место и исправленный конец резинового шланга самостоятельно, с трудом, плотно натянул на металлический наконечник общей трубы молокопровода.
– Ну, вот и все! – торжественно произнес он, держа на весу грязные руки.
– Ой, спасибочки! – улыбаясь, протянула Настя. – Вот это управляющий! Вот это мужик! – продолжала она восхвалять Петрикова. – Да вы постойте, я сейчас. – Она быстро взяла нержавеющий подойник, и, открыв кран, налила в него воды.
– Вот, Виктор Андреевич, давайте ополосните руки. – Поставив ведро на пол предложила она. А я пока за новым аппаратом сбегаю. – Уже на ходу, похлопав по спине стоящую корову, прокричала Настя.
Петриков склонился к поставленному ведру с водой, чтобы вымыть грязные руки, но сам почему-то непроизвольно задержался взглядом на уходящей Мироновой.
Как женщина, Настя была не очень красивая. Все ее на вид мужское тело от макушки до самых пяток покрывали жирные веснушки. В чертах лица так же было очень мало чего-либо женского, скорее наоборот, было больше всего мужского. Только большой рот и пухлые губы раскрывали тайну ровных и красивых жемчужных зубов. Ярко-рыжие длинные волнистые волосы, заплетенные в толстую девичью косу, притягивали завидные взгляды проходящих мужчин. И ее женская, великолепно-привлекательная большая и упругая грудь на худощавом теле, ставила жирную точку над всеми сомнительными сравнениями тех, кто по каким-то разным причинам сомневался в происхождении ее высокого роста, принадлежности женщины, чуть более тридцати лет. Той замужней женщины, которая после рождения двух сыновей с разницей в три года, работала не покладая рук на благо своей семьи и нашей необъятной родины, создавая семейный уют и выдавая государственный план по сдачи государству молока.