Катынь. Ложь, ставшая историей
Шрифт:
Недалеко оттуда, на приусадебном участке одного из домов дачного посёлка Козьи Горы, копатели обнаружили яму с обгоревшими чемоданами и вещмешками. Внутри оказались хорошо сохранившиеся вещи и документы, а также немецкие сигареты, зажигалки со свастикой, что однозначно указывает: расстреляны хозяева этих вещей были уже после прихода немцев.
12 апреля 2000 года Путин сообщил об этих находках президенту Польши Квасьневскому, супруга которого как раз собиралась посетить Катынский мемориал, предложив совместное исследование новых могил. 13 апреля Иоланта Квасьневская возложила цветы на новую «яму смерти». Дальнейшее — молчание.
Это ещё не всё. 17 января 2007 года дала показания Дарья Иванова. Её, агронома-льновода, в 1943 году привлекали к работе ЧГК по определению ущерба, причинённого льноводческому хозяйству области. Жила она в небольшом домике в посёлке Серебрянка, местонахождение которого описывает абсолютно точно: в 4 км от центра Смоленска, в 2 км от железнодорожного вокзала и в 1,5 км от развилки двух железных дорог.
Она рассказывала:
«Летом 1944 г. рядом с посёлком Серебрянка было случайно обнаружено ещё одно большое захоронение расстрелянных немцами поляков. Нашёл могилу местный пастух, пасший на пустыре стадо коров… Это был старичок, такой невзрачный, то ли очень старый, то ли хиленький. Он был из местных, видимо, и сам жил в Серебрянке…
Одна работница льнозавода… предложила после работы сходить посмотреть на могилу. Когда мы пришли посмотреть, откуда-то вдруг появился этот пастушок и стал охотно нам всё показывать, палочкой разгребал землю и говорил: „Вот ноги, вот еще ноги“. Ему нравилось показывать, потому что именно он нашёл эту могилу.
Могила располагалась на запад от льнозавода на удалении 1–1,5 км, а может и меньше, непосредственно у шоссе на Оршу, с северной его стороны. Туда можно было запросто дойти пешком от Серебрянки, велосипед был не нужен…
…Могила начиналась сразу же от шоссе перпендикулярно к нему в общем направлении на север. Шоссе в этом месте шло по насыпи и возвышалось над окружающей местностью на полметра — метр. У самой обочины шоссе был насыпан земляной бугорок метра полтора высотой и длиной метра три — четыре, возвышавшийся над полотном дороги примерно на 1 м или несколько больше… За бугорком расстрелянные были похоронены в ряд, выровненный по ногам, забросаны ветками и засыпаны землёй, длина этой могилы была метров 10.
Вокруг могилы были заросли кустарника, ольхи, высотой в рост человека или даже несколько выше — человек скрывался в них. Рядом было мокрое, сырое место, болотянка… Захоронение было западнее болотянки, местность там постепенно поднималась в гору и начинался сосновый бор, который до войны тянулся до самой Катыни. Он был весь вырублен немцами, только перед Катынью остались две иссечённые осколками сосны. Вблизи могилы никаких построек, деревень, высоких деревьев, мостов или других приметных ориентиров не было. Все деревни были сожжены, стояли только дорожные указатели с их названиями…
Трупы были плохо замаскированы — только прикрыты сверху ветками и слегка забросаны землёй. Было похоже на то, что людей в этом месте немцы расстреляли больше, чем планировали вначале. Все тела в могилу не поместились, верхний ряд лежал выше уровня окружающей местности. Сверху трупы были присыпаны таким тонким слоем земли, что через некоторое время отдельные выступающие части стали появляться на поверхности. Одна из коров зацепила рогом торчащую из-под земли полу шинели, пастух копнул в этом месте палкой землю и увидел трупы. Военным сообщил про находку местный житель по фамилии Шарай…
В верхнем ряду могилы мы насчитали ровно 18 трупов, выровненных по ногам, головой к льнозаводу, на восток. В нижних рядах — неизвестно сколько, трупы там разложились и спрессовались, на глаз их невозможно было сосчитать.
В могиле были только поляки, все в военной форме. Советских людей или поляков в гражданской одежде в той могиле не обнаружили. То, что это были поляки, определили позднее по военной форме, надетой на трупах. (Шинели польские тоньше наших, и покрой другой.) Сколько их всего было в той могиле, не знаю, поскольку лично при раскопках не присутствовала. Нельзя сказать, что это были офицеры, скорее всего даже не офицеры, а солдаты: офицеры носили сапоги, а эти были обуты в ботинки. Это легко определялось по подошвам: у сапог подошвы узкие, а у ботинок широкие, сразу видно. По шинелям на первый взгляд невозможно было определить, офицерские они или солдатские, они были сильно перемазаны землёй.
Эксгумация велась три дня. Все удивлялись, как быстро военные провели эту работу. Трупы быстро разлагались, могла быть инфекция. На месте захоронения осталась разровненная земля, рядом, где раскопки не велись, — травяной дёрн. Работы вела рота солдат какой-то тыловой части Красной Армии, возможно, из медсанбата. НКВД таких работ не проводил, их были единицы, у них не было таких больших воинских подразделений. Никаких памятных знаков на месте эксгумированного захоронения не ставили. Оцепления в начале эксгумации не выставлялось, однако, что было позднее, сказать не могу, потому что уехала на несколько дней в командировку. Однако о том, чтобы кто-то кого-то отгонял, ни от кого не слышала. Вообще, местность была обезлюдевшей. Человека трудно было встретить. Несколько человек было на льнозаводе, и всё. Скорее всего, что и отгонять-то было некого… Тот самый Шарай рассказывал позднее, что трупы увозили хоронить рядом с общим большим захоронением на правом берегу Днепра…»
Из всех вопросов, которые здесь можно задать, ответ есть лишь на один: «Кто это сделал?» Надеемся, не надо отдельно доказывать, что это не мог быть НКВД? Остальное неизвестно. Ни кто эти люди, ни когда их убили, ни где они теперь лежат. Общих больших захоронений в Смоленске тогда было столько… А вот интересно: есть ли в катынском мемориале плита в память этих людей? Или она противоречит идее мемориального комплекса?
Всё-таки очень хотелось бы знать, что для поляков Катынь — боль и память или просто оружие против старого противника? И имеют ли какое-то значение для наших «мемориальцев» расстрелянные соотечественники, если они были убиты не НКВД?
Глава 23
Зеркало Нюрнберга
Посол заявляет, что… поляки начиная с 16-го века страдали от русских…
Тов. Сталин замечает, что в интересах исторической правды нужно сказать, что начиная с 16-го века не только русские обижали поляков, но и поляки русских. За это время поляки дважды брали Москву.
Слишком уж эти боль и память избирательны, чтобы быть просто болью и памятью, а не оружием. Полное отсутствие интереса к вновь найденным могилам говорит само за себя. Чего же хотят от России те, кто сидит сегодня в Варшаве, и те, кто за ней стоит?
Давайте ещё раз вернёмся к расследованию Главной военной прокуратуры так, как оно показано в книге «Катынский синдром», и посмотрим, чего добивались прокуроры — точнее, оставшийся к тому времени в единственном числе Анатолий Яблоков. Коль скоро поляки выразили глубокое удовлетворение его расследованием, стало быть, он делал как раз то, что от него хотели.
«На завершающем этапе работы комиссии экспертов, и особенно при вынесении 13 июня 1994 г. процессуального решения об окончании расследования уголовного дела, обнаружилось всё несовершенство российской законодательной и судебно-правовой системы…
В подготовленном и вынесенном старшим военным прокурором ГВП Яблоковым постановлении о прекращении уголовного дела Сталин и приближённые к нему члены Политбюро ЦК ВКП(б) Молотов, Ворошилов, Калинин, Каганович, Микоян и Берия [208] , руководители НКВД/НКГБ/МГБ СССР [209] и исполнители расстрелов на местах признавались виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьей 6 пункты „а“ „б“ „в“ Устава Международного военного трибунала (МВТ) в Нюрнберге (преступления против мира, человечества, военные преступления) и геноцид польских граждан. Вынося постановление, Яблоков руководствовался тем, что катынское преступление уже имело свою квалификацию, которую дало государство (СССР) в лице высших правоохранительных органов в МВТ. Согласно Конституции РСФСР, а затем и РФ провозглашался приоритет международного права над внутренним законодательством, а по признанному РСФСР международному праву катынское преступление подпадало под все признаки статьи 6 Устава МВТ в Нюрнберге. На эти преступления не распространялись сроки давности, применялась обратная сила закона» [210] .
208
Берия, правда, не был в это время членом Политбюро — но по сравнению с расстрельными полномочиями Особого совещание это мелкое несовпадение.
209
Интересно, при чем тут образованное уже после войны МГБ?
210
Катынский синдром. С. 416.
Как видим, они хотели подвести «катынское дело» под нюрнбергские статьи и приплюсовать сюда ещё и геноцид.
Об общеполитических последствиях такого признания, если бы оно состоялось, мы говорить не будем. И так уже миру пытаются объяснить, что СССР и Германия в равной степени повинны в разжигании Второй мировой войны, а главную роль в разгроме фашизма сыграли Соединённые Штаты. Геополитическое противостояние или попытки «мирового сообщества» объявить «империей зла» существовавшее в СССР социальное государство мы тоже здесь не будем обсуждать. Как говорят в народе, «раньше был культ личности, а теперь культ наличности». Для этого культа социальное государство и вправду является империей зла.
Будем проще: чего хотят для себя непосредственные варшавские заказчики этого вердикта?
Ну, во-первых, обвинение в геноциде позволит родственникам погибших уже на законном основании требовать компенсаций — так, как евреи берут их с Германии. Казалось бы, можно возразить, что мы вправе потребовать компенсации за погибших красноармейцев? Ан нет!
Правда, согласно нюрнбергским критериям, жестокое обращение с военнопленными тоже входит в военные преступления — но поскольку поляки каяться перед нами не собираются, то никакой международный суд компенсации не присудит. Спишут на эксцессы и тяжёлое положение в стране. По крайней мере, они уже не раз давали понять, что не намерены даже расследовать эти смерти, а без расследования, точных списков пленных и прочих аналогичных документов никогда и ничего доказать не удастся. Это же только мы такие порядочные, что любезно предоставляем информацию, на основании которой нам потом будут предъявлять многомиллионные иски. Больше в мире таких умников не наблюдается.
Впрочем, обвинение в геноциде вряд ли удастся доказать — ведь преследованиям подвергались только шляхта и сторонники лондонского правительства, а к прочим полякам в СССР относились хорошо, даже защищали от украинских и белорусских крестьян, что совсем не обязаны были делать. Но в любом случае и обвинение, и перспектива выплачивать компенсации так возмущает всех — даже «демократов» — что за этим шумом сторонкой проскальзывает другой аспект прокурорского вердикта.
Советское правительство ведь обвиняется не только в военных преступлениях и преступлениях против человечности, что имеет отношение к расстрелу пленных, но и в преступлениях против мира, которые непосредственного касательства к нему не имеют. Как было сформулировано в Нюрнберге, это
«…подготовка, развязывание и ведение агрессивных войн, которые также являлись войнами в нарушение международных договоров, соглашений и обязательств».
Ясно как день, что польская сторона, используя «катынское дело» в качестве трамплина, под шумок пытается приплести нюрнбергские обвинения уже к пакту Молотова — Риббентропа и к 17 сентября. Эмигрантское правительство ведь с самого начала утверждало, что Советский Союз является союзником Германии в новом разделе Польши. И если это будет признано на международном уровне… Вы ещё не поняли?!
Ну конечно же! «Восточная Польша» — как называл эти земли Геббельс, Западная Украина и Западная Белоруссия — как называем их мы. Сейчас это звучит довольно фантастично, но в 1994 году ещё никто не мог предсказать ни укрепления Лукашенко, ни того, что Украина сумеет сохранить не только «самостийность», но и целостность. Среди тогдашних возможностей вполне могли оказаться и развал Украины и Белоруссии, и заглатывание Польшей отколовшихся областей. Всё это исключительно дело техники. А для того, чтобы «мировое сообщество» признало новый захват украинских и белорусских земель, и нужен был этот вердикт: видите, русские сами признают СССР виновным! А значит — это наша земля. И, кстати, там какие-то Киев и Минск возмущаются, надо бы послать миротворческие силы на охрану границы…