Катынь. Ложь, ставшая историей
Шрифт:
К февралю там возник сплошной советско-польский фронт, от Немана до Припяти, в марте поляки захватили Пинск и Слоним. На начавшихся было переговорах Варшава выдвинула вполне разумные требования: не использовать Красную Армию для экспорта революции в Польшу и установить границу на основе самоопределения населения. Советское правительство согласилось. В то время ему было как-то не до польской революции, да наши и не собирались завоёвывать Варшаву, а что касается самоопределения — то поляков на спорных территориях ненавидели люто, так что за его исход можно было не опасаться.
По-видимому, Пилсудский тоже сообразил, что ничего не выигрывает, потому что, не дождавшись следующего раунда переговоров, двинул войска дальше и к августу 1919 года захватил Минск. Красная Армия отошла за Березину и там остановилась.
«Стояние на Березине» продолжалось до начала 1920 года. Красной Армии было не до поляков, а Пилсудский ждал исхода схватки красных и белых. Вступать в союз с белыми генералами он не хотел, поскольку те стояли за «единую и неделимую» — а просто ждал погоды и копил силы для большой войны за любезное его сердцу «Междуморье» (в идеале) или сколько удастся ухватить (в реале).
Литва тоже была для Варшавы лакомым куском и очередной «исконно польской» территорией. Уже 1 января 1919 года польские войска захватили Вильно. Через пять дней их вышибли оттуда литовские части и Красная Армия. 19 апреля поляки снова выбили красных из Вильно. 31 марта 1920 г. РСФСР и Литва вступили в военный союз против Польши и 14 июля, в ходе наступления красных, выгнали поляков из Вильно. 22 сентября, после провала наступления Тухачевского, польские войска опять вторглись в Литву…
…А потом, как в анекдоте, пришёл лесник…
…Ещё 9 декабря 1919 года Верховный Совет Антанты рекомендовал в качестве восточной границы Польши так называемую «линию Керзона», прочерченную по этническому принципу и отделявшую территории, где основу населения составляли поляки, от территорий, населённых преимущественно другими народами. Может быть, если бы к тому времени победа РСФСР в Гражданской войне обозначилась достаточно чётко, западноевропейские «хозяева мира» и не были бы столь щедры — но в то время ещё существовали хорошие шансы на появление абсолютно независимых Украины и Белоруссии, в разделе которых собирались поучаствовать европейские страны. Естественно, потенциальным колониям прирезали землицы за счёт более строптивой Польши…
Согласно той же линии Керзона, Вильно и Виленский край оставались за пределами Польши. С рекомендациями Антанты спорить не приходилось, и тогда пан Пилсудский провёл блестящую интригу.
У него был друг, Люциан Желиговский, полковник царской армии, уроженец Виленского края, во время советско-польской войны командовавший 1-й литовско-белорусской дивизией. И вот осенью 1921 года эта дивизия вдруг взбунтовалась против Пилсудского и 9 октября заняла всё тот же многострадальный Вильно, после чего было объявлено о создании нового независимого государства — Серединной Литвы. А 20 февраля 1922 года Виленский Сейм принимает решение о вхождении Серединной Литвы в состав Речи Посполитой. Антанте пришлось смириться — никуда не денешься.
Что интересно — Литва не согласилась даже с решением Лиги Наций по этому вопросу и находилась в состоянии войны с Польшей аж до 1938 года.
Но самые мощные интересы новорождённое Польское государство имело на территории Украины. Там все воевали со всеми и едины были разве что в горячей «любви» к диктатору УНР Симону Петлюре. Его били со всех сторон. Били белые, били красные, били гулявшие в степях банды. В какой-то момент возглавляемое им правительство, гордо именуемое Директорией, вообще не имело под собой страны. По этому поводу конармейцы пели ехидную частушку:
Ох ты, славная Директория — Где же твоя территория? В вагоне сидит Директория, Под вагоном её территория.5 декабря 1919 г. Петлюра от таких расстройств удрал в Варшаву и там стал очень активно предлагать Пилсудскому совместно выступить на «освобождение Украины», тем самым повторив маневр других российских «правителей», от Колчака до Врангеля. Тот сперва отмахивался от эмигранта, однако потом у него появились некие планы.
Пилсудскому очень хотелось присоединить Украину — тут имели место и комплекс «восьми воеводств», и банальные экономические интересы. Однако к тому времени на территории Украины существовало крупное самостоятельное государство, находившееся в союзе с РСФСР. Рванувшись туда, Польша выступала чистым агрессором, да ещё и действовала вопреки решению Антанты. Оно конечно, против Советов агрессия — не агрессия, а «крестовый поход», который мировое сообщество простит — но всё же неплохо было бы этот поход задрапировать в тогу «освободительной миссии». А для этого нужен «законный представитель страдающего украинского народа», который воззвал бы к пану Пилсудскому с просьбой помочь избавить стонущих под игом соотечественников. На эту роль Петлюра вполне подходил как личность хоть и неудачливая, но всё же харизматическая.
22 апреля 1920 года в Варшаве был подписан очень любопытный договор. Вот как пишет о нём украинский историк Виктор Савченко:
«По Варшавскому договору между Польшей и УHP… Польша признала Директорию УHP во главе с Петлюрой „как Временное правительство Украины“. Интересно, что поляки признали только Директорию во главе с Петлюрой, но если бы Петлюра внезапно умер или был бы отстранён от власти, польские власти могли бы отказаться от признания государственности Украины.
Скандальный и обманчивый договор предполагал незыблемость польского землевладения на будущих территориях УНР до создания Конституции УНР, с учётом мнения польских помещиков и фермеров. Республика отказывалась и от своей аграрной социальной программы.
Но самым „похабным“ решением стало решение о границах УНР — Польша. Руководство УНР соглашалось на то, что в составе Польши на вечные времена остаётся Галичина и Западная Волынь (162 тыс. кв. километров) с 11 миллионами населения, из которых 7 миллионов были украинцами (а остальные тоже не сплошь поляками: там жили евреи, немцы, русские, белорусы. — Авт.). Самым болезненным был вопрос о волынских уездах, передаваемых Польше, в которых этнические поляки составляли примерно 4–10 % от всего населения. Спорным и нуждающимся в дальнейших консультациях стал вопрос о Каменецком, Ровенском, Дубенском уездах. Он так и остался открытым, даже после подписания договора…
Исходя из Варшавского договора, правительство Польши признало границами Украины территорию на восток от реки Збруч и границ Ровенского уезда и до границ Речи Посполитой 1772 года (правый берег Днепра, далее на юг — линия Чигирин-Шпола-Умань-Болта-Днестр). Такая формулировка не только исторически привязывала Украину к Польше, но и давала исторические основания для возможной в будущем аннексии украинских территорий, что окажутся под властью Директории».
Какие тут были расчёты у Пилсудского, понять нетрудно. Миром или войной, но заставить Советы признать УНР хотя бы в этих границах, а потом… Что будет потом, догадаться легко. Допустим, Петлюра падает с лошади или умирает от инфлюэнцы, после чего в УНР начинается борьба за власть, и Польша вводит «миротворческий контингент». Или, скажем, Учредительное Собрание УНР выбирает сейм, и тот решает присоединить республику к западному соседу, как это произошло чуть позже в Виленской области.
Кроме того, ещё в декабре 1919 года Петлюра пообещал сформировать для похода три украинских дивизии из числа военнопленных и интернированных. Проблем с набором людей возникнуть не должно было, так как условия в польских лагерях можно сравнить разве что с гитлеровскими лагерями смерти. «Украинские войска» составили всего 10 % от польской армии вторжения, однако приличия были соблюдены — формально Пилсудский мог присвоить своему походу статус «освободительной миссии».
Освободители
К началу 1920 года польская армия достигла 700 тысяч штыков и сабель. Кроме того, Антанта, спонсировавшая любых противников большевиков, помогла и Пилсудскому, поставив ему около 1500 орудий, 2800 пулемётов, 400 тысяч винтовок, 700 самолётов, 200 броневиков, 800 грузовиков, 3 миллиона комплектов обмундирования. Основным поставщиком стала Франция, в польской армии находились французские военные советники и, по данным Ленина, около 5 тысяч французских офицеров. Чем собирался расплачиваться с Антантой Пилсудский? Вопрос любопытный, но непонятный.