Кавказская Атлантида. 300 лет войны
Шрифт:
Реакция горцев была вполне предсказуема:
«Горские депутаты уехали из лагеря крайне разочарованные и недовольные; ожидавшая возвращения их толпа, узнав об ответе “падишаха”, пришла в сильное волнение, и партия, клонившая дело к покорности, должна была умолкнуть. Убыхи и шапсуги постановили решение — продолжать войну с русскими до последней крайности; абадзехи же положили выждать еще до новых переговоров с графом Евдокимовым» [188] .
Разумеется, попытки переговоров с Евдокимовым ни к чему не привели.
188
Милютин Д. А. Воспоминания. 1860–1862. С. 148.
Так была упущена последняя возможность взаимоприемлемого компромисса.
Среди
Собиравший сведения о быте черкесов и вовсе не предубежденный против горцев Ольшевский, описывая положение «кавказских пленников», рисовал весьма мрачную картину:
«Сколько страданий, мучений, физических и нравственных, претерпевали эти несчастные со времени их пленения. Изнуренные тяжкими работами, обессиленные голодом и томимые жаждою, они подвергались поруганиям и побоям; их таскали от одного хозяина к другому, или напоказ толпе, на аркане; они ввергались в душные и грязные ямы, наполненные разными гадинами и нечистотами. Спасение пленника заключалось или в скором выкупе, или в промене его на других пленных, или в бегстве. Если же не являлась к нему эта помощь, то он, изнывая от страданий и мучений, преждевременно умирал. Но были и такие пленники, которые, принимая магометанство, вступали в брак с горянками, если таковые находились; а были и такие из них, которые, будучи не в состоянии дать за себя выкуп, оставались в кабале и не переменяя веры. Такие несчастные с их потомством составляли “иессырей” или в полном смысле рабов, лишенных всякой свободы и которыми помыкали хуже скотов. И где же существовало такое страшное рабство? В народе, дышавшем полною независимостью и свободою, который не допускал никакой посторонней силы и внешнего вмешательства» [189] .
189
Ольшевский М. Указ. соч. С. 496.
Существует немало свидетельств о положении пленников и невольников у горцев. Они далеко не всегда совпадают.
Федор Федорович Торнау, как уже говорилось, много путешествовавший по Западному Кавказу в качестве разведчика и два года проведший в плену у адыгов, испытал многое из того, о чем пишет Ольшевский. Но он сообщает и другие сведения:
«Каждая услуга, оказанная седине, ставится молодому человеку в честь. Даже старый невольник не совсем исключен из этого правила. Хотя дворянин и каждый вольный черкес не имеют привычки вставать перед рабом, однако же мне случалось нередко видеть, как они сажали с собою за стол пришедшего в кунахскую седобородого невольника» [190] .
190
Торнау Ф. Ф. Указ. соч. С. 127.
Судьба рабов оказывалась одним из камней преткновения в поисках компромисса между горцами и русской властью даже в самые благоприятные моменты. А после отмены крепостного права в России сохранить рабство на Кавказе было тем более нежелательно. Фадеев писал после своей инспекционной поездки:
«Вообще у нас с самого начала не было обращено достаточного внимания на крепостное сословие, составляющее резкое отличие общественного устройства черкесов от других кавказских племен. В Дагестане рабы находятся только у ханов; в Чечне их очень мало; у закубанцев же они составляют треть населения» [191] .
191
Фадеев Р. А. Письма с Кавказа. С. 68.
Социальная структура адыгского общества была сложнее, чем это представлялось внешним наблюдателям. Зависимый крестьянин и раб — разные социальные фигуры. Но факт существования рабства был несомненен, и русская власть вовсе не склонна была упускать такой козырь. И требование горских старшин вернуть «беглых холопов» и, таким образом, подтвердить законность и неприкосновенность рабства существенно подрывало их позиции.
Более того, русские власти предприняли ряд шагов, чтобы оторвать эту униженную часть горского населения от основной массы свободных черкесов. Как свидетельствует Венюков:
«Чтобы
Это имело и чисто практический смысл. Фадеев писал в своей «Записке»:
«Черкесские крепостные народ не вооруженный, не умеющий стрелять и никогда не ходивший на войну. Как угнетенный класс, не знающий почти вовсе мусульманской религии, они не могли и не могут быть нашими врагами; против нас враждовали только свободные и воинственные сословия; но у нас всегда смешивали в одно всю массу черкесского населения. Позволяя выселяющимся в Турцию горцам уводить массою своих крепостных, мы лишаем себя рабочих рук, чрезвычайно трудолюбивых, смирных, ни в каком отношении не опасных людей» [193] .
192
Венюков М. И. Указ. соч. С. 435.
193
Фадеев Р. А. Собр. соч. Т. 2. СПб., 1890. С. 68.
И однако же встреча горских старшин с императором в сентябре 1861 года являет собой отнюдь не такой простой сюжет, каким он представлен у Милютина и многих других мемуаристов.
Венюков, уже в то время бывший не только строевым офицером, но и человеком, готовившим себя к трудам этнографа и историка, собиравший материалы для последующего описания событий на Западном Кавказе, оставил принципиально важное свидетельство. Сведения эти сообщены были ему конфиденциально абсолютно осведомленным человеком — генералом Николаем Николаевичем Забудским, начальником штаба войск Кубанской области, то есть правой рукой Евдокимова.
Вот как представляет подоплеку переговоров императора и горских депутатов Венюков:
«Не могу не рассказать… одного важного исторического факта, известного очень немногим. Когда Государь прибыл на Кавказ, то охотно изъявил согласие на прием горских старшин, которые должны были заявить свои пожелания. Кажется, в то время в высших правительственных сферах не было решено, вытеснять ли горцев с их земель или оставить там, ограничась проведением через эти земли дорог и постройкою укреплений. Следующие слова официального “Обзора царствования императора Александра II”, изд. в 1871 году, заставляют думать, что правительство было склоннее на последнюю меру. Именно в “Обзоре” говорится: “Огромность жертв, которых требовал план изгнания горцев из их убежищ, и жестокость такой меры смущали энергию исполнения… Его Величество, принимая горских депутатов, предложил им сохранение их обычаев и имуществ, льготу от повинностей, щедрый замен тех земель, которые отошли бы под наши военные линии, и требовал только выдачи всех русских пленных и беглых. Что же ответили горские старшины? На другой день они представили челобитную, в которой требовали немедленно вывести русские войска за Кубань и Лабу и срыть наши крепости”. — Факт этот верен, да только в рассказе не договорено кое-что, что, может быть, было и неизвестно рассказчику и что именно я хочу здесь сообщить. После милостивого приема Государем депутатов граф Евдокимов сильно опасался, что горцы примут императорское предложение и останутся на своих землях под “покровительством” России, чего он никак не хотел допустить, порешив в своем уме выгнать их из гор всех до последнего. Зная легковерность азиатов, он командировал к ним ночью своего приближенного полковника Абдеррахмана и приказал ему внушить горцам, что они могут требовать теперь всего, даже удаления наших войск за Лабу и Кубань и срытия укреплений. Те поддались на коварный совет, и участь их была решена» [194] .
194
Венюков М. И. Указ. соч. С. 416.
Вся сумма свидетельств о ситуации, в которой принималось решение судьбы горцев, делает этот рассказ правдоподобным. Мы помним, в каком катастрофическом состоянии находились российские финансы, а стало быть, и экономика вообще. Александр II представлял себе, сколько еще человеческих и финансовых жертв потребует военная операция по усмирению черкесов, и, естественно, не обладая специфическим «кавказским патриотизмом», особой «кавказской идеологией» — в отличие от Барятинского и Милютина, не имея личных счетов с горцами — в отличие от Евдокимова, он искал наименее болезненные пути разрешения конфликта.