Кавказская мельница
Шрифт:
– Я уверен, что в этом нет необходимости. Ваша благонадежность не вызывает сомнений. Мы пригласили Вас сюда только из-за необходимости спросить, не видели ли Вы кого-нибудь или что-нибудь, что может помочь нам найти преступников.
Ольга оглядывается. За столом у стены другой полицейский опрашивает Кваснина.
Кваснин также видит Ольгу. Он начинает нервничать, осматривается – вдруг удастся бежать.
– Что-то Вы заерзали, молодой человек. Сядьте спокойно! – говорит Кваснину следователь.
Сергей почти готов попытаться сбежать.
Вот он бросается к выходу. Ударом кулака сбивает с ног одного полицейского, выбегает. Второй полицейский стреляет, Сергей падает….
Нет, не то. Нужен иной вариант.
Он обращается к допрашивающему с вопросом – «где туалет?». Туалет на улице. Его выводят в сопровождении полицейского. Сергей сбивает его с ног и бежит. Полицейский у двери и упавший полицейский стреляют, он падает…
Но в это время он слышит ответ Ольги.
– Нет, господин следователь, – говорит Ольга, – я слишком испугалась, к сожалению, я тут никого не узнаю. Вряд ли я могу быть Вам полезна.
– В таком случае мы Вас больше не задерживаем. Передайте Михаилу Александровичу наши извинения и уверения в совершеннейшем почтении.
Ольга встает, бросает рассеянный взгляд на Кваснина и уходит.
***
Опрос свидетелей завершился поздним вечером. Одни ничего не видели, как бы ослепли на время, другие рассказывали сказки, свободно фантазируя на заданную тему, третьи якобы появились там, когда все закончилось… Все впустую, их пришлось отпустить.
Наступило затишье и возможность наконец выпить чаю с баранками. Не обед, конечно, но немного утолит голод. Они устало спорят, о том, какая группа несёт ответственность за ограбление.
Резко хлопнула входная дверь и в комнату вошел полицеймейстер Балабанский. Его рука на перевязи, он бледен, еще не оправился от ранения. Чаепитие мгновенно прекращается.
– Так вот как расследуется дело!!! – кричит он… – Унтер-офицер доложите о результатах.
Балабанский садится за центральный стол. К нему с докладом подходит унтер Каршелава:
– Ваше благородие, опрос задержанных ничего не дал. Они все вдруг ничего не видели, мгновенно ослепли и оглохли, и не опознали никого из задержанных.
– Идиоты, допрашивать не умеете. Зачем вас только держат! Дармоеды! Имейте ввиду, налетчикам досталось больше 300 тыс. руб. в 500-рублевых купюрах. Такая купюра – важнейшая улика. Они могут быть только у налетчиков. Ищите!
Полицмейстер отбирает шесть лучших детективов.
– Вы будете специальной группой по розыску преступников. В качестве рабочей версии для начала примите в разработку польских социалистов, армян, анархистов и эсеров. Не забудьте эсеров-максималистов. Они «взяли кассу» банка Московского общества взаимного кредита, возможно, решили развить успех. Вы, Грачевский, руководитель группы. Начать немедленно, мне докладывать в любое время дня и ночи!
Какой-то штабс-капитан
– Что Вы там пишете, – кричит Балабанский, – Дайте сюда! Что это такое?
Несчастный штабс-капитан, попавший под горячую руку, объясняет:
– Виноват, я подсчитал что при моей оплате в 90 руб. в месяц, если не есть, не пить и не дышать – такую сумму, что похитили, можно получить за 316 лет!
– Вам и эти 90 платить не за что! Идиот! Считает он! Работайте!
Балабанский отшвыривает табурет и уходит.
Ближайшие трое суток никаких результатов не дают. Балабанский носится по городу с эскортом казаков, арестовывает всех подозрительных, но террористов так и не находит. Показания свидетелей запутанны и противоречивы, установить ему ничего не удается.
Наконец терпение генерал-губернатора лопнуло. Он вызвал Балабанского с докладом. Тому докладывать было почти нечего. Затем последовал разнос у помощника наместника Мицкевича, и, наконец, у заступающего на должность наместника генерала Шатилова.
Что говорил ему наместник осталось неизвестным, но после этой, скажем так, беседы, Балабанский в сопровождении стражника-ингуша, поехал на Кукийское кладбище. Там он передал стражнику ордена и на могиле матери застрелился.
***
На конспиративной квартире собрались участники нападения.
На продавленном диване сидят Элисо Ломидзе и красавица Пация. Рыжая шевелюра Котэ Цинцадзе перехвачена бинтом. Рядом сидит Аннета. Она была наблюдателем-сигнальщицей, подавала знак о приближении конвоя, но обилие трупов, кровь, все это еще действует на нее еще и сейчас. Там же за столом сидят Камо, Коба и Сергей Кваснин. Есть раненые, в том числе и Камо. Отари Гогуа очень плох, он громко стонет.
– Аннета, ты фельдшерские курсы заканчивала, посмотри, чем можно помочь ему. Может врача привести?
Аннета давно поняла, что раненому уже ничем не помочь. Надо только об легчить его последние минуты.
–– Врача приводить сюда нельзя, – говорит Коба.
– Это не нужно, он умирает, – сквозь плач говорит Аннета.
– Важно, что мы все здесь! За это и выпьем!
Аннета относит стакан с вином раненому.
– Все! Расходитесь по одному, – командует Камо.
Коба молчит. «Людей не жалеет, далеко пойдет. Быстро во вкус входит, – думает он, – пусть пока покомандует».
Налетчики начинают поодиночке расходиться, их внешний вид подозрений не вызывает, и они благополучно добираются домой.
Коба и Камо остаются на явочной квартире последними.
– Коба, куда деньги спрятать?
– В сейф положи!
– Какой сейф, какой сейф?
– Тот, что перед тобой! В диван засунь, мыслитель!
Камо прячет деньги в диван.
– Я сегодня на нем спать буду!