Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Там же, в «Кавказских письмах», он достаточно верно предсказывает и будущее азиатских обществ: «азиатский деспотизм, хотя несостоятельный для действительного управления, тем не менее располагает материальными силами страны. Когда европейцы налагают руку на такое правительство, они становятся неограниченными повелителями государства, могут организовать его силы на его же счет и распоряжаться им произвольно».

Но он видит достаточно ясно под исламским покровом и собственно горское общество (если оно заслуживает такого названия) и сразу же указывает на его главный устой — работорговлю, низведшую «понятия горца на последнюю степень растления». В «Кавказских письмах» читаем: «Треть народа была в рабстве <…> Богатство значительных фамилий мерилось исключительно числом рабов». Отбрасывать это мнение не приходится, поскольку работорговля процветает в кавказских ущельях и до нынешних дней. Фадеев же заявляет, что хищничество вошло горцам в кровь, «образовало из них хищную породу, почти в зоологическом смысле слова». Отсюда и главная особенность горца — автоматическое определение всего

мира, кроме собственной долины, законной добычей. Отсюда же и характеристика кавказского общества, как сборища отдельных лиц, которые терпят друг друга только из страха кровной мести. И в то же время он напоминает, что под покровом этого растления скрывается богато одаренная яфетическая (арийская) натура, которая и обусловила весь тот пламень, самоотвержение, религиозность, проявленные в годы мюридизма, спаявшего горское общество единой идеей.

«Религиозный заговор» — так определяет Фадеев начало кавказского мюридизма. Фактически мюридизм — один из многочисленных толков ортодоксального ислама, которыми основатели этих толков приспособляли универсальное учение к племенным психологическим основам (то же мы видим и в христианстве). Фадеев описывает, как мюридизм произвел революцию в горах, со всеми сопутствующими явлениями — вплоть до истребления традиционной элиты. Сущность мюридизма — именно революция, общественный переворот, возглавляемый крайними максималистами, своего рода исламский большевизм. Как всегда, революция высвободила скрытые энергии племен и людей и, израсходовав их в бурном взрыве газавата, ушла, оставив после себя прах и пепел. «И теперь еще, проезжая по Дагестану, видишь всюду каменные остовы деревень самой прочной, вековой постройки, совершенно пустые…» Фадеев внимательно прослеживает этапы преобразования идеологического учения в государство и делает вывод о превращении населения Восточного Кавказа в воинствующий мусульманский орден.

Он только бегло касается причин разрушения теократического государства Шамиля, но главное ясно — оно рухнуло потому, что потребовало от народа непосильного напряжения. Нам на собственном опыте знаком феномен распада государства, использующего свое население как инструмент достижения некоей сверхзадачи, и мы вспоминаем август 1991 года, когда ни одна рука не поднялась в защиту власти КПСС, читая у Фадеева: «Общества спешили принести покорность, чтобы избавиться от погрома и опеки бывших начальников… Из нескольких тысяч горцев, занимавших берега Койсу, только несколько десятков человек последовали за Шамилем… Каратинцы, несмотря на свою крепкую местность, отказались защищаться. Все средства сопротивления разом иссякли для Шамиля». И, наконец, как в 1990–1991 годах известный секретарь обкома, против Шамиля начинает сражаться один из его наибов, его честолюбивый соперник Кибит-Магома.

Конечно, социологией и политологией Кавказа невозможно было ограничиться при системном рассмотрении событий. Первый свой опыт исследования российского общества Фадеев дает именно в труде «Шестьдесят лет Кавказской войны». Разбирая причины возникновения мюридизма, он приходит к выводу, кажущемуся парадоксальным — первопричина возникновения и успехов мюридизма лежит в действиях русской администрации на Кавказе (что вполне укладывается в известную концепцию «вызова-ответа»). Именно ломка самобытных общественных учреждений Кавказских гор, фактическая отмена адата (система исконных местных обычаев) и введение шариата, как судебного права в туземных обществах, и создали условия для складывания мюридизма в том виде, в каком он явился в 1830-х годах. И, напротив, введение судопроизводства по адату способствовало закреплению успехов и успокоению края в период наступления князя Барятинского.

Нас, русских, часто ставила в тяжелое положение наша знаменитая национальная толерантность. При Екатерине II, например, было заведено печатание в Казани Корана для снабжения степных народов — и сейчас мы имеем исламизированный Казахстан. В XIX веке доходило до того, что полиция пресекала миссионерскую деятельность подвижников христианства в землях мусульман и языческих народцев. А разве история советской власти в Средней Азии и Закавказье, да и в тех же горских землях, не напоминает этой истории о том, как русские власти повсеместным введением шариата создали поле деятельности исламских фанатиков? И разве в наши дни проводится другая политика?

Несомненный вред бюрократической унификации, ликвидирующей местные особенности управления, выработанные веками и тысячелетиями, — вообще любимая тема в фадеевских социологических этюдах. В «Кавказских письмах» он возвращается к этой теме и настоятельно рекомендует сохранять на Востоке туземную администрацию (к сожалению, в советские времена это понималось как комплектование централизованных административных структур туземцами). Он обосновывает это, между прочим, тем, что такая администрация будет соответствовать финансовым возможностям управляемых территорий, а администрация европейского образца — чрезмерно дорога и сделает управление финансово убыточным. Так оно и было. Для Фадеева это просто непонятно, он пишет: «Разве найдется такой филантропический европейский народ, который <…> захочет питать своею кровью чужих птенцов». Европейский ли, нет ли, но народ такой нам, увы, известен…

И тем не менее Фадеев сетует на незнание азиатской ситуации российским обществом, настаивает на ее изучении и сам снова и снова — до конца жизни — возвращается к положению на Кавказе в своих многочисленных докладных записках, подаваемых им на высочайшее имя. Одна из таких записок помещена в настоящем издании, и в ней он требует не допускать такого положения, при котором азиатские владения составляли бы бремя

для России, предупреждает о неустойчивости наших границ в Азии, показывает недопустимость того, что налоговое бремя закавказского туземца составляет четверть, а в Средней Азии — пятую часть общероссийского размера, предупреждает о будущих «больших бунтах». Он предсказывает, что степные районы Средней Азии станут территорией русского заселения, но предупреждает, что Закавказье и Туркестан не смогут вместить его в массовом порядке, и сравнивает финансовый дефицит этих территорий с данью, которую русский народ высылал в Золотую орду. Фадеев прямо требует прекращения всяких расходов на «просветительную миссию». К сожалению, никто его не услышал…

Русская военная сила, геополитическая ситуация России и анализ русского общества — три основные темы, проходящие сквозь все труды Ростислава Андреевича. И в «Вооруженных силах России» (в заключении) он обращается к восприятию российским обществом необходимости военных усилий — опять больной вопрос сегодняшнего дня! Он убеждает себя и читателей в необходимости великодержавности как совершенно непререкаемого условия для нормального свободного развития народа и общества, в пагубности подрыва самоуважения и веры в свою страну и в себя для будущности народа, в невозможности возвращения из великодержавного бытия к частной жизни малых народов, в неизбежности попыток восстановления великодержавности и, следовательно, непроизводительной растрате народных сил в этих колебаниях… Но пусть читатель сам прочтет эти строки. Больно их даже комментировать — настолько непосредственно они коррелируются с сегодняшним состоянием нашего Отечества.

* * *

Социально-политические взгляды нашего героя наиболее обстоятельно изложены в двух его книгах: «Русское общество в настоящем и будущем» и «Письма о современном состоянии России». Первая из них гораздо более оригинальна, почему и вызвала при своем появлении эффект скандала. В сущности, основные ее идеи чрезвычайно просты, как это всегда случается с истинно новыми мыслями. Современная Россия есть лишь государство, как самодеятельное общество она не существует, русское общество лишено внутренней организации, оно пока — «бесформенный студень». Если для предшествующей, «воспитательной» эпохи, начатой преобразованиями Петра I, такое положение было нормальным, то после Великих реформ Александра II — это явный анахронизм. Следовательно, необходимо создать некую общественную силу, способную сделаться организующим центром земского движения, «заквасить» его. Такой силой может быть только дворянство. Но в нем самом, как и во всем русском обществе, нет для этого «дрожжей» и поэтому — внимание, парадокс! — государство должно взять на себя инициативу формирования «русского культурного слоя», сделав из дворянства снова привилегированное, но в то же время служилое сословие, открытое для вступления в него как состоятельному купечеству (пункт, раздражавший Достоевского), так и наиболее выдающимся интеллектуалам, — «наследственный и сомкнутый образованный слой, доступный снизу притоку созревающих сил». Именно обновленное дворянство должно получить в свои руки управление на местах, взамен нелюбимой Фадеевым бюрократии, исключительно из него же должно состоять и офицерство.

Реакция на эту книгу была бурная и в основном негативная, из всех писавших о ней автора поддержал только такой сомнительный союзник, как князь В.П. Мещерский. Россия в очередной раз доказала, что она самая демократическая страна в мире и не потерпит никакой, даже самой умеренной аристократической прививки. Славянофилы, западники, народники, либеральные бюрократы вроде П.А. Валуева и живое олицетворение консерватизма К.П. Победоносцев — выступили против «еретика» единым фронтом. Особенно убийственной была критика Ю.Ф. Самарина, окрестившего фадеевскую программу «революционным консерватизмом». Во многом подобная страстность в обличении генерала-публициста была связана еще и с тем, что в нем видели рупор «аристократической партии» во главе с графом П.А. Шуваловым, влиятельным шефом жандармов, стремившимся к преобладанию при дворе. Как достаточно убедительно показал И.А. Христофоров, эти подозрения имели под собой определенную почву [7] . Но значение поставленных Фадеевым вопросов, конечно, не исчерпывается сиюминутной политической конъюнктурой, он сумел в своей книге выявить действительно самые болевые точки пореформенной России и предложил ясное и четкое направление их лечения. Насколько его положительная программа была реалистична? Христофоров ей в этом качестве отказывает, но нам кажется более близким к истине мнение Нольде: «Оценивая <…> эти мысли Фадеева, мы не должны забывать, что, когда они были высказаны, процесс гибели русского дворянства <…> еще только начинался. Дело шло не о воскресении мертвых, а о сохранении и использовании еще живых сил. С этой точки зрения формула Фадеева реальна и исторически, и политически. Наступала действительно та последняя минута, когда можно было учесть своеобразный исторический уклад русского дворянства для строительных и политических целей. Фадеев понимал это положение лучше и глубже, чем все его современники и чем следующее русское поколение» [8] . В дальнейшем власть попытается, правда очень робко, использовать кое-что из фадеевских рецептов (земская «контрреформа» Александра III), но будет уже поздно…

7

Христофоров И.А. Указ. соч. — С. 298–304.

8

Барон Б.Э. Нольде. Указ. соч. — С. 229.

Поделиться:
Популярные книги

Ученичество. Книга 2

Понарошку Евгений
2. Государственный маг
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Ученичество. Книга 2

Безродный

Коган Мстислав Константинович
1. Игра не для слабых
Фантастика:
боевая фантастика
альтернативная история
6.67
рейтинг книги
Безродный

Неудержимый. Книга XVII

Боярский Андрей
17. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XVII

Вечная Война. Книга VII

Винокуров Юрий
7. Вечная Война
Фантастика:
юмористическая фантастика
космическая фантастика
5.75
рейтинг книги
Вечная Война. Книга VII

Чужое наследие

Кораблев Родион
3. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
8.47
рейтинг книги
Чужое наследие

Курсант: назад в СССР 9

Дамиров Рафаэль
9. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Курсант: назад в СССР 9

Его огонь горит для меня. Том 2

Муратова Ульяна
2. Мир Карастели
Фантастика:
юмористическая фантастика
5.40
рейтинг книги
Его огонь горит для меня. Том 2

Отверженный III: Вызов

Опсокополос Алексис
3. Отверженный
Фантастика:
фэнтези
альтернативная история
7.73
рейтинг книги
Отверженный III: Вызов

Царь Федор. Трилогия

Злотников Роман Валерьевич
Царь Федор
Фантастика:
альтернативная история
8.68
рейтинг книги
Царь Федор. Трилогия

Варлорд

Астахов Евгений Евгеньевич
3. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Варлорд

Лорд Системы 13

Токсик Саша
13. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 13

Ночь со зверем

Владимирова Анна
3. Оборотни-медведи
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.25
рейтинг книги
Ночь со зверем

Темный Кластер

Кораблев Родион
Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Темный Кластер

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка