Кайф
Шрифт:
Открывала фестиваль группа "Город". В ее составе мы увидели Нашего Ветерана - живую "реликвию" ленинградской рок-музыки. Жаль, постоянные гитарные "запилы" и невыразительный вокал подпевки не позволили Нашему Ветерану донести до зрителей свои интересные тексты.
Осенью в Рок-клубе по рукам ходили бумажки, сочиненные тамошними мыслителями, и в них:
Группа "Город" была с ностальгической теплотой встречена теми, "кому за тридцать", и с глубоким недоумением - молодежью. Дело в том, что руководители "Города" - Наш Ветеран и Николай Корзинин - в прошлом являлись организаторами первой в Ленинграде русскоязычной рок-группы "Санкт-Петербург". Это было еще в начале 70-х,
Но что-то не сложилось. Хотя "ветеранские" тексты - одни из самых интересных, они совершенно русские, а нежелание "Города" становиться в позу "героя" глубоко симпатично. Но Для Нашего Ветерана - это хобби. А хобби есть хобби. Результат - неполная отдача на сцене... Так что, увы, все шоу "Города" смахивало на пышную свадьбу, где возраст невесты исчисляется седьмым десятком. "Горько"! И обидно...
Иду в ледяных сумерках вдоль пирса, вдоль заборов и кирпичных зданий к вокзалу, В электричке тепло и дурно пахнет. Мне ехать час почти, дремать и зевать. В безделии часа и зевоте Я вспоминаю, как в семьдесят четвертом, развалив Петербург, Николай, Витя и Никитка полетели, закусив удила. Они стали первыми номерами среди концертирующих перед рок-н-ролльными люмпенами и два сезона поддерживали кайф на высшей отметке, пока не оказались в Красноярской филармонии, куда их заманили
Пресловутым длинным рублем. Ох, намерзлись и наголодались, рассказывал Витя, они Там, обжиленные в итоге должностными филармонистами. Их наняли в чесовую команду подыгрывать певцу-махинатору, и высшая отметка их кайфа не канала вовсе в тамошней филармонии. После Колокол перевоплотился в кабацкий бэнд и сперва успешно карасил в гостинице на Чегете, куда съезжалась окологорнолыжная публика. Там мужики отхарчились на карасях и привыкли к сытой жизни. Караси присылают за персональный музыкальный заказ, он стоит пять или десять рублей, и случалось карасей за вечер хоть пруд пруди. А местные кавказские жители расплачивались анашой. У них анаши больше, чем денег, хотя и денег навалом.
Тогда мужиков и накрыли случайно. Приехали серьезные люди и нашли в джинсах у Вити масть. Серьезные люди приехали разобраться по поводу предыдущего кабацкого бэнда, через который в Ленинград шли крупные партии масти. Витя выезжал в Ленинград отнекиваться и отделался в итоге легким испугом, но караси на Чегете шли и шла масть. Никитка закайфовал серьезно и сел на кокнар, а теперь вот - на полтора года. Он был уже на кокнаре, когда его пригласили в Москву работать в известном, а теперь так и просто маститом проф-рок-оркестре. Он там здорово поиграл на скрипке и гитаре, вернувшись после в Ленинград с короткой славой и без единого гроша. Он мне показывал при нечаянной встрече венгерский музыкальный журнал, на обложке которого красовался в полный рост с Телекастером наперевес, Внизу обложки, в ногах у Никитки, помещалась небольшая фотография Лед Зеппелин.
Мне час почти ехать до города и, вспомнив Никитку, я стал вспоминать тех, кому кайф рок-н-ролла вышел боком. Н-да, здесь мы похоже, вышли на уровень мировых стандартов.
Я вспоминаю Валеру Черкасова из группы За, его толковые суждения о музыке и суждения вообще и то время, когда он решил не писать диплом в Университете, а стал дышать химией. Была такая у рок-люмпенов мода, и мне тогда это казалось смешным. Но, вдруг, я узнал, что Валера пытался покончить с собой: взял два скальпеля, упер в стол и уронил на них голову, стараясь попасть скальпелями в глаза. Он не умер, даже уцелел один глаз, но не уцелел разум. Он сам хвастался диагнозом: параноидальная шизофрения.
Пусть не многие так кайфовали, но зато с лютым российским упорством. Несколько лет назад умер Александр Давыдов из популярных Странных игр. Несколько отличных музыкантов отсидело за кайф сроки. Добрый мальчик с мягкой улыбкой, приличный поэт, сочинявший тексты для Николая, попался в милицию с двумя граммами пластилина. Отделался легким испугом условного срока. Мальчик проскочил зрелость и похож на старика.
Да и без кайфа кайф рок-н-ролла поразбросал и покосил многих. Российское наше лютое упорство!
Жора Ордановский лет десять упорствовал, пока его Россияне не стали в начале восьмидесятых первой рок-группой города. В январе восемьдесят четвертого Ордановский пропал без вести (в мирное-то время!), и недавно в Рок-клубе провели концерт в его память.
Был у Вити Ковалева приятель, друг детства. Тоже Жора, тоже, как Витя Ковалев, мастеровой, с выразительным лицом парень и крупными рабочими руками. Тот Жора очень любил Дип Пепл. Он так любил Дип Пепл, что изловчился жениться на английской девице и уехал в Англию, чтобы ходить на концерты Дип Пепл. Ходил, наверное. Приезжал через несколько лет, привез Вите Ковалеву фирменные басовые струны. Сидел у Вити на кухне и молчал. Лишь сказал, что работает садовником. И все. Витя Ковалев говорил, будто у английского садовника Жоры такие руки, такие мозолистые и натруженные, что руки нашего тракториста по сравнению с его, Жориными, сойдут за холеные руки пианиста или фокусника.
А Мишка Марский, да-да, Летающий сустав, умотал то ли в Бостон, то ли в Чикаго. И умотал, свинья, даже не попрощавшись.
Я бы мог много вспомнить разного и страшного, на целую повесть! Но электричка уже тормозит возле платформы Балтийского вокзала, и пора вспоминать, для чего я, нарушив трудовую дисциплину, оставил кочегарку и прикатил в город...
У меня в трудовой книжке имеется выдающаяся запись: Руководитель семинара по рок-поэзии. Работай я в собесе, за такие записи не начислял бы пенсии. А мне и не начислят, поскольку никакой рок-поэзии нет. Однако осенью восемьдесят четвертого я заключил с Домом народного творчества договор, по которому обязался обучать слушателей семинара этому несущественному ремеслу.
На общеклубном собрании торжественно объявили о начале работы семинара, и в ближайший понедельник в скромной комнате меня поджидало человек с тридцать. Аудитория представительная. От квазихиппи до резких мальчиков в черных кожанках с бритыми макушками. Троглодиты, олухи царя небесного и неформальные объединенцы - так расписал их мысленно по сословиям. Я хоть и полный георгиевский кавалер рок-музыки, но предстоящее меня волновало. Я прихватил гитару и побрякал олухам перед разговором, как бы давая понять, что свой. Свой не свой, но работа началась.
Но ведь это невыносимо трудно заниматься тем, чего нет!
Сперва я пытался вести разговор в торжественно-академическом стиле и несколько распугал немытых рокеров амфибрахиями. Работать приходилось в потемках, методом тычка и, тыкаясь так, я набрел на Поэтику Аристотеля и стал плясать от Поэтики, как от печки. Получилось ненавязчиво и весело. Немытые рокеры приносили сочиненные тексты, распевали их под гитару, а мне приходилось каждый раз устраивать представление, дабы, ругая услышанное, не тревожить революционных рок-н-ролльных чувств и не заслужить обвинений в конформизме. За достижение почитаю разоблачение плагиата в творчестве одного троглосеминариста. Подправленный до народного ума текст Гумилева выдавал за свой.