Казачий алтарь
Шрифт:
Растревоженные и хмурые, легли Шагановы поздно. Не на перине с супругой (с ней улегся внук), а на жестком топчане в передней довелось в эту ночь мять бока Степану Тихоновичу. Затаился, подложив под голову руки, и беспорядочно думал, слыша мерный стук маятника настенных часов. Размышления были обрывистыми, лишенными обычной взвешенности и прочности. Спутались беды клубком. И где их край – не разобрать…
Невероятно, то Тихон Маркяныч не ошибался.
Хранитель шагановского рода, домовой Дончур был кряжист и сух плотью, в дремучей гнедой шерсти, с приятным старческим ликом. Правда, левый блекло-зеленый глаз, поврежденный в прошлом веке, чуть косил, слезился. В последние дни пребывал Дончур в постоянном унынии, всполошенный великой, небывалой напастью, которая
Смутными видениями проплывали перед взором картины жизни в первой донской казачьей столице, в Раздорах. Помнилось, как ровно двести девяносто шесть лет назад, тоже в августе, сражался Евлампий Шаганов, зачинатель рода, с войском Крымского царевича Днат-Гирея-Нурадана на реках Кагальник и Ея, именно там, где сейчас воевал внук старшего из живущих – Яков. Фамилию такую получил Евлампий за легкие и неутомимые ноги, способность шагать сутками. Тогда Дончур был силен, данной ему духовной властью уберег лихого казака от пики и сабли, а уж теперь твердой надежды на спасение Якова не было. Изощрились люди в смертоубийстве…
Потом бытовал домовой в Черкасске, славном городишке, на куренном мазаном настиле есаула Митьки Шаганова, затем – казака Фомы, казака Пантелея, казачьего старшины Михаила, дружившего с атаманом станицы Трехизбянской Афонькой Булавиным. Не раз приезжал атаман с сыном Кондратием, вздыбившим вскоре казачью голытьбу на бунт.
И все эти долгие-предолгие, необъятные лета, сколько ни радел домовой, как ни старался оберегать шагановский очаг, горькие беды – одна другой страшней – метили семьи храбрецов. Едва в полнолетие вступал хозяин куреня, только начинали налаживаться жизнь и крепнуть хозяйство, как сваливалось негаданное горе. И возмужалый сын-сирота занимал место родителя в поредевшем казачьем строю…
Тяжелодумен и суров сердцем был служитель Сварога. Сынка погибшего при булавинской возмущении старшины Михаила, вьюношу Данилу втайне напутствовал и толкал на дела благие. Лихостью и статью молодецкой удался он в деда. Как и предки, грабил турецкие и персидские дворцы, любил баб, в винопитии не ведал меры, шашкой-кривулей рубил с обеих рук. Три сына от первой жены и два красавца от второй, пленницы-персиянки, сделали курень Шагановых чтимым среди казачества. Да и купцы первыми кланялись Даниле Михайловичу!
Но опять в земли русские вторглись турки, татарские полчища крымского хана и орды кубанских ногайцев. Опустело владение Дончура. На берегах Крыма и Дуная сложили свои отчаянные головушки два старших сына; средний, Федотка, раненный в рубке, был полонен янычарами. Не успел Данила воротиться с Шестилетней войны – в Черкасске новый сполох. Беглые крестьяне, иноверцы и голь казацкая по окрайкам Донщины опять взбунтовались! Повел их жестокий смутьян, никто другой как дезертир-хорунжий царской армии – Емелька Пугачев. Черкассцы, задобренные посулами и милостью императрицы Екатерины II, самозванца не поддержали. Сверх того, дружно выступили супротив Лжепетра, когда направился он со своими головорезами к Дону-батюшке.
Предчувствовал домовой, что не вернуться хозяину с волжских утесов, жалобно стенал по ночам на чердачных досках, предвещая бабьи слезы. Беда сталась. И Дончур с неуемным рвением стал хозяйствовать на подворье, заботиться о лошадях и коровах – любимцах своих, – наталкивать жену убиенного персиянку Фариду на верные поступки, отгонять хворь от матери Меланьи. Трудолюбие ее, коренной казачки, перехватили внуки: Петро и Спиридон. Благодаря сноровке Спиридона, поставлявшего рыбу к атаманскому столу, да смекалке Петра, освоившего грамоту у дьячка и пристроенного по его челобитью писарем в бригаду атамана Платова, Шагановы зажили безбедно. И куда бы ни заводили пути-дороги боевого атамана, повсюду был при его канцелярии Петро. И под Измаилом, когда донцы штурмовали бастионы, хитроумной храбростью поразив самого Суворова, и при неудавшемся походе в Индию, исполняя злоумышленное соизволение царя Павла и просьбу-задумку его сговорщика Наполеона. Затем в баталиях с наполеоновцами в Пруссии, когда громили казаки хваленую конницу Мюрата при переправе через Неман; позже, на румынской земле, в боях с извечными врагами – янычарами. Домовладыка, ведавший об успехах Петра, одаривал его родных долготерпением.
Первыму именно Платову пришлось встретить на своей земле Бонапарта, посягнувшего на завоевание Государства Российского. И в то время, пока «летучий корпус» осаживал французских улан, позволяя соединиться у Смоленска русским армиям, пока назревало Бородинское сражение, на Дону собралось казачье ополчение. Спиридон, хотя и был хром (в детстве угодил под колесо арбы), тоже записался добровольцем. Это Дончуру шибко не понравилось. Не надеясь на болезненного малолетка Маркяшку, он всячески препятствовал уходу Спиридона. То коня угонит, то дротик спрячет, то зазнобу молодую нашлет – авось сердцем прикипит… И добился-таки своего! Не был Спирька взят по увечью.
Из Европы вернулся младший брат сотником, сполна отломав службицу. Привез на навьюченных лошадях изрядно добришка. Не пуст был и гаманок. Этому обрадовался Дончур несказанно, но чувствовал за собой вину. Не сохранил до возвращения служивого ни мать его, ни бабку, ни брательника, утонувшего в половодье.
За храбрость и усердие пожаловал Платов сотнику земельный нарез вдоль берега Несветая. Отсюда и повелась станица Ключевская, – много было светлых родников вокруг…
В огромном каменном курене и на обширном подворье хлопот домовому прибавилось. Но он не только не противился, но воспрянул духом, приписывая хозяйский достаток своему неустанному вниманию. Петр Данилович за родного почитал племянника Маркяшку, воспитал из него наездника-ухаря. И женил не абы на ком – на дочке станичного атамана. Родство похвальное, да счастье скользкое. Молодуха оказалась бессемянкой. Уже в годы вошел Маркян, уже растолстела его женушка, а детей по-прежнему не было.
Затомошился Дончур! Шагановскому роду замаячил неизбежный конец. Духи предков не давали домовому покоя. И он, разгневавшись на пустоцветную жену Маркяна, решил ее сжить.
Однако первым лег на ключевском кладбище сам господин сотник. Негаданно на дрофиной охоте случился апоплексический удар. Маркян получил богатое наследство.
Вскоре по округу разнесся дивный слух, что якобы император даровал крестьянам свободу. Крепостных у Маркяна было всего-навсего двадцать семь душ, переселенцев с южной Украины. Вели они себя покорно, «спивалы гарни писни», пока не взбунтовались иногородцы в соседней экономии генерала Межерицкого. Дело было в страдную пору. Казаки работали в степи, на своих паях. Этим-то и воспользовались дуроломы. Кинулись грабить станицу. Не минули и шагановской усадьбы. Заметался Дончур в тягостном бессилии. Крестьяне, опустошив двухэтажный дом, со зла пустили погулять «красного кочета». Домовой гасил огонь, пока не вскинулся он до крыши. Взвился бедолага Дончур на трубу, оттуда сиганул на конюшню, но не рассчитал и сорвался на остов телеги, зашиб колено и повредил глаз…
В одночасье стал Маркян нищим.
Только глубокой осенью перебрался он с женой в саманный куренек, построенный на деньги из казачьей казны. К тестю, к тому времени уже оказавшемуся без атаманской насеки, идти в приймы не позволила наследственная гордость. От пережитого ли несчастья, от немощи ли, насланной домовым, женка Маркяна слегла и в зиму отдала богу душу. Вдовец недолго горевал. Разменявший полсотню лет, Маркян удосужился жениться на девке Матрене. Поначалу была она тише воды, ниже травы, уважала супруга. К восторгу Дончура родила первенца, поименованного Тихоном, согласно святцам. Да бес, видно, подкараулил молодку! Стала она дерзить, убегать на игрища, пьянствовать. Супруг пробовал остепенить ее кулаками, часто водил в церковь на исповедь и покаяние. Да все без проку. Ничем не выручил и домовладыка, чинивший вертихвостке всевозможные препятствия. Сбежала Матрена! Сбежала с каким-то мимохожим черноусым солдатиком…