Казачий дух
Шрифт:
— Я что-то не так сказал? — негромко спросил он.
Некоторое время муж и жена не отвечали на вопрос, они словно прокручивали в своих головах, что необходимо ответить в данный момент. Напряжение возрастало, заставляя подобраться и гостя, который уже пожалел о том, что спросил о диадеме в самый неподходящий момент. Ему подумалось, что больше в этом доме делать нечего. Напуганные предательством своего родного сына и частыми в связи с этим приходами к ним сотрудников КГБ, они теперь вряд ли расскажут что-либо еще. Оставалось поблагодарить их за то, что впустили в дом и дали возможность прикоснуться к памяти знаменитых прародителей и отправляться на вокзал. Христиан так бы и поступил, если бы не мысли о том, насколько серьезно его дело и как тяжело дается ему поездка сюда. Он начал понимать, что только здесь могла открыться семейная тайна, преследующая их род вот уже полтора столетия, ее необходимо было разрешить и расставить наконец все точки над "i". И он продолжал упорно ждать ответа на свой вопрос.
— Эта диадема принадлежала вашим предкам? — осторожно спросил у него хозяин дома.
— И да, и нет, — встрепенулся молодой человек. — Сокровище выкрали из музея Лувр в Париже, а музей с прошлого века перешел в государственную собственность Франции. Все ценности в нем стали достоянием французского народа. Наши пращуры дали слово, что найдут раритет и вернут его на место.
— Это очень серьезная клятва.
Скаргин поставил локти на стол и уронил голову в руки, его жена по прежнему не меняла позы, в которой замерла с начала разговора про диадему. Снова в комнате зависла гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими звуками, залетающими в окно с пустынной улицы.
— Вы приехали за этой короной?
Теперь хозяйка дома в упор рассматривала гостя, на ее лице отражалось напряженное внимание. Христиан сглотнул слюну, он решил рассказать все как есть:
— Несколько семей Даргановых в разных странах ищут это сокровище уже в течении полутора сотен лет, но следов его обнаружить пока не удавалось. Как и многих других драгоценностей из клада, обнаруженного нашим общим пращуром Даргановым. А началось все с того, что какой-то русский моряк по фамилии Барсуков выставил в Англии на аукционе Сотбис диадему работы Николо Пазолини. Но буквально сразу он снял этот лот с продажи и исчез в неизвестном направлении. — заговорил он о событиях, приведших его в этот дом. — Мы столько времени разыскиваем сокровища, и вдруг явилась такая удача. Естественно мы заинтересовались моряком, беженцем из Советского Союза, и пришли к выводу, что им мог оказаться родственник князей Скаргиных. Ведь он был родом из Новгорода. А наш пращур Дарган Дарганов по дороге из Парижа на родину заезжал к вашему предку, князю Скаргину для того, чтобы вернуть ему драгоценности, выкраденные у него. Мы подумали, что прапрадед по ошибке мог отдать князю и диадему, которая оказалась в одной шкатулке с остальными драгоценностями.
— А вас не смутила фамилия беглого моряка — Барсуков? — спросила хозяйка, по прежнему не сводившая пристального взгляда с собеседника.
— Я уже говорил, что отправился в дорогу в первую очередь для того, чтобы узнать о судьбе раритета, а моряк как бы подсказал направление поисков. Тем более, что он мог оказаться вашим родственником, несмотря на другую фамилию. Кстати, по пути сюда мне стало известно, что ваш сын тоже уехал на Запад.
— Что Барсуков, что Скаргин — одно и то же лицо. Это наш сын, — вдруг признался хозяин дома. — Как только Николай оказался в Голландии, так сразу решил сменить фамилию, чтобы запутать следы кагэбэшникам.
— Вот это открытие! — воскликнул Христиан. — Значит, это он выставлял диадему на торги?
— Мы не знаем, кто и что предлагал в Англии, — откинулся на спинку стула Скаргин, в углах рта у него появились жесткие морщины. — Но если дело обстоит действительно так, как вы только что нам рассказали, то у нас к вам имеется самый главный вопрос.
— Пожалуйста, я к вашим услугам, — подобрался гость.
— Чем вы докажете, что являетесь потомком терского казака Даргана Дарганова, который вернул нам наши фамильные драгоценности?
Христиан хотел было удивиться тому, что хозяева не спрашивали у него документов с самого начала их встречи, но вовремя прикусил язык.
— Ничем, разве только тем, что в подробностях поведал давнюю историю, ярким штрихом связавшую наши роды, — вскинул он голову, понимая, что наступает кульминационный момент. — Я шведский подданный, военный моряк, но и в Швеции мои предки сумели сохранить кроме родного языка корень нашей русской фамилии.
Он вытащил из кармана офицерское удостоверение и положил на скатерть. Собеседник взял в руки книжечку, раскрыл ее и долго вчитывался в написанное. За ним заглянула в нее и его жена.
— Похож, — сказала она. — И фамилия читается с Дарг…
— Дома под Стокгольмом у меня имеется достаточно вещественных доказательств, начиная от казачьих шашки с кинжалом и кончая русскими старинными документами с фотографиями, но я думаю, что они вряд ли сумели бы дополнить что-то еще, — развел руками Христиан. — Могу дать только честное слово шведского аристократа, что все, рассказанное здесь мною, чистая правда.
— Этого будет достаточно, — веско прихлопнул ладонями по столу Скаргин. — На честном слове вся наша жизнь держалась и обязана держаться.
— Я тоже верю этому молодому человеку, — кивнула и супруга.
— Спасибо, господа.
Христиан почувствовал, как уходит адское напряжение, уступая место внутреннему теплу. Он посмотрел на свое удостоверение, но прятать его обратно в карман не стал, подумав о том, что оно должно лежать на скатерти как символ доверия. Затем вытащил носовой платок и протер им вспотевшую свою шею:
— А теперь я имею право рассчитывать на то, что услышу от вас хотя бы часть правды? — с улыбкой спросил он.
— О чем будут твои вопросы, Харитон, мы с Тамарой уже подозреваем, — отозвался чуть погодя хозяин. — Ты хочешь узнать, где искать диадему?
— Именно за этим я и пустился в опасное путешествие.
— Она у нас, — как бы походя признался Скаргин. — И ты сейчас увидишь ее собственными глазами.
— Простите…
— Это правда, диадема никуда из дома не девалась, — подтвердила его супруга.
— А что тогда у Барсукова… извините, у того русского моряка? — был не в состоянии придти в себя Христиан.
— Про это надо спрашивать у моряка, а не у нас, — вставая из-за стола и направляясь за широкозадую печь, отозвался Скаргин. — Кстати, мы недавно получили от него письмо.
Он долго гремел в закоулке какими-то предметами, пока снова не вышел в горницу с красным от напряжения лицом. Что-то завернутое в тряпицу, тяжеленькое и круглое, легло на скатерть, освобожденную от посуды. Хозяин неторопливо размотал концы, прежде чем вытащить изделие, посмотрел сначала в окно, затем на дверь. Сквозь листву пробивались лучи заходящего солнца, по комнате гуляли длинные тени. Женщина встала и включила свет, но лампочка оказалась такой маломощной, что сумела разогнать лишь сумрак над столом.