Казачка. Книга 1. Марина
Шрифт:
Взять именно этого адвоката посоветовал Марине сам Петр Тимофеевич Маховецкий.
— Марина Викторовна, — «на вы» говорил ей бывший папин товарищ, — я вам советую обратиться к хорошему адвокату. И могу дать вам телефон. Но более ничем помочь вам не могу.
Бывшие папины коллеги ни сами не позвонили, ни тем более, не дали позвонить Сережке. И она только на следующий день — от соседей узнала, что брат арестован и этапирован в Симферополь.
Бросилась туда, как угорелая. Свидания не дали, ничего не сказали.
Вернулась
— Брат ваш, Сергей Викторович Кравченко подозревается в совершении тяжкого преступления — убийства с целью грабежа. Расследование передано в областную прокуратуру… Вот так.
А далее — посоветовал взять адвоката. И убежал по делам, даже не пообещав звонить… Вот как оно получается.
На следующее утро, Марина снова отправилась в Симферополь. Адвокат оказался неожиданно неприятным типом. На вид лет тридцать пять — сорок. Худой, чернявый. На носу очки с круглыми стеклами в тонкой оправе. Засаленный костюмчик, ботинок с развязавшимся шнупком.
— Клейнман Илья Хаимович, — протянул он ей узкую и холодную ладошку.
Марина стала рассказывать, задыхалась от слез, сбивалась…
— Приезжайте завтра, я ознакомлюсь с делом и назову вам мои условия, — сказал Клейнман.
Преодолев стыд, Марина позвонила матери Димы Заманского.
— Что, вы, деточка! — запричитала Софья Давыдовна, я сама два уже месяца не знаю где Дима. Он звонил мне из Солоников, это в Греции, но это было два месяца назад. Деточка, я никак не могу вам помочь, но если Дима позвонит мне, то я ему обязательно передам.
И Корнелюк, совершенно некстати три дня как улетел в Америку — на шесть недель, он еще хвастался перед отлетом, что это какая то сумасшедше — интересная программа — учеба менеджменту вместе с посещением злачных мест в Лас-Вегасе и Майами. Три с половиной тысячи долларов заплатил, и что в группе вся знать Краснодарского края и Ставрополья.
В общем, оказалась Маринка в этом мире одна — одинешенька.
Илья Клейнман не то чтобы расстроил — он просто ее убил.
— Брат ваш все взял на себя. Всю организацию нападения. Мне кажется, в камере и на допросах с ним интенсивно поработали. В итоге, парню светит пятнадцать лет…
Марина буквально ослепла и оглохла от накатившего горя.
… Три тысячи долларов Клейнман берет только за то, чтобы Сереженьку отсадили от матерых уголовников, чтобы ему можно было передавать нормальную домашнюю еду, и чтобы он — Клейнман мог повлиять на изменение интенсивности следствия… Простым языком, чтобы Сережу не били на допросах.
— А все с моим гонораром, будет вам стоить двенадцать тысяч… и Клейнман любовно-иронически выделил это слово, — долларов. Гарантировать оправдательный
Двенадцать тысяч. Двенадцать тысяч. Марина ехала автобусом в Новочеркесск и повторяла, — «двенадцать тысяч, двенадцать тысяч».
И еще она припомнила, как Клейнман сказал, — мне передавали, что вы располагаете средствами…
Кто передавал? Маховецкий?
Это они снова намекают на папины деньги… Но нет у нее никаких средств!
Чеченец ее внимательно выслушал. Сидел, четки перебирал, на нее не глядел. Потом, когда она закончила, минуту молчал, будто переваривал ее просьбу в своей коротко стриженной голове.
— Я тебя… (он сказал грубое слово), не буду. Ты таких денег и не стоишь.
Марина покраснела. И не от грубого слова, означающего интим, но от того изощренно-тонкого оскорбления, которому он ее подверг. Она не стоит двенадцати тысяч…
— Что дашь в залог? Я таких денег просто так не даю. Разве родственнику! Но ты мне не родня.
— У меня нет ничего, — неуверенно сказала Марина.
— Дом. Пиши на дом дарственную. Прямо сейчас к нотариусу поедем, там тебе и деньги дам…
Наш дом и наш сад. Наш дом, в котором мы выросли. Где умерла мама. Где под вишней любил отдыхать отец…
Неужели, это так просто?
— Юлька! Я должна тебе сказать…
Юлька, такая умненькая, такая красавица… Своим остреньким нежным личиком приблизилась к ней. Щека к щеке, как в самом раннем детстве, когда бывало, засыпали в одной кровати.
— Юлька, Сережку нашего надо выручать. А это огромных денег стоит.
— Я все понимаю, Маринка.
— Придется дом наш в залог под деньги отдать.
— Маринка, лишь бы Сереженька был с нами!
— Спасибо, милая.
— Ну что ты!
— Но ведь это наш дом.
— Сереженька важнее. Ему там очень плохо, да?
— Ой, не могу!
И сестры плакали, не стесняясь своих зареванных лиц.
— А где жить будем, если денег потом не найдем отдать?
— А жить без Сережки мы тоже не сможем, ведь правда?
— Правда.
………………………………………………………………………………………….
Марина не хотела и не могла позволить себе поверить, что Клейнман ее обманул. Она не могла поверить в это, просто чтобы не сойти с ума от горя.
Когда в адвокатской конторе на улице Ленина, где у Клейнмана был кабинет, ей сказали, что он уехал и больше здесь не работает, она вдруг почувствовала, что не может стоять на ногах.