Казацкие байки

Срибный Игорь Леонидович

маленькую каморку, и атаман самолично запер дверь на засов. И велел он всем жителям города явиться на дознание.

Скоро двор правления был набит битком. Кому во дворе места не хватило, столпились на улице. Вот атаман и говорит:

— Пусть выйдет вперед тот, кого сегодня обокрали. Мы вернем ему деньги, а вора накажем.

А только никто вперед не выходит. Лицо у атамана все красное стало, люди друг на друга поглядывают. Да только оказалось, что ни у кого ничего не пропало, так что и обвинять Марию в краже

было некому. Вот только откуда она взяла столько денег, никто понять не мог.

А Тарас тем временем все мать поджидает. Он уж проголодаться

успел, а ее все нет и нет. Взял он тогда скрипку да сам в город отправился. Приходит и видит — что такое? — на улицах народу никого, только из атаманского правления шум доносится. Пошел Тарас туда, смело в дом вошел.

Видит он — мать его на деревянной скамье сидит, а перед ней атаман

стоит, на ухо чуб свой закручивает.

— Разве моя матушка сделала что-нибудь плохое, батьку-атаман? — спросил мальчик. — Почему ты держишь ее здесь?

— У нее так много новых серебряных монет, — ответил атаман. — Но я

ничего не понимаю — оказывается, ни у кого ничего не пропало!

— Ты, может, думаешь, что моя мать украла эти деньги? Сейчас я тебе докажу, что ты ошибаешься. Ну-ка, подставляй шапку!

Протянул атаман шапку, и Тарасик тряхнул гаманком. А из него

серебряные монеты так и посыпались, доверху наполнив атаманскую шапку.

— Вот так диво! — сказал атаман. — А не дозволишь ли ты, Тарасик, эти деньги промеж бедных семей разделить, чтоб всем поровну досталось, и большим и маленьким?! А твою матушку я отпускаю с миром.

— То твое право, батьку-атаман! — сказал Тарас, оборотясь к народу, что во дворе толпился. — Ну, а раз уж вас здесь так много собралось, может, потанцевать хотите?

— А ты умеешь играть? — закричали парни и девушки.

— Умею, умею, — ответил Тарас. Взмахнул он смычком и такого веселого гопака выдал, что не только люди, а и столы, и стулья, и все, что было в комнате, пустилось в пляс.

Час выплясывали, два, пока падать на снег не стали один за другим. Решил Тарас, что с них довольно, и перестал играть.

— А теперь отдайте моей матушке все, что она купила, — сказал мальчик. — На сегодня с вас хватит.

Ну, а атаману, понятно, да и всем остальным, только бы побыстрее от Тараса и его матери отделаться, кинулись помогать. Кто покупки Марьины разыскивает, кто за лошадью пошел, кто повозку прикатил. Вернулись мать с сыном на своей повозке:

а мешок муки и два пуда сала при них — плохо ли?

Однажды рано утром отправился Тарас в лес. Гуляет он себе по лесу и вдруг видит — на верхушке сосны тетерев сидит. «Вот и испытаю я мое ружье», — подумал мальчик. — «Поглядим, не обманула ли меня старушка».

Вскинул он ружье, в другую сторону направил и нажал курок. Раздался выстрел, и тетерев камнем упал с сосны прямо в кусты терновника. А как раз в это время ехал через лес верхом на коне ксендз, в костел направлялся.

— Ах ты, проклятый вор! Ты почему без спросу тут охотишься? — закричал ксендз. — И в кого это ты стрелял?

— Да в тетерева, — ответил Тарас. — Он сидел на сосне и дразнил меня. А теперь он там, в кустах терновника. Хочешь, возьми, пан ксендз… Мне тетерев ни к чему. Только вот разговаривать ты мог бы и повежливей.

— Да ты еще и дерзить мне смеешь! — рассердился ксендз. — Ну, болтаться тебе в петле! Погоди только — сперва я тетерева достану, а то улетит, пожалуй.

Очень любил ксендз жаркое из тетерева, да еще и на дармовщинку! У него даже слюнки потекли при мысли о таком обеде. Слез ксендз с коня, привязал его к березе, а сам к кустам подобрался. Протянул руку и схватил тетерева за крыло.

Но в этот миг взмахнул Тарас смычком и заиграл. И начал ксендз прыгать да скакать по кустам, а тетерева не выпускает. Полетели перья, ряса у ксендза

в клочки разорвалась, а сам он от страха дурным голосом кричит. Лошадь у дерева тоже пляшет. Порвала она, наконец, узду и ускакала.

— Видишь, как невинных людей ворами обзывать, — сказал Тарас и еще усерднее заиграл.

— Остановись, остановись! Я больше не буду! — взмолился ксендз. — Никогда в жизни!

— Ну вот, теперь ты говоришь так, как тебе и подобает, святой отец! — ответил Тарас. — А еще пообещай, что не будешь мне мстить за свою пляску.

— Обещаю, обещаю! — пропыхтел ксендз, вовсе и не думая исполнять свое обещание. — Я буду любить тебя, как родного сына, только перестань играть!

Опустил Тарас смычок, а ксендз как припустил бежать — только его и

видели. Но хоть и торопился, а про тетерева не забыл.

Отлежался ксендз после плясок да и пошел жаловаться к князю Мазовецкому. Ведь не дело святому отцу с такими делами разбираться.

Наплел ксендз, что казак в княжеском лесу охотился, тетеревов стрелял.

Разгневался князь, велел схватить Тараса и повесить. Привели его на княжеский двор, а там народу уже полным-полно. Князь с княгиней на широкой лавке восседают, а между ними княжна. Лишь она была очень печальна — только ей одной было жаль Тарасика.

Ксендз рядом с лавкой стоял, руки от удовольствия потирал. Наконец-то он будет отомщен.

Князь дал знак начинать, и повели казачка на виселицу. Вдруг

повернулся он к княжеской чете и вежливо поклонился.

— Всесильный князьь! — сказал Тарасик. — Знаю я, что существует обычай исполнять последнее желание тех, кому скоро на шею веревку накинут. У меня тоже есть одно маленькое желание. Если вы исполните его, я умру спокойно.

— Будь по-твоему, — ответил князь Мазовецкий. — Обещаю исполнить твое желание.