Каждая мертвая мечта
Шрифт:
Альтсин встал, выровнял дыхание, коротким колдовством высушил свою хламиду. Втянуть этих несчастных на борт — только половина работы. Теперь его ждало остальное.
Он плыл на восток с максимальной скоростью, какую только рискнул развить. Пока что гайму справлялась удивительно хорошо, но ее наверняка не делали с расчетом на долгие плаванья. Когда Альтсин попытался послать больше ветра в парус, вся конструкция начала трястись, а нос опасно накренился вперед.
Солнце светило над головой, грея сильно и приятно, хотя стена туч на востоке обещала влажность и мерзкую погоду. А именно туда Альтсин и направлялся.
Цель его путешествия была уже недалеко. Вор чувствовал это, словно наблюдал краем глаза. Он приближался к ней и не знал, должно ли это его радовать или беспокоить.
Оба спасенных лежали на носу, прикрытые шкурой моржа. Ценная накидка из лисьих мехов согревала их снизу. Альтсин раздел обоих, завернул в единственные сухие вещи, какие у него были, а потом аккуратным дыханием Силы подогрел.
Интересно, как когда-нибудь станут рассказывать эту историю.
Интересно, станут ли вообще ее когда-нибудь рассказывать.
Жизнь снова доказывала ему, что с силой, какой он обладал, он порой все равно стоит не больше кучки говна.
Он не смог спасти этих людей магией. Не обладал нужными умениями. Мог сражаться как никогда ранее, ускорять свои движения настолько, что те становились почти невидимы для обычных смертных, одним точным ударом в сердце свалить снежного медведя, а ударом Силы — разбить лед. Но если говорить об этих двоих, то Альтсин мог только постараться, чтобы им было тепло. И все. Сильные, они цеплялись за жизнь, словно моллюск за камень, но за несколько последних часов так и не пришли в сознание.
Альтсин не осмелился экспериментировать на них с чарами. При мысли, что он мог бы попытаться проверить магией их повреждения, его охватывал дурацкий смех. Он умел пропустить сквозь человеческое тело Силу, полностью его испепеляя, но лечить? Исцелять поврежденные органы? Вдыхать жизнь в умирающее тело? Он носил душу Кулака Битв, а этот сукин сын специализировался кое на чем совершенно другом.
Бессилие сжимало его глотку ледяными пальцами.
Вор только высушил их одежду, похожую, как он заметил, покроем на одежду ахеров. Мех и шкуры, хотя ношеные, неплохого качества, и, пожалуй, только они и позволили им выжить так долго посреди моря. У мужчин были ножи, один простой, а второй со странным, расширяющимся и искривляющимся на кончике клинком. Альтсин не узнавал такое оружие. Тот, что все время оставался без сознания, также носил на висках и щеках сплетения синих и черных татуировок.
Альтсин машинально их проверил, но в них не было магии: обычные клановые или родовые украшения, популярные на Севере. Оба говорили на меекхе… носили местные одежды… Ответ приходил сам собой. Они были здешними. Из этого мира. Но кем конкретно они, чтоб их, были? Охотниками, которые зашли слишком далеко на лед в поисках добычи? Но в молитве, что привела его к ним, вспоминали о какой-то там битве, о жертвах для Владыки Битв и о Сетрене-Быке.
Слишком многое тут говорит о солдатской жизни.
И что это могло значить?
Империя передвигала отряды на Север, Альтсин чувствовал их на перевале… Проклятие, теряться в догадках — последнее, что ему сейчас было нужно. Если выживут, то сами ему скажут, кто они такие.
Ну, разве что по неясным причинам угостят его какой-то сказочкой. Он почти ухмыльнулся при этой мысли.
Он дохнул еще частичкой Силы, согревая меха. Вор уже успел придумать неплохую историйку о себе: кто он, что ищет в этих водах в ахерской лодке, отчего у него нет ни еды, ни питья. Уже некоторое время он не думал ни об одном, ни о другом, и это было ошибкой. Альтсин мог вынести больше, чем простой человек, но «больше» не означало «бесконечно много».
К вечеру солнце спряталось за тучи, и он впервые за долгое время почувствовал холод. Снова слишком долго применял Силу, и теперь на него нахлынула усталость, к тому же тело его использовало чересчур много энергии. Когда бы удавалось поддерживать магией жизнь в смертном теле, одновременно используя его как канал для Силы, кое-кто из чародеев превратился бы в полубогов. Но законы, правящие Всевещностью, не делали исключений ни для кого.
Он набросил на спину куртку одного из спасенных, натянул на голову подшитый мехом капюшон. Сразу стало лучше.
Устроился поудобней на корме, прикрыл глаза.
Всего несколько минут отдыха — и снова будет как новорожденный.
Глава 25
Укрепления на корме вставали над ними, словно стены настоящего замка. Высотой как минимум в пятьдесят футов, с зубчатыми краями, они казались чем-то, что целиком перенесли сюда с суши. Но на этом корабле их уже ничто не могло бы удивить.
Стена из черного дерева, подобно остальным строениям на корабле, носила следы боя, яростных атак, которые оставили на ней глубокие и широкие подпалины, впрочем, заметные только вблизи; чернота корабля слишком хорошо маскировала эти шрамы. Кеннет посвятил добрый час инспекции стены, скорее в поисках входа, не пытаясь разобраться, как тут шел бой, — но все равно увидел немало. У подножья некогда разожгли гигантские костры, шириной и высотой в десятки футов. Во многих местах стену ранили топоры и секиры, по крайней мере, лейтенант предпочитал думать, что это были топоры и секиры, хотя некоторые шрамы складывались в подозрительно параллельные следы. Словно бы на стену пытались вскарабкаться некие чудовища с лапами, снабженными тремя или четырьмя когтями.
Похоже, Шестой повезло, как обычно: нигде не сумели найти никакого входа. Ни единых ворот, дверей, даже калитки для скрытых нападений. Ничего, лишь гладкая стена. К тому же — никаких балок или бревен, никаких соединений, все выглядело так, словно поставили ее из одного куска дерева. Он впервые видел нечто такое. Или весь этот корабль действительно вытесали из гигантского дерева, или же строившие его плотники и корабелы были совершенными мастерами своего дела.
Лейтенант чуть отступил, поднял голову. Зубчатые парапеты стены, вгрызавшиеся в небо, казалось, смеялись над ним.
Берф приблизился трусцой, ведя на поводу двух псов.
— Мы обнюхали всю стену, господин лейтенант. Ничего не нашли.
Кеннет кивнул, сдержав проклятие. Псы оставались последней его идеей из тех, что пригодились бы для поиска входа. Потому что, чтоб его, корма должна была иметь какое-то сообщение с остальным кораблем кроме такого наиболее очевидного, как лестницы или ступени. Естественно, перед тем как тут вспыхнули бои.
— Берф, как полагаешь, как они оказывались наверху?