Каждая мертвая мечта
Шрифт:
Ухмылка изогнула тонкие губы купца.
— Это не щедрость, Кохир, а рассудительность. После этого восстания не только Белый Коноверин, но и другие княжества останутся без рабочих рук. И не похоже, что придет новая волна дешевых рабов из Империи. Выиграет тот, кто получит говорящие инструменты, сумеет запустить свои рудники, плавильни и мастерские раньше других. Залить рынок более дешевыми рудами, сталью или инструментами. Вытолкнуть оттуда конкурентов. А я говорю тебе, что после восстания нашей компании понадобятся мудрые
Эвикиат позволил, чтобы на лицо его выполз румянец… Это была обязательная часть в переговорах с людьми, для которых золото стало богом. Подкуп. Он принимал эти правила и в совершенстве научился изображать возмущение, хотя такие предложения и не порождали в нем гнев. Можно ли винить свинью, что она ходит и срет?
— Не заканчивай, — проговорил он быстро. — Лучше не заканчивай. А как, уяс прости мое любопытство, вы намерены снова согнуть рабов? Сломить? Это опасная игра. Я напомню тебе, что обычай убийства бунтовщиков после особенно кровавых восстаний возник не на пустом месте. Рабы помнят вкус свободы и станут рассказывать о ней, подбивать остальных, могут превратиться в угли грядущих бунтов…
Глаза Бамора Ванмура сделались матовыми, на миг показались еще более мертвыми и пустыми, хотя на губах его все так же играла ласковая улыбка.
— Я уже продумал это, Великий Кохир. В подробностях. Нашей ошибкой было то, что мы оставляли инструментам слишком много свободы. Разве рабу, который ходит с коловоротом подъемника на руднике или трудится с мехами у печей, нужно видеть свое место работы? А в самих рудниках? Маленькие горняки разве не учатся распознавать ценность породы на вкус? В туннелях и так царит мрак. А нужен ли инструменту язык, чтобы слушать приказы? И сумеет ли он без языка рассказывать о свободе? И разве не становятся волы после кастрации более спокойными?
Эвикиат из Смесха, Великий Кохир Двора, задрожал. Ему пришлось прикрыть глаза, чтобы стоящий перед ним мужчина не прочел в них безграничного ужаса. Это было нечто новое. Его не раз пытались подкупать, запугивать, шантажировать, но еще никогда за всю жизнь он не сталкивался с такой бездушностью. И хотя она не была направлена против него, пробуждала страх. Рабы считались инструментами, наделенными языком, но такое… Подумать только, до сей поры он убежденнее сомневался, что дворцовые интриги обдирают с людей всяческое сочувствие, учтивость и человеколюбие.
«Агар, Владыка Огня, дай мне сил. Нам нужны эти деньги, чтобы защитить Твои земли и Твой народ».
От открыл глаза и встретил взгляд Ванмура. Словно вглядывался в зенки крокодилу.
— Хорошо, — сказал Эвикиат неторопливо. — Но вы возьмете еще и участие в торгах по месторождениям на южной границе. Не для того, чтобы выиграть, — вам просто нужно будет сунуть палку в осиное гнездо. Пусть другие думают, что ваше молчание было коварством, обманом. Только тогда я от имени дворца соглашусь на наш договор. Двадцать тысяч пленников взамен на тысячу малых мин серебра.
Магистр компании ласково улыбнулся.
— Хорошо. Так и сделаем, Кохир. Именно так мы и сделаем. Для блага и славы Белого Коноверина.
Глава 28
Приближался рассвет, и лагерь просыпался от гудения горнов, криков офицеров, ржания коней и рева слонов. Но Деана уже всегда была к этому моменту на ногах — как минимум за полчаса перед всем балаганом.
Ей требовалась утренняя тишина и одиночество, в которых молитвы, пусть бы и прошептанные, звучали громче всего.
А потому еще перед тем, как перед ее шатром появились первые гонцы, она успела встать, помолиться, одеться, расчесаться и съесть завтрак. С некоторым любопытством каждое утро она ощупывала живот — кажется, он уже успел немного округлиться. Не было сомнения, что через месяц-другой придется расширять пояса для талъхеров.
Гонцы появлялись сразу после побудки, докладывая обо всем, что ее интересовало. Поймала ли стража каких-то дезертиров? Наткнулись ли ночные разъезды на разведчиков Кровавого Кахелле? Пришли ли новости из столицы?
Доклады были почти одинаковы.
Очень немногие наемники передумали и пытались дезертировать, их отряды шли на войну довольно охотно, да и были они людьми, что живут с боя. Белый Коноверин же платил сейчас очень щедро.
До сих пор рассылаемые разъезды не натыкались ни на какие организованные силы бунтовщиков. Но схватили несколько десятков беглых рабов, которые направлялись к Кровавому Кахелле. А это значило, что те, кого не нашли Соловьи, уже понесли на запад весточку о марше ее армии.
Это было очевидным. И этого никак не вышло бы избежать, а потому Деана и не переживала ни минуты.
Порой читала письма из дворца: те приходили в среднем раз в два-три дня. Правда, посланники между Белым Коноверином и ее армией двигались группками по несколько десятков вооруженных людей, потому что одинокий всадник растворялся в воздухе, но по крайней мере Деана получала актуальную информацию о том, что происходит в столице.
Она поправила экхаар и вошла в главный зал шатра.
— Госпожа Ока, Пламя Агара. — Служанка низко склонилась и указала на стол, где лежало несколько документов, перо и чернильница. — Пришли письма из города.
Деана не могла отучить выделенных ей Варалой женщин, чтобы они перестали так ее воспринимать. Они словно ждали, что Деана вот-вот вспыхнет и испепелит их одним взглядом. Правда, она была беременна и порой действительно хотела так поступить, но все же, все же…
— Хорошо, Миррия, можешь меня оставить. И скажи стражникам, чтобы четверть часа мне никто не мешал.