Каждая мертвая мечта
Шрифт:
Она взялась за письма, машинально проверяя сохранность печатей. Те выглядели целыми. Тяжело вздохнула, когда поняла, что делает; похоже, паранойя, которая царила в этом княжестве, начала передаваться даже ей.
Первое письмо на бледно-лиловой бумаге было покрыто аккуратным, мелким почерком главы Дома Женщин и не содержало никаких неожиданностей. Состояние Лавенереса не изменилось, князь продолжал пребывать в своем полусне. Девушки из женского крыла — Деана уже привыкла к тому, что Варала называет «девушками» всех служанок, кухарок и горничных дворца, даже тех, кто значительно старше ее, — все еще не оставляли тренировок с оружием.
Вот только конец был поинтересней: нанятые Деаной иссарские охранницы немало развлекались, пугая ни в чем не повинных посланников или других
Деана вздохнула, потянулась за пером и приписала под последним предложением: «Не вмешивайтесь. Разве что кому-то надоела голова на плечах. А если кто-то из девушек желает присоединиться — пусть сперва спросит. У меня все в порядке, я много сплю и хорошо ем, учитывая войну. Следи за Лавенересом».
Второе письмо было от Сухи. Снова ничего интересного. Отравитель прислал немного советов на тему того, что Деана должна есть и чего избегать. А также подробное описание последствий поноса. И рецепт лекарства от него. Негодник.
Деана отложила бумагу в сторону: даже нет смысла отвечать.
На последнем письме стояла печать Великого Кохира. О да, новостей от него она ждала уже несколько дней.
Развернула листок. Эвикиат писал на меекхе, старательно выводя большие буквы, как человек, который пользуется чужим языком. И у него были чрезвычайно интересные новости.
«Деане д’Кллеан, Госпоже Ока, Пламени Агара.
Торги по правам добычи серебра на юге княжества прошли великолепно, Моя Госпожа. Выиграла их созданная днем раньше Горнодобывающая Компания Четырех Княжеств, состоящая из купеческих и ремесленных гильдий, которая решилась бросить вызов Горнодобывающей Компании Южных Магархов. Схватка была отчаянная, поскольку Бамор Ванмур торговался, хотя я должен признаться, что в этом могла быть заслуга и рассеянных нами сплетен о богатстве тамошних руд.
В конце концов Ванмур проиграл, не в силах перебить сумму в шесть тысяч малых мин серебра.
Да, Госпожа, это не ошибка: шесть тысяч мин. Увы, все это лишь частично решает нашу проблему, потому что едва ли десятая часть попала в казну в живых деньгах или в самородках, основная сумма выплачена в закладных векселях. Немало ценных домов, складов и мастерских будут принадлежать дворцу, если векселя не выкупят. Но, как ты наверняка понимаешь, Госпожа, векселями и прочими закладными бумагами войны не выигрываются, особенно в ситуации, подобной нашей. Потому я решился принять предложение магистра Горнодобывающей Компании Южных Магархов и пишу теперь, объясняясь, отчего я пошел на этот шаг.
Традиция такова, что после крупного и кровавого восстания большинство взятых в плен рабов убивают. Порой — даже и всех, и я подозреваю, что наши аф’гемиды изрядно этого хотят. Особенно Вуар Сампоре. Я не думаю, Госпожа Ока, чтобы такое решение радовало твое сердце. Потому-то еще я и заключил с Ванмуром договор, за который принимаю на себя полную ответственность — сейчас и в будущем, Моя Повелительница, поскольку благо Белого Коноверина я всегда ценил больше собственной жизни.
Уговор же звучит следующим образом.
Как минимум двадцать тысяч пленных рабов, схваченных нашей армией после подавления восстания, попадет на рудники и плавильни Бамора Ванмура. Рабы получат оговоренный присмотр и опеку, хотя, конечно, будут подвержены дополнительным средствам, обеспечивающим покой от бунтов в будущем. Если рабов окажется больше, Компания Южных Магархов имеет преимущественное право покупки. Если окажется их меньше — согласится с потерей.
Нам нужны деньги, а потому я, рассчитывая на Твое понимание, принял уже их серебро, часть которого получена в форме аванса, и охотно высылаю его в известное Тебе место. Из остального я приказал бить монеты.
Нынче пришел ответ. Позитивный. Они выдвинулись и готовы сделать все, чего мы желаем. Прости, что пишу не напрямую, но мы оба знаем, о ком речь, а письмо может попасть в чужие руки.
Пусть Агар-с-Огнем опекает Тебя, Госпожа, и пусть Его Свет осветит Тебе путь в эти мрачные времена.
На полях было дописано поспешно:
«Прости, Госпожа, я вспомнил еще одно. Командир известных Тебе людей вышлет сигнал о своем прибытии. Вот такой…»
Деана прочла и широко улыбнулась. Птицы? Ну-ну, у кого-то изрядно фантазии…
Она раздумывала минутку, а потом сунула письмо Эвикиата в пламя свечи. Оно не должно попасть в руки в чужие руки. Подождала, пока бумага разгорится, и выбросила остатки в серебряную миску.
Они быстро превратились в пепел.
Ей следовало отдать приказы обоим аф’гемидам относительно пленения рабов и отношения к ним. И еще хорошенько прикинуть время прибытия под Помве. С точностью до половины дня.
Потому что от этого могла зависеть судьба всей войны.
Вечер был наполнен военными повседневными делами, но вместе с опускающейся ночью утихли и звуки, сопровождавшие разбитие лагеря. Лес, стоявший в нескольких сотнях шагов, еще шумел дикими воплями обезьян, недовольных, что кто-то вторгся на их территорию, но и вопли эти постепенно стихали. Только время от времени от близкого лагеря слонов раздавался рев, которому отвечало ржание лошадей и ритмичное покрикивание стражников.
Эти обычные, нормальные отзвуки отдыхающей армии наполняли сердце Деаны печалью. Каждая ночь означала пятнадцать, а порой и двадцать миль пути, что неуклонно приближало их к битве.
Она уже перестала молиться Великой Матери о чуде. Вести, что Кровавый Кахелле отступил со своей армией и сбежал на запад, на равнины черных племен, так и не пришли и наверняка уже не придут. Донесения из Помве были ясными: армия рабов все еще осаждала город, хотя командир ее наверняка знал, что войска Коноверина приближаются на помощь осажденным.
Более того, характер фортификаций, что возвели бунтовщики, свидетельствовал, что они настроены не на долгую осаду, а на быстрый штурм. Точно так, как это предвидел Эвикиат. А Помве не был крепостью — всего лишь торговым городом, окруженным стеной настолько высокой и рвом настолько глубоким, чтобы остановить банды грабителей. Эвикиат был прав, предполагая, что многочисленная армия, даже если она вооружена скорее отчаянием и ненавистью, чем сталью, может захватить город быстрее, чем предполагали аф’гемиды Родов Войны.
А потому скоро дойдет до битвы, после которой у Деаны руки окажутся в крови тысяч рабов. Нападение на Помве уничтожало все возможности переговоров с бунтовщиками. Но если Госпожа Ока их не остановит, кровавая волна ненависти и жажды мести прокатится по целому княжеству, а то и всему Дальнему Югу.
Для Деаны д’Кллеан, Пламени Агара, Госпожи Ока, не осталось хорошего пути.
В последнее время вечером и утром она проговаривала лишь адр’суффи — молитву послушания, молитву согласия, словно мантру повторяя слова: «Владычица, воля Твоя — как вода, а я плыву». Иссарам произносили ее, лишь когда судьба ставила их в ситуации, в которых невозможно было выбрать путь, ведущий к спокойной совести. Потому что, коль скоро дорога жизни ведет нас к боли и греху, нужно доверять Матери, нужно верить, что Ее планы — нечто большее и мудрейшее, чем мы в силах понять.
«Я — листок, несомый рекою, Владычица, воля Твоя как вода, а я плыву».
Но порой не помогало и это.
Деана приоткрыла завесу шатра и осмотрелась. Факелы давали достаточно света, чтобы она могла дивиться совершенству ровных линий палаток и поставленного рядами оружия. Более шести тысяч Буйволов, в любой момент готовых к бою, окружали ее со всех сторон. Лагерь Соловьев находился рядом, там, где держали табуны лошадей, а в нескольких сотнях шагов дальше отдыхали под опекой отрядов легковооруженных нуавахи почти сто пятьдесят боевых слонов.