Каждая минута жизни
Шрифт:
— Что-нибудь насчет Вальтера? — встрепенулся Рейч.
— Нет, — вздохнула Валькирия. — С Вальтером пока все по-старому. Следствие продолжается.
— Какие же могут быть приятные новости, если наш сын под арестом? Ты нее обещала, что твой Либ поможет.
— Мы будем бороться за Вальтера. Либ обещал…
— А-а!.. — махнул рукой Рейч. — Не верю.
— Генрих Либ, действительно, многое может. Но и ты должен, Герберт… — Она просительно взяла его за руку. — Оставь свою фронду. Кому нужен твой идеализм?
Имя Генриха Либа вызывало в душе у Рейча глухую досаду. Финансист, благодетель, меценат. Но слишком высокую цену требовал он от доктора Рейча. Почему мир устроен так нелепо, что одним дано делать открытия, а другим их скупать за бесценок, за жалкие медяки? И ты еще вынужден воздавать хвалу этим дароносителям! Но это доктор Рейч, а не Либ совершил открытие, изобрел «альфу». Для человечества! Для потомков! И господину Либу придется подождать…
Рейч изо всей силы ударил ладонью по ручке кресла. Баста! Такие контракты доктор Рейч не подписывает. Найдутся более порядочные покупатели!
— Но он же заплатит тебе большие деньги, — попробовала еще раз урезонить упрямство мужа Валькирия. — Огромные!.. Конечно, при условии сохранения тайны твоего метода… Ради сына можно пойти на кое-какие жертвы.
Это «ради сына» мучило больнее всего.
— Вальки, я всегда старался жить честно, — тихо сказал Рейч, словно боялся всполошить своим голосом призраки прошлого.
— Всегда? — усмехнулась Валькирия. — Разреши не поверить тебе, Герберт.
— Почему ты так говоришь? У тебя есть какие-то основания? — настороженно спросил Рейч.
Только этого вопроса и ждала фрау Валькирия. Он был ей нужен, он давал ей право говорить о вещах, которые не так просто выложить в обычной обстановке, в обычном разговоре:
— Тот, кто дорожит своей честью, — сказала она с грубой откровенностью, — не поддерживает отношений с такими людьми, как Богуш.
Он возмутился.
— Как ты можешь, Вальки? Богуш — прекрасный хирург… человек… Вот мы встретимся с ним…
— Нет, не встретитесь, — словно с сожалением сказала Валькирия.
— Почему?
— Потому что я дорожу твоей политической репутацией! — со злостью отчеканила Валькирия.
— Моей репутации ничто не угрожает, — не совсем уверенно ответил Рейч, и Валькирия сразу это почувствовала.
— Угрожает. Я еще в Ульме навела справки. — В голосе Валькирии зазвучала легкая угроза. — Даже ты многого не знаешь, Герберт. Он был коллаборационистом. А это во всех цивилизованных странах считается тяжким преступлением. Думаю, что здесь, в России, тоже.
— Ты говоришь чепуху! — сердито буркнул Рейч.
— Тебе нужны документы?
— Не нужно мне твоих документов! — Рейч отмахнулся с такой поспешностью, словно сам боялся поверить в слова жены.
Дальше наступать не стоило. Надежды Валькирии сбывались: застаревшее сомнение ее мужа могло перерасти в страх. А ей вовсе не хотелось травмировать Герберта. Она тут же подобрела, голос стал мягче. Хватит, мол, спорить, все будет хорошо. Только надо думать о своей семье, о Вальтере… С легким пафосом она стала говорить о том триумфе, который ожидает доктора Рейча в Федеративной Республике, о его мировой славе. Бог хирургии! Бог неслыханных вторжений в таинственную сферу микроциркуляции! Еще немного, и он будет недосягаем, осталось так немного, какой-то шаг, последний шаг… Лишь бы не остаться без субсидий…
Валькирия взяла мужа за руку. Ждала его слов. Берег откровений должен стать берегом их полного взаимопонимания.
Рейч молчал.
Она повторила настойчивее, с болезненным нажимом.
— Ты слышишь меня, Герберт? Ты должен подумать.
Он как-то невыразительно покачал головой.
— Подумай, Герберт.
— Да, я давно должен был хорошо подумать, — нервно выдохнул он.
— Вот видишь… я же говорила, что ты все поймешь… Ты должен все понять и прийти к правильному выводу.
— Да, да, должен… Я уже второй день думаю, дорогая моя Вальки. Думаю про мою клинику, думаю про то, сколько на мою долю выпадает мытарств и унижений с этими субсидиями. Думаю, что все это можно было бы разрубить одним ударом. — Он в упор, серьезно взглянул на нее. — Идея же, по сути, довольно проста. И разумна. Вместе!.. Вместе мы могли бы переступить порог невозможного. То, что еще так несовершенно у меня, уже сделано у них, и наоборот…
— Вместе? — с мученической миной переспросила Валькирия. — О чем это ты?
— О совместной операции, разумеется.
Валькирия резко поднялась с кресла.
— Ни в коем случае! Не забывай, с кем ты имеешь дело. Не забывай про доктора Богуша, про его прошлое.
Рейч тоже поднялся. Его лицо словно озарилось светом вдохновения.
— Прошлое? О прошлом лучше не вспоминать. Но сегодня… если все хорошо взвесить, если хорошо обдумать… Их сыворотка, наша «альфа»…
— Ты сумасшедший! — ужаснулась Валькирия. — Единственное, что у нас есть — наша «альфа»! И ты хочешь ее отдать?
— Я сам еще точно не знаю, чего я хочу, Вальки, — успокоил ее Рейч. — Может, я действительно сумасшедший. Только не сердись на меня. Мне нужно подумать…
Нет, он не склонен сейчас к острому спору — так, во всяком случае, поняла Валькирия. Но она сама уже распалилась и решила показать свою силу, точнее — его бессилие, полную безысходность, его тупик. Ибо он просто-напросто многое забыл, не хочет вспоминать, а она забывать не собирается, есть вещи, которые следует помнить до самой смерти.