Каждую среду сквозь оптический прицел
Шрифт:
— О чем ты хочешь сказать мне? О чем предупредить? — мужчина все пристальней всматривался в образы, созданные его сестрой. Как же хочется верить в то, что это подсказка, что поможет ему принять верное решение и выжить…
— Братик? — прошептала Венди пришедшая в себя. Сейчас девочке казалось, что она только проснулась. В голове было пусто, а на душе так мерзко, что хотелось зарыдать в голос. — Ты уже вернулся?
— Да, — Жерар изо всех сил старался сделать так, чтобы его улыбка выглядела уверенной и искренней, а не вымученной и полной страха. — Очередная среда подошла к
— И ты снова полон сил?
— Да… Знаешь, однажды я познакомлю тебя с Эльзой. Уверен, она понравится тебе.
— Почему? — малышка теснее прижалась к брату, ведь только рядом с ним ей становилось спокойней и уютней. Он не просто спас её много лет назад и заботился, это человек стал для нее опорой, что помогает не сломаться.
— Она, странная, необычная, красивая… Эльза не потеряла свою душу и от нее исходит невероятное тепло. Она дивный цветок, распустившийся среди руин для того, чтобы напомнить о том, что жизнь всегда найдет выход.
— О… Да ты влюбился, — тихо хихикнула Венди, переводя взгляд с Фернандеса на рисунки. Девочка знала, что сама нарисовала их, но не помнила как, к тому же то, что получилось пугало её. Ребенок сильнее прижал к себе игрушку-Шарли, с которой не расставалась ни на минуту.
— А почему бы нет? В этом мире нет места чувствам, я понимаю это… Но иногда это бывает выше нас. Мне нравится наблюдать за Эльзой, слышать её голос, оберегать каждую среду от всех невзгод и опасностей.
— Это хорошо… — немного печально произнесла Венди. Малышке казалось, что она теряет брата и скоро он позабудет о ней, просто уйдет в одну из сред и больше не вернется.
— Не бойся, — Жерар на подсознательном уровне почувствовал мысли сестры. — Никто и никогда не заменит тебя.
— Правда?
— Конечно, разве может быть иначе? — мужчина отстранил от себя девочку, заглядывая в её глаза и убеждаясь в том, что жизненный блеск вернулся в них. — Лучше расскажи мне о своих рисунках. Ты понимаешь, что они означают?
— Нет, — Венди покачала головой, сильнее стискивая в объятиях игрушечную кошку. — Шарли знает… Она многое мне рассказывает… Она может видеть то, что грядет… А еще у нее есть крылья, самые настоящие…
— Шарли, значит? — Жерар перевел взгляд на игрушку. Что же происходит? Неужели эта игрушка необычная или все дело в разыгравшемся воображении ребенка, которому намного проще сказать, что он ни в чем не виноват, и свалить все на вымышленного друга?
====== Эльза: Главное, убедить всех в том, что это все имеет смысл ======
Если подумать и проанализировать ситуацию, то вполне можно было решить, что Эльза сошла с ума и больше не понимает, что творит, казалось, что девушка отрицает сам факт войны, смертей и опасностей, которые нависли над выжившими. Желание Скарлетт устроить праздник было странным и пугающим настолько, что другие члены группировки со страхом и некой жалостью смотрели на нее. Чего она добивается? Зачем все делает это? Да и кому нужен этот праздник, что ничего не изменит. Музыка, смех, танцы — все это осталось далеко позади, в другой жизни, к которой нет возврата. Никто не верил в то, что у Эльзы что-то выйдет, да и не время сейчас для всего
Что же касается самой Скарлетт, то она не обращая ни на кого внимания, самозабвенно занималась своим делом, ища все необходимое для праздника и планируя то, как все будет проходить. Считала ли она сама себя безумной? Вопрос, конечно, интересный. По большому счету девушка давно думала, что все выжившие окончательно потеряли связь с реальностью и уже никогда не смогут стать нормальными, им не забыть всех ужасов, через которые пришлось пройти, не перестать бояться и вздрагивать от каждого шороха, во всех выискивать врагов. Так что, да, она была безумна, но на этот раз это было не разрушающее состояние, а нечто, что придавало силы.
Уже сейчас многое было готово, просторное помещение очищено от хлама и мусора, стены украшены плакатами и мишурой, разными найденными игрушками. Все вместе это смотрелось аляповато, неуместно и неуютно, но Эльза не могла понять, как это исправить.
— Похоже, у меня совсем плохо со вкусом, — пробормотала девушка, пытаясь вспомнить, как раньше украшала свой дом, тогда у нее явно получалось намного лучше. Вот только, сколько бы Эльза не напрягала память, ничего не могла припомнить, словно, что-то мешало ей вспоминать о радостных моментах, что когда-то ей удалось пережить.
— Здесь слишком много всего, — раздался сиплый голос Леви, решившей выбраться из своей каморки и, оторвавшись от дел, посмотреть, чем занята подруга. — Цвета не сочетаются, да и света не хватает. Дело не в количестве, а в уюте, которые создают украшения. В нашем случае, эффект не достигнут…
— Поможешь? — девушка перевела уставший взгляд на тощую особу, которая с трудом переставляла ноги, от постоянного напряжения и истощения. Кажется, что пройдет еще немного времени и МакГарден окончательно исчезнет, просто растворится в воздухе, будто и не было её никогда.
— А зачем? — Леви взяла в руки елочную игрушку, затуманенным взглядом рассматривая блестящее стекло. В их серой действительности, подобные простые мелочи притягивали взгляды, завораживали и утягивали за собой. — Ничего не выйдет… Нам нечего праздновать.
— А как же новый день и тот факт, что мы живы?
— Разве это повод для радости?
— А почему бы нет? — Эльза в очередной раз окинула пристальным взглядом комнату. Одной ей точно не справиться… — Разве обязательно нужен повод для праздника?
— Не знаю, никогда об этом не задумывалась… Если честно, вообще не представляю, что кто-то будет веселиться, петь, танцевать… Вокруг разруха и смерти.
— И мы сами словно мертвые, — перебила подругу Скарлетт. — Знаешь, лучше совсем не жить, чем делать это так, как мы. Это все равно, что признать, что Тени победили. Я хочу, чтобы праздник был непременно ночью, с огнями и красками, чтобы те твари, что придут звать все еще живых, увидели, что мы не сдались, услышали наш смех и музыку, поняли, что им ничего не светит и этой ночью никто не умрет. Я устала оплакивать друзей и знакомых, устала рыдать ночами и жалеть себя.