Каждую среду сквозь оптический прицел
Шрифт:
Скарлетт внимательно смотрела на старого друга, она всегда знала, что ему приходится нелегко, но не думала, что настолько. Даже самого сильного человека можно сломать, и это намного страшнее, чем если бы подобное произошло со слабым. Все это еще больше уверило девушку в том, что она идет верной дорогой и собирается поступить правильно. Это не жизнь… Это серое существование!
— Ты пришла просто посмотреть на меня или по делу?
— По делу, — Эльза сделала шаг вперед и опустилась перед Лаксасом на колени, заглядывая в его серые глаза, давно потерявшие свой блеск. И все же, где-то там, в глубине, которую не каждый сможет рассмотреть, еще теплился свет надежды. Девушка осторожно провела ладонью по небритой щеке блондина, пытаясь хоть как-то растормошить его. — Послушай меня,
— Ты уже говорила об этом.
— Да, и я знаю, что делать, — в отличии от Дрейара, Эльза чувствовала прилив сил и энтузиазма. Она готова была броситься в бой, сражаться за то, во что верить и заставить этот дремлющий мир встрепенуться. А все благодаря Жерару, который выслушал её, поддержал и просто позволил почувствовать себя важной и нужной. Скарлетт понимала, что они с её другом выбрали разные пути, снайпер мечтает уничтожить Теней и спасти людей, а она хочет заставить выживших улыбаться и спасти их души. Что из этого более важно? Кто знает… Но девушка не собиралась сворачивать с намеченного пути.
— И что же? — Лаксас устало смотрел на Эльзу, судя по всему, начавшую сходить с ума. — Знаешь, иногда мне кажется, что есть лишь один путь, и он ведет прямиком в Ад, туда, где таким грешникам, как мы, самое место.
— Да, это выход, но пока что слишком радикальный, — слабо улыбнулась Скарлетт, что еще год назад думала точно так же, и даже стремилась к смерти. Но для нее все изменилось в тот день, когда неизвестный снайпер, наблюдавший за ней, не нажал на спусковой крючок. Именно в этот день, она вырвалась из объятий отчаяния и вздохнула полной грудью, начиная свой путь к свободе от тьмы, поглотившей её и других. — Нам нужно другое… Позабыть о войне, разрушенном городе и смертях, о той крови, от которой нам никогда не отмыться, о Тенях и бандитах. Давай устроим праздник. Самый настоящий, с подарками, танцами, песнями и мишурой!
— Оу, праздник? — блондин слегка отстранился, с сожалением смотря на подругу. — Похоже, крыша у тебя поехала сильнее, чем я думал.
— И это не так уж плохо, — хихикнула Эльза, которую совсем не смущали и не расстраивали слова Дрейара. Более того, девушка чувствовала себя самой нормальной во всем городе. — Неужели тебе не хочется притвориться, что ничего этого нет, — Скарлетт развела руками в стороны. — Я устала от постоянного страха и отчаяния, раз уж мы все равно дружно идем навстречу гостеприимным объятиям смерти, так почему бы не развлечься на последок, не оторваться, как когда-то давно, да так, чтобы и чертям и Теням стало тошно! Пусть эти твари увидят, что не сломили нас! И на их зов никто не придет! Вспомни, как когда-то ты играл на гитаре, я видела, ты до сих пор таскаешь её за собой.
— Да, но не играю, — взгляд мужчины стал чуточку осмысленней, словно слова Эльзы отрезвили его. А что, в конце концов, они теряют? Ничего. Большего, чем они уже лишились, потерять нельзя. Лаксас взглянул на свои огрубевшие руки. — Не уверен, что смогу пробежаться по струнам и извлечь из них звук.
— А ты попробуй, — не сдавалась Скарлетт. — Нацу сыграет на барабанах, он говорил, что обожает это дело, а Мира споет.
— Вряд ли ты заставишь её это сделать, — от воспоминаний и Мираджейн, Дрейар стал мрачнее. Эта некогда улыбчивая и нежная девушка была особенно дорога ему, и от того смотреть на то, как она угасает было особенно болезненно. Да. Он хотел бы вновь услышать, как она поет, но учитывая обстоятельства это было невозможно.
— Я просто попрошу, — пожала плечами Эльза. — Разреши все устроить. Я сама со всеми поговорю, найду все, что нужно. Наверняка, Леви сможет сделать мерцающие гирлянды и микрофон, Кинана приготовит что-то особенное и вкусное… Все получится, вот увидишь. Нам просто нужно встрепенуться, вспомнить ради чего мы живем и боремся… Все ради того, чтобы жизнь стала прежней, как и мы сами. Прошу, Лаксас, скажи «да»!
— Хорошо, — сдался мужчина, сам не понимая, почему соглашается на эту бесполезную авантюру. — Ты ведь все равно не отстанешь и сделаешь по своему, но помогать тебе я не стану, у меня
— И не надо, я справлюсь сама, — улыбнулась Скарлетт, внезапно понимая, что с каждой новой средой становится чуточку сильнее и увереннее в будущем, что непременно будет светлым.
====== Жерар: О чем ты хочешь сказать мне? О чем предупредить? ======
Новая встреча с Эльзой придала Жерару сил, он снова начал верить в то, что они справятся с тем, что творится, а его душа встрепенулась, начиная оттаивать от холода сковавшего её. Эти среды творили с ним просто невероятное — они дарили ему надежду и побуждали желание жить и бороться дальше. Лишь благодаря им, мужчине удавалось не скатиться в темноту безразличия и апатии. Фернандес слабо улыбнулся, вспоминая о глупом и по-детски наивном поведении своей розы. Она избрала иной путь, нежели он — Эльза решила жить дальше невзирая на Теней, показать этим тварям, что они не сломили людей. Возможно, это единственно верный путь, но, увы, он не для всех. Жерар понимал, что война не окончена, а их враг намного опасней, чем они думали и он должен с этим что-то сделать… Не ради мира и спасения человечества, нет, это глупо, но ради тех, кто дорог сердцу не страшно и умереть. Если Венди и Эльза выживут и обретут свое счастье, пусть и без него, он сделает невозможное. Решимость мужчины возрастала с каждым мгновением, ведь очередная среда подарила ему силы, даже кажется, что в груди стало тесно, словно его сердце стало больше.
Вернувшись в убежище в превосходном настроении и даже с улыбкой на губах, Жерар застал сестру, самозабвенно рисующую на стенах. Сейчас малышка была похожа на безумную: тонкие бледные губы беззвучно шевелились, карие глаза были пусты, а тело дрожало и все же, девочка не могла остановиться. Кажется, она вообще ничего не замечала вокруг — весь её мир сузился до серых стен, которые она наполняла содержанием и смыслом.
— Венди, — позвал мужчина, но ребенок никак не отреагировал на слова. Полностью погруженная в себя девочка ничего не видела и не слышала, создавалось впечатление, что её душа исчезла, но тело при этом продолжает шевелиться и что-то делать… Словно марионетка, подвластная чужой воле. Фенрандес сделал шаг навстречу сестре, не понимая, что с ней происходит. Раньше, стоило ему появиться, как она сразу же бросалась к нему на шею, но сегодня все было иначе. — Венди, посмотри на меня! Ну же…
И снова никакого результата. Жерар забрал из рук малышки мелок, от которого практически ничего не осталось, и Венди замерла на месте, не шевелясь, она даже руку не опустила, как будто ожидала, что ей вернут мел, чтобы она продолжила свое дело. Жуткое… По-настоящему жуткое зрелище, которое пугало намного сильнее Теней и перспективы отправиться прямиком в адское пекло. Видеть сестру такой было болезненно и неприятно, но самое ужасное было то, что мужчина понятия не имел, как помочь девочке и привести её в чувства. Если так пойдет дальше, другие члены их группировки вполне могут потребовать избавиться от ребенка, или сделают это сами, когда он отправится на очередную вылазку или встречу с Гилдатсом, которая неизбежна.
— Венди, прошу, посмотри на меня? — мужчина прижал ребенка к себе, надеясь на то, что это поможет ей прийти в себя, а его тепло согреет её. Он ощущал, как дрожит маленькое тельце, как бешено колотится сердце сестры, словно малая пташка, пытающаяся вырваться на свободу, ненормальный жар, исходящий от нее. — Венди, не пугай меня. Скажи что-нибудь! Ты просила не оставлять тебя, так почему делаешь это сама? Не исчезай, не растворяйся в этом безумии, что происходит с нами.
Фернандес поднял усталый взгляд на новые картины, что появились за время его отсутствия. Теперь он видел, что девочка рисует город — их Магнолию… Тот самый сектор, в котором должны находиться врата. Но что это? Почему? Неужели малышка видит то, что грядет? Все эти реки крови, трупы и монстры, не с ними ли им придется сразиться и если так, почему Гилдартс стоит в стороне? Почему во стольких рисунках, он узнает себя? Жерар тысячу раз проклял себя за то, что подарил Венди злосчастные мелки, ведь если бы не это, то возможно ребенка не преследовали бы эти видения… Или бы они проявились иначе?