Каждый его поцелуй
Шрифт:
Как только он подпишет документы, Изабель станет его законной дочерью. Дилан уставился на стопку бумаг перед собой на столе мистера Олта. И, хотя он знал, что поверенный ждёт, Дилан не торопился ставить свою подпись.
Не из-за сомнений. Как он и сказал Йену тем вечером две недели назад, у Дилана не было никаких сомнений в том, что Изабель его дочь, и даже его практичный, здравомыслящий брат это признал. Дилан медлил не из-за вопроса об отцовстве.
Дело было в выражении, которое появлялось на лице Изабель каждый раз, когда он поднимался в детскую. Она хотела большего, чем мимолётный визит и пара дуэтов на рояле.
Дилан беспокойно заёрзал на стуле, ему стало не по себе. Он видел похожее выражение и на других лицах. Лицах, полных мечтательной надежды на то, что Дилан изменится, станет хорошим, поступит правильно. Лицах, на которых отражалось пылкое стремление угодить и ожидание его ответной любви. Изабель была ещё малюткой, но хотела слишком многого, как и все женщины независимо от возраста. Они возлагали надежды и мечты на пропащих мужчин и ожидали, что в конце концов обретут счастье.
А Дилан был для них пропащим. Его душой владела лишь музыка. Он был безжалостным, импульсивным и эгоистичным до мозга костей. Он предавался плотским утехам и наслаждался ими. Он не скрывал своей натуры, фактически выставлял её напоказ. И всё же судьба опять столкнула его с женщиной, которая смотрела на него с надеждой и желала того, чего он не мог ей дать.
Но Изабель же его дочь. Если кто-то в мире и должен иметь для него значение, то это его собственный ребёнок. Что с Диланом не так?
Он ущипнул себя за переносицу. Боже, глаза дочери внешне так напоминали его собственные, но их выражение было ему чуждо. Их невинный, уязвимый и полный веры взгляд вызывал у него единственное желание: убежать. Он не умел оправдывать ожидания. Он задыхался под их гнётом.
"Сомневаюсь, что вы имеете хоть какое-то представление о настоящей любви".
Грейс ошибалась. Он имел представление о любви, просто его любви на всех не хватало. Почти всю забирала музыка, а для живых существ оставшейся будет всегда недостаточно.
Разве Микаэла отвергла его не по этой причине?
"Я всегда буду для тебя на втором месте, Дилан. А я не хочу быть второй. Хочу быть первой".
Его дочь с мольбой в глазах, хотела стать для него первой.
Невозможно. Никто и никогда не сможет быть для него на первом месте. Даже его собственная маленькая дочка, не по годам развитая восьмилетняя девочка с грозным выражением лица и взглядом, полным надежды.
Мистер Олт вывел его из задумчивости, слегка кашлянув. Дилан посмотрел на сухого, щепетильного человечка за столом.
– Отличная работа, мистер Олт. Именно то, что я и хотел, спасибо.
– Мы стараемся всегда предоставлять наилучшие услуги вам и всей вашей семье, сэр.
Поверенный протянул ему перо.
Независимо от того, какие ожидания возлагала на него его маленькая девочка, это не отменяло ответственности за неё. Он взял перо из рук поверенного, обмакнул кончик в чернильницу на столе и нацарапал своё имя на каждой странице, где требовалась его подпись.
Закончив, он вернул перо и поднялся на ноги.
Мистер Олт тоже встал.
– Я отправлю все документы, касающиеся ваших доходов от семейного поместья, вашему старшему брату на подпись.
– Да. Благодарю, мистер Олт. Хорошего дня.
Низенький пожилой человек поклонился, Дилан отвесил поклон в ответ. Надев шляпу, он покинул контору и вышел на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух. Дело сделано, теперь Изабель официально считалась его дочерью. Жаль только, он не чувствовал себя отцом.
В тот вечер, поужинав вместе с Молли и Изабель в детской, Грейс оставила свою ученицу на попечение няни и отправилась в библиотеку поупражняться в игре на скрипке, пока та принимала ванну. Грейс не хотелось злиться на Дилана, беспокоиться об Изабель или думать о волнительной дневной сцене. Её работодатель был сложным человеком, а воспитание подопечной отнимало много сил, поэтому сейчас Грейс хотелось немного побыть наедине с собой. Она закрыла дверь, отгородившись от остального мира, и окунулась в своё любимое занятие.
Когда час спустя Грейс вернулась в свою спальню, на туалетном столике её ждал сюрприз: полдюжины розовых тюльпанов из парка за окном. Букет был перевязан белой шёлковой лентой, и к нему прилагалась записка. На маленьком клочке бумаге была написана всего одна строчка знакомым ровным, плавным почерком.
"Я сожалею о своём поведении сегодня. Изабель".
Грейс дотронулась кончиками пальцев до одного из раскрывшихся бутонов в вазе и улыбнулась. Её подопечная была непростым ребёнком, но порой она совершала самые неожиданно приятные поступки.
"Обнадёживающий знак", – подумала Грейс и решила показать Изабель, как высоко она оценила заботливый жест.
Грейс осенила идея. Она порылась в своей сумке и нашла памятный альбом вместе с деревянной коробочкой, в которой хранила предметы до того, как поместить их в альбом. Грейс взяла букет тюльпанов и отправилась на поиски лакея. Двадцать минут спустя она вошла в музыкальную комнату.
Как и ожидала Грейс, Изабель сидела за роялем Дилана. На ней уже была надета ночная рубашка, распущенные волосы всё ещё оставались влажными после ванны. Изабель наигрывала какую-то мелодию по памяти. Судя по тому, что ни бумаги, ни пера поблизости не было, она не сочиняла музыку. Когда Грейс вошла в комнату, Изабель подняла на неё глаза. Следом появился лакей с деревянным ящиком в руках, в котором лежали необходимые предметы для осуществления задумки Грейс.
– Уэстон, поставь его вон туда, пожалуйста, – попросила она, указывая в угол. – И можешь быть свободен.
– Да, мадам.
Руки Изабель соскользнули с клавиш.
– Что вы собираетесь делать?
– Кое-что поместить в свой памятный альбом. – Грейс подняла букет тюльпанов, который держала в руке. – Спасибо за цветы.
Изабель смущённо заёрзала на скамейке, явно надеясь, что Грейс не станет раздувать из мухи слона и не расчувствуется по поводу цветов.
– Мне помогла Молли, – пробормотала она. – Мы ходили до этого в парк и нарвали их там. – Она взглянула на Уэстона, который обошёл рояль и удалился из комнаты, затем озадаченно посмотрела на Грейс. – У вас есть памятный альбом?
– Да. Тюльпаны такие красивые, что я хочу сохранить их на память, – объяснила Грейс. – Поэтому я положу их под пресс и засушу между страницами. Я помещу в альбом не только их. Поможешь мне?
Грейс подошла к столу, отодвинула стул в сторону и принялась доставать и раскладывать предметы из коробки. Изабель проследила за ней взглядом и через мгновение тоже подошла к столу.
– Вы собираетесь этим придавить цветы?
Изабель указала на четыре тяжёлые мраморные пластины на столе.