Казнь по кругу
Шрифт:
Когда шофер в третий раз развернулся на краю, Сырцов, совсем неслышимый, в два шага оказался за его спиной и рукояткой «вальтера» ударил за правое ушко. Подхватив водилу под мышки, Сырцов осторожно уложил его на спину и удивился. Думал, строевой бык, а оказалось — водитель-профессионал в возрасте где-то у сороковника. Размышление по этому поводу следовало отложить на потом. Сейчас бы пластырь да наручники, но не было их у Сырцова. Еще раз для уверенности, что не заблажит, трахнуть по башке рукояткой?
Пожалел Сырцов солидного дядю. Обыскал, оружия не нашел, нашел ключи от «мицубиси». Что и требовалось доказать.
В
Конечно, как бы приятно было: за рулем скоростного и безотказного «мицубиси» да по ясному теперь маршруту рвануть без напряга и с удовольствием. Но слишком заметен этот заграничный автомобильчик. Велика вероятность того, что на «мицубиси» и на «газоне» — по маячку, которых в запарке быстро не отыщешь. Морщась от грохота, Сырцов четырежды выстрелил из «вальтера» в четыре ската. Разделил по-братски: в пару задник «мицубиси», в пару передних «газона», а потом скорым шагом направился еще вчера просчитанным путем.
Он был абсолютно уверен в точности своих расчетов, когда за спиной услышал шум могучего мотора. Обернулся. И увидел метрах в трехстах от себя и чуть вверху неудержимый «чероки», который ежесекундно съедал эти метры. Сырцов находился на открытом пространстве у спортивной базы, огороженной легким декоративным заборчиком. Он перемахнул через заборчик, с ужасом понимая, что заборчик этот — не преграда для «чероки», и кинулся к расположенным метрах в двадцати финским домикам спортивной базы. За них, за них спрятаться! Только бы спрятаться, а там само собой придумается, как преодолеть еще метров тридцать до первых деревьев лесопарка. Он успел завернуть за первый дом прежде, чем «чероки» с хрустом проломил ограду. И спасение: у стены, оставленный беспечным владельцем, стоял хороший дорожный велосипед. А рядом, совсем рядом — узенькая асфальтовая трасса для роликовых лыж, по которой «чероки» не пройдет. Только бы не успели полоснуть из автомата.
Он яростно крутил педали, ликуя на ходу: не полоснули, не полоснули! Но рано, рано возликовал, потому что гул автомобильного мотора приближался. Сырцов повернул голову. Неизвестно как держась внутренней стороной колес на узкой полосе, «чероки», чуть снизив скорость, настигал его. Мастер-кроссовик сидел за рулем, супермастер. Но вот поворот на девяносто градусов. Попробуй удержись, мастер!
Но мастер удержался и был готов победить: этот кусок трассы в двести метров оказался прям как линейка, и преследователи могли сделать все, что хотели — догнать, расстрелять. Они решили сделать и то, и другое: догоняя, начали постреливать. Первая очередь ударила по асфальту. Вероятно, хотели просто сбить, поэтому брали низко, по заднему колесу велосипеда. Не попали. Сейчас ударят по нему. Стараясь уменьшиться, Сырцов лег на руль и интуитивно вильнул в сторону. Вторая очередь прошла мимо, а он успел скрыться за следующим поворотом. Ну, теперь его игра!
Сразу же за поворотом от трассы налево уходила симпатичная тропинка, и он повернул на нее. «Чероки», увеличив скорость, помчался за ним.
Сырцов, резко вильнув вправо, еле удержался на краю обрыва. А водитель «чероки» и не понял, что мчался к краю пропасти: верхушки вековых елей, растущих там, внизу, он принял за подлесок, через который шла тропа.
Устало опершись о раму велосипеда, Сырцов без эмоций наблюдал, как трижды переворачивался автомобиль прежде, чем удариться о ствол громадной сосны.
Тихо-тихо стало вокруг: мастер и есть мастер. В последний момент водитель, все поняв, выключил мотор, чтобы не произошло взрыва. Тихо было секунд десять, потом Сырцов услышал слабые стоны, доносившиеся с десятиметровой глубины. «Чероки» лежал на боку, и Сырцов заметил, как вяло стала приподниматься шоферская дверца. Сколько их там, в салоне? Двое, трое, четверо? Выполз один водитель. Перекинув себя через порожек, он повис на животе рядом с крутившимся еще колесом. Сильный был мужик: ухватившись непослушными руками за нечто внутри автомобиля, он сделал кульбит и пал на траву. Полежал недолго под углом градусов в сорок пять — ноги вверху, голова внизу, затем развернулся и поднял окровавленное лицо. Кровь текла из рассеченного лба. Водила смотрел вверх. На обрыв, не на Сырцова.
— Живи, — предложил ему Сырцов. Водила перевел взгляд с обрыва на него, мертвый, невидящий взгляд. Сырцов, поначалу хотевший еще что-то сказать (что — не знал), передумал, сел на велосипед и уехал.
Вернуть бы велосипед беспечному владельцу, но те, что в городе, наверняка слышали перестрелку и скоро здесь будут. И ему ой как не помешают делать ноги велосипедные колеса. Сырцов крутил и крутил педали.
Часа через два добравшись до крупной автомобильной магистрали, он тщательно припрятал велосипед в густом кустарнике и позволил себе отдохнуть минут сорок. Ровно до семи, когда по трассе уже пошел грузовой транспорт.
Пешочком Сырцов километра полтора-два топал до автобусной остановки. Автобуса, ясное дело, ждать не приходилось, но человек, голосующий у остановки, не вызывает у шоферюг особых подозрений.
Ему повезло. Всего с одной пересадкой двумя трайлерами он добрался до Ярославля к полудню. Не проявляя туристских устремлений, пренебрег историческим центром спавшего города и прибыл к автовокзалу. Поев в одной из неряшливых обжорок, долго прогуливался по обширной площади. Нашел наконец то, что надо: на ветровом стекле частной «шестерки» была прилеплена бумажка с жирным призывом: «На Ростов!» Бедолага, видимо, рвался домой и так хотел заработать, что не удержался от восклицательного знака.
Сырцов, чтобы не вызывать подозрений, торговался с творцом агрессивного восклицания, как на одесском привозе. Сторговались и поехали. Под мерное журчание водителя о тяжкой судьбе торговца-посредника (в багажнике «жигуленка» и на заднем сиденье помещались картонные ящики с сигаретами) Сырцов незаметно продремал полтора часа.
А вот по Ростову он походил, погулял, посмотрел — время было. Зашел на почту, отправил перевод начальнику спортбазы с однострочным письменным посланием: «Спасибо за велосипед». Отправил без опаски, ибо знал: ныне почтовые отправления в любую точку страны лениво бредут не менее пяти суток.