Казнь по кругу
Шрифт:
— Вещи твои где?
— Здесь. В этой комнате.
— Собирайся и одевайся побыстрее. Поедем в Калязин.
— Зачем?
— Затем, чтобы тебя не убили, дура! — заорал он. Она посмотрела на него и догадалась, что и его жизнь не сахар. И стала собираться.
В маленьком коридорчике Сырцов попросил:
— Ты не смотри туда, Алла.
Она покорно не смотрела в ковровую комнату, но для того, чтобы выйти из дома, ей надо было перешагнуть через тело убитого стрелка. Она остановилась перед трупом и потребовала у Сырцова ответа:
— Этот
— И этот тоже, — не стал врать Сырцов. Он, широко расставив ноги, обширным своим телом загораживал дверной проем. Но еще одну пару ног — носки вместе, пятки врозь — закрыть не удалось, и Алла увидела эти ноги. Поняла:
— Двое с автоматами. Мразь. Мразь!
Она кроссовками молотила того, что лежал в коридоре. Труп еле заметно вздрагивал. Сырцов оттащил ее, выбросил на крыльцо и рявкнул:
— Жди меня здесь!
Залепуху с «вальтером» сотворить? К ладони Рашида рукоятку прижать и уронить пистолет рядом. Будто все в перестрелке погибли. Но уж больно неправдоподобно: любой занюханный мент липу учует. Да уже и привык он к «вальтеру». Сырцов выключил электричество в спаленке, ковровой комнате и на кухне. Постоял у двери. В общем, часа полтора-два у него есть. Распорядители-заказчики до двух не обеспокоятся, посчитают, что киллеры выжидают подходящий момент. Потом легкая суета, осторожная разведка… Есть, есть время. Сырцов вышел на крыльцо и спросил:
— Ты где, Алла?
— Здесь, — откликнулась она. Стояла у калитки и бессмысленно глядела перед собой. За спиной — рюкзачок, в руках — большие пластиковые пакеты. Немного добра нажила с Рашидом калязинская гражданка.
Ошибся он. Не внутренний замок — незаметная задвижка. Сырцов открыл калитку и приказал окаменевшей Алле:
— Пошли. — Он взял у нее пакеты.
Пошли. И почти тотчас пришли. Он открыл дверцы «нивы» и неподробно обыскал ее. Ничего интересного. Сел на водительское место, включил мотор. Алла без слов устроилась рядом. Когда тронулись, спросила вдруг:
— Это чья машина?
— Их, — коротко ответил Сырцов и посоветовал: — Ты рюкзачок-то сними.
Она, неловко клонясь, освободилась от ноши, а он забросил рюкзачок на заднее сиденье, к пакетам. Вот и загородный лесок. Небольшой город Углич. Разобравшись в указателях, Сырцов прибавил скорость.
— Кто вы? — робко поинтересовалась Алла.
— Кто я? — Сырцов задумался и ответил формально. — Сырцов Георгий Петрович.
— Вы — преступник?
— А что — похоже?
— Нет.
— Тогда почему спросила?
— Но разве все преступники похожи на преступников?
— Я не преступник, Алла.
— Но вы их убили. Вы ведь их убили, да? — с привычным уже для нее нерусским вопросительным «да» попросила она подтверждения.
— Я их убил, чтобы они не успели убить меня и тебя.
— А Рашида успели…
— Забудь о нем. Навсегда, — бессердечно посоветовал Сырцов. А она будто не слышала. Вяло улыбнулась и рассказала о себе:
— Все это как во сне для меня. Вы с пистолетом, я в черной трубе, выстрелы потом. А крови сколько! Как хорошо было бы, если это только приснилось!
— Тебе это приснилось, Алла, — сказал он. — Приснилось счастье со сладкой улыбкой и толстым кошельком. Такого счастья в жизни не бывает. Проснись и жди обыкновенного счастья. В нормальной человеческой работе, в простом и основательном мужике, в сопливых веселых детях…
Она заплакала и плакала долго. «Пускай она поплачет… ей ничего не значит». У смирновской компании были стишки по всякому поводу. Сырцов бормотал стишки до тех пор, пока она не перестала плакать и призналась:
— Стыдно к родителям возвращаться!
— А жить с Рашидом не стыдно было?
— Вы, вы… — она задохнулась. — Вы — подлец, вот вы кто!
— А Рашидик — ангел без крыльев. И ангел этот спокойненько и без угрызений совести дважды наводил на меня наемных убийц. Я имею право сказать, что твой Рашид был мелкий уголовник и подлый предатель.
Сырцов был намеренно жесток для того, чтобы убить в ней слюнявую жалость к себе в связи с потерей фальшивого принца.
Она завыла в голос. Вот про вой стишков нет. Он молчал и равнодушно слушал этот вой. Закончив выть, спросила у вселенной:
— Что мне делать? Что мне делать?
Пусть ей вселенная и отвечает. Молчали до Калязина, в который прибыли в час пятнадцать. У добротного, построенного на три жизни дома остановились. Сырцов вылез, вытащил из «нивы» рюкзачок и два пакета, прислонил их к штакетнику и оценил родовое гнездо Аллы:
— Хороший дом.
— Что я им скажу? — потребовала совета она.
— Скажешь, что вернулась насовсем. Я думаю, они обрадуются.
— А что милиций говорить, если они меня отыщут?
— Правду.
— И про вас?
— И про меня. Прощай, Алла. Больше не увидимся.
Она стояла в растерянности. Поцеловать? Послать к черту? Она протянула ладошку и, дождавшись его пожатия, сказала то, что могла сказать сейчас:
— Спасибо.
Он рисковал, но иного выхода не было, кроме как воспользоваться столь необходимой ему машиной. К трем он был в Ростове и, не останавливаясь, по хорошему бану помчался в Загорск.
26
«Ниву» он бросил за три версты от Загорска. Вспоминал, как этот город теперь назывался, но не вспомнил потому, что надо было очень спешить. Он хотел успеть на рабочую электричку, в суету, в толпу, где его кожаная куртка сольется со множеством других, натянутых на крепкие пролетарские плечи. Он быстро шагал вдоль асфальтового полотна по неровной грунтовой тропинке. Изредка его кидало в сторону, и тогда он понимал, что три часа сна за двое суток — маловато даже для него. Иногда он задремывал на ходу, понимал, что задремывает, мотал башкой — отряхивался от сна. Так и шел.