Казнь по кругу
Шрифт:
— Этот Большой, судя по кличке, самый главный у них? — спросил Лева.
— Да.
— Значит, самого главного не завалили, — огорчился Лева.
— Он — один. Что он один может? — вопросом возразил Витольд Германович.
— А двоих наших убрал. Значит, кое-что может.
— Только это. И не более того.
— Не так уж и мало. Сначала ребят, потом нас…
— Исключено, — твердо заверил Витольд Германович.
Светлане надоела поза молчаливого наблюдателя. Но общаться с Витольдом она не желала. Она поведала зеленому сукну:
— Насколько
— Нет, — безапелляционно возразил тому же сукну Витольд Германович.
— А, собственно, почему? — удивился Лева.
— Я знаю Смирнова.
— Я тоже знаю Смирнова, — сказала Светлана. Она была стопроцентно уверена в том, что Смирнов этого не делал, но как же ей хотелось, чтобы Смирнов сделал это! — Я очень хорошо его знаю.
Большой приезжал к Смирнову скорее всего для того, чтобы заручиться его поддержкой и посоветоваться. И, если он уговорил отставного полковника хотя бы на консультацию, нам придется бояться всерьез.
— Так убери этого Смирнова! — взревел Лева.
Наконец-то Витольд Германович после долгого перерыва обратился к Светлане напрямую:
— Светлана Дмитриевна, разве Лев Семенович не в курсе?
— В курсе, в курсе! — за Светлану ответил сам Лев Семенович громко. — Ну живет Светланина дочь в семействе Смирнова, что такого? Не станет Смирнова — она домой вернется. Что и требовалось доказать.
— Ты дураком стал только на сегодня или навсегда? — тихо спросила Светлана.
— Я — дурак, а вы — очень умные, — обозлился Лева.
— Смирнова трогать нельзя в любом случае, — жестко решил Витольд Германович, глядя на Светлану. — Начнется путина такими частыми сетями, что нам не уйти. Мне во всяком случае.
И улыбаясь посмотрел на Леву, на обширном лице которого было отчетливо написано: «Ну и хрен с тобой».
— Еще что? — спросила Светлана у Витольда.
— Есть еще одна маленькая деталька. Но она, в общем-то, мало касается нашего дела. — Недаром улыбался Витольд, глядя на Леву, недаром. — Она больше задевает персонально Льва Семеновича.
— И что же это за деталька? — немного осталось от бойкого местечкового удальства. Лева разъяренно и испуганно собрался, говорил тихо и внятно.
— Кто-то стал очень интересоваться вашим прошлым, Лев Семенович.
— Кто это — кто-то?
— Пока точно не установлено, но, вероятнее всего, кто-то из окружения Смирнова.
— Опять кто-то, — тихая ярость не уходила, и поэтому Лева был сдержан и четок. — Выясните и доложите.
— Выясню и в порядке любезности сообщу, — поправил его Витольд Германович.
Хотя деталька, как объяснил Витольд, мало касалась их общего дела, Светлана Дмитриевна быстро соединила все в логическую цепь:
— Следовательно, Смирнов все-таки согласился помочь Большому?
— Ни боже мой, Светлана Дмитриевна, ни боже мой! — любовно возразил ей Витольд Германович. — Ради Большого, которого он держит за грязь под ногами, Смирнов и пальцем не пошевельнет. Он настойчиво ищет отмазку для своего любимого ученика…
— …Сырцова, — за него закончила фразу Светлана. — Я очень прошу вас, Витольд Германович, сделать так, чтобы Сырцову отмазка не понадобилась.
— Слишком много мне приватных заданий, — понял Витольд и подчеркнуто посмотрел в сторону Льва Семеновича, нахально давая понять, что именно его, Льва, задание и являлось перебором. Лева все понял и встал.
— Мы платим вам большие деньги, Витольд Германович, и поэтому разговоры насчет «много», «слишком» и «чересчур» мне кажутся неуместными. Ваше дело — выполнять все наши задания и указания.
Он быстро зашагал к дверям, чтобы последнее слово осталось за ним. Последнее слово осталось за ним, но он все равно проиграл.
Но Лева и не знал, что проиграл. Он всю свою мелкотравчатую жизнь-жестянку только, как ему казалось, выигрывал.
В молодости мошенничал и не попался. Потом ходил в серьезных валютчиках, и пронесло. Уж на что страшна была команда генерала Грекова, в которую завербовал его сам генерал для исполнения полулегальных дел по скупке валюты, но и из нее удалось уйти без особых потерь. Команду, занимавшуюся тем, что освобождала за несчитанные бабки подпольных миллионеров из заключения, накрыл отставной старый хрен Смирнов. Всех накрыл, а его, Левочку Слона — нет. Все бы хорошо, но беспокоило одно: в свое время он под именем Ицыковича по поручению Грекова эмигрировал на полный зеленый свет с колоссальными суммами, принадлежавшими частично ныне покойному Грекову и, в основном, благополучно здравствующему старцу Дмитрию Федоровичу. За что и был приближен. Одно лишь беспокоило ночами. Настоящий Ицыкович был убит, и об этом знала уголовка. А вдруг, а вдруг? Но он отгонял от себя эту мысль, свято веря, что он — везунчик. Удалился вечно выигрывающий Лева.
Светлана и Витольд сидели друг против друга. Только зеленое сукно разделяло их.
…Сегодня он был горд собой, сегодня у него получалось. Светлана с закрытыми глазами металась головой по подушке и рычала, рычала, рычала… Он не боялся и тогда, когда она оказывалась сверху. Все получалось, все получалось! Они дошли до точки одномоментно. Сейчас рычал он, а она издала протяжный стон на самой высокой ноте. Он продолжал лежать на ней. Не было сил завалиться на спину.
— Раздавишь, — нежно сказала Светлана и, бегло поцеловав его в щеку, негрубо выскользнула из-под него. Он наконец-то смог перевернуться. Лежали с закрытыми глазами.
— Я люблю тебя, — признался Витольд, не открывая глаз. — И как это не нужно мне.
— Зато мне нужно. Мне нужно, чтобы ты любил меня.
— Зачем? — с тоской спросил он.
— Ты и я, — сказала она. — Мы скоро будем всесильны, Витольд.
— Ты и я, — поправил он. — Ты будешь всесильна, а я — при тебе. В своем всесилии ты жестоко отомстишь унизившему тебя Сырцову…